Любовь & труд всё перетрут!

А Москва заполнена обитателями, и проживающими, и проезжающими. И вот, приезжая в Москву, что же мы посещаем кроме, конечно, вокзалов? Известное дело, ничто не может соперничать с посещаемостью всевозможных рынков. Разбросанные по всей Москве, они манят нас своим изобилием. Не видя в течение семидесяти долгих лет красочных упаковок и качественных товаров, мы не можем теперь на них наглядеться. Да, именно наглядеться, потому что цены кусаются. Зато, хоть душа порадуется: дескать, всё ведь у нас теперь есть, а что дорого, так это и на Западе недёшево. Но кто уж захочет купить, то обязательно заработает.

Правда, зарабатывать можно по-разному. Кто – здоровьем своим, кто – жалостью, кто – телом, а кто – головой. Давно признано, что умнее наших людей – нет, во всём мире знают, что наши люди самые умные и талантливые. Только обидно, что таланты эти часто проявляются не на том поприще, где нужны.

И вот пришлось мне однажды стать невольным свидетелем работы, так называемых, гуманных рэкетиров.

Москва сейчас держит статус европейского центра торговли и сбыта, большого перевалочного пункта, куда всё добро сбрасывается оптом, а потом понемногу растаскивается, развозится по всей территории СНГ. Причём, чем дальше от центра, тем, соответственно, и цены выше.

Вот и едут со всех концов наши люди в Москву, кто для семьи обкупиться, кто – за товаром, чего греха таить, – выживать как-то надо. А по виду особо не определишь, кто сколько при себе имеет. Один может быть прилично одетым, а за душой – ни гроша. Другой, наоборот, оденется, как последний нищий, а раздень его, окажется, что все интимные места заклеены крупными купюрами – чтобы не обокрали.

Но время карманников и мелких жуликов, вырывающих сумочки из рук, давно кануло в лету. Теперь приходится сталкиваться с интеллектуалами, с людьми образованными и интеллигентными. Тут, как ни прячь туда, где не достанут, ничего не поможет, сам всё расскажешь и покажешь где, чего и сколько.

Ну, вот и мы с подругой поехали в Москву за покупками. От «Юго-Западной» на метро до «Динамо», – там теперь возле стадиона рынок открыли. А было дело в понедельник…

Промерзли мы с самого утречка, и по дороге к рынку, решили сигареткой согреться. Зашли за брошенные киоски, где позатишней, чуть согрелись, укутались и двинулись в сторону рынка.

Народу, спешащего за покупками, как-то не было видно. Впереди только один мужичок шёл. Начало до нас доходить, что торговли, вероятно, не будет, так как ни людей, ни машин на горизонте не наблюдалось.

Догоняет нас какой-то мужик, довольно высокий, но щуплый, в поношенной кожаной куртке, да и сам вида невзрачного, и спрашивает: «Девочки, вы не знаете, где здесь находится рынок?» Мы начинаем ему объяснять, что павильон рыночный стоит, а вот людей-то не видно, наверное, торговли сегодня не будет. Однако, все дружно двинулись в сторону павильона.

Вдруг мужик неожиданно останавливается и говорит: «Смотрите, кто-то деньги потерял, видимо тот мужик, что впереди шёл». Поднимает. Смотрим, действительно, пачка аккуратно упакованных в целлофан денег, с одной стороны – рубли, с другой – доллары. «Ну, что ж, – говорит мужик, – вместе шли, вместе и делить будем. Теперь нам и рынок не нужен».

Делить, так делить. Правда, показалось мне несколько странным, что такую крупную сумму кто-то неосторожно потерял. Иду, молчу, думаю: интересно, что дальше будет? А дальше он советует пойти за угол ближайшего ларька. Подруга моя не соглашается, и ведёт в другую сторону. Первая проходит между заброшенными ларьками, мужик топчется на месте, дескать, не далековато ли? Но так как я не двигаюсь с места, ему ничего не остаётся, как пройти вперёд.

Подруга предлагает сначала перекурить это дело, а потом уже делить. И в этот момент в наше укромное убежище вбегает другой мужик, видимо тот, который шёл впереди, и говорит, что он только что потерял деньги, предназначенные для покупок, очень крупную сумму: два миллиона рублей и две тысячи долларов. Не находили ли мы эти деньги? Они были завёрнуты в целлофан. Наш «попутчик» начинает объяснять, что мы ничего не находили. Тогда другой говорит, что заявит в милицию, деньги у него были меченые – сынишка чернилами залил. И просит показать, какие у нас есть деньги, чтобы он мог убедиться, что его денег у нас нет.

Все по очереди, начиная с «попутчика», показываем свои кошельки с наличными. «Пострадавший», так назовём его, а выглядел он тоже невзрачно: невысокого роста, одетый чисто, но безалаберно, в кожаной кепке и очках, убедившись, что своих денег он не увидел, да и суммы показанных были значительно меньше, спрашивает, не имеем ли мы при себе другие деньги, скрываемые перед ним, и если, обыскивая нас, он найдёт, то их заберёт.

Правда, до обыскивания дело не дошло. Наш «попутчик» достал найденный свёрток и, протягивая, сказал: «Не кричите, вот Ваши деньги». «Пострадавший», узнав свою потерю, сунул свёрток в карман и, попугав, что нашлёт на нас рэкетиров, быстро исчез. «Попутчик» так же через минуту ушёл, и мы остались вдвоём с подругой, затерянные между заброшенными ларьками в многолюдной Москве.

Спектакль был достоин лучших столичных театров, да и актёрское мастерство можно было бы оценить на шесть с плюсом по пятибалльной системе. Правда, это мы поняли немного позднее. И если для актёров действо уже закончилось, то нам предстояло ещё увидеть развязку.

Выйдя из-за ларьков, мы направились к троллейбусной остановке. На душе было скверно. Проходя мимо аэровокзала, я краем глаза заметила нашего «попутчика», который крутился возле «шестёрки». Потом услышала, как захлопнулась дверца, машина тронулась и медленно поехала за нами.

«Пострадавшего» мы заметили на остановке, обсуждающим что-то в обществе женщин, но, завидев нас, он, стараясь не привлекать к себе внимание, уходил из поля зрения. А в это же время «попутчик», убедившись, что мы остались спокойно ожидать троллейбус, поехал дальше, исчезнув за ближайшим ларьком.

Меня раздирало любопытство, куда он поедет и, выглядывая из-за ларька, я начала осторожно наблюдать. Машина остановилась в нескольких метрах от нас «под прикрытием» ларьков, и в этот момент подошёл «пострадавший». Они о чём-то поговорили, и «пострадавший» сел в машину.

Я подозвала подругу, чтобы ей это показать. Она не хотела верить своим глазам.

Потом к ним подсел третий, и они, описав круг, поехали в сторону злополучного рынка, ловить очередных «ушастиков» в надежде поймать на свой крючок более богатых и алчных. Вероятно, наши сбережения показались им настолько малы, что не стоило о нас руки марать.

И всё-таки трудно предвидеть исход такого спектакля, окажись у нас денег побольше. Видимо, в лучшем случае, нас просто бы обобрали с «лишнего жира», ну, а в худшем – одному Богу известно.

Позднее, когда мы путешествовали по Москве, мне пришла на память одна из песен Вили Токарева, очень подходящая к нашему приключению:

«Мы, воры-гуманисты,
Воруем очень чисто,
Меж нами есть профессор,
Писатель и поэт.
Мы выглядим отлично,
Ведём себя прилично,
Но честных между нами
И не было, и нет.
Мы – воры-гуманисты.
Меж нами есть артисты,
Талантливы, речисты —
В культуру прёт народ.
И в жизни, как на сцене,
Способны к перемене.
И кто мы есть такие
Сам чёрт не разберёт.
Мы – воры-гуманисты.
Глаза у нас лучисты.
Мы глазками приметим,
Где плохо что лежит.
Зарплаты не хватает,
А жизнь всё дорожает,
И чёрный день проклятый
Навстречу нам бежит…»

Так что, господа покупатели, будьте более осмотрительны на московских рынках, и не верьте, что деньги теряют пачками. Велик и могуч русский народ, и сила его сейчас в мозгах, правда, направлена она на разные цели: у одних – на выживание, у других – на наживание.

Но проказница Фортуна играет с нами, крутя своё колесо, и каждый из нас может оказаться не только «на возе», но и «под возом».

Внимание: гуманный рэкет!

    (Апрель 1994 г.)

Вещий сон

(Фельетон)

«Не только самое низменное, но и самое возвышенное в человеке может быть бессознательным»

    Зигмунд Фрейд

Известно, что человек проводит в состоянии сна практически треть своей жизни. Младенцу на сон необходимо больше времени, чем взрослому человеку, а пожилому – бывает достаточно 4–5 часов в сутки. Конечно, есть люди, которые вообще не спят, но это уже патология. Нормальным же, сон совершенно необходим для поддержания жизни.

Природу сна пытались понять ещё древние. Так, по мнению Демокрита, «…сущностью сна является продолжительная деятельность ума при отсутствии восприятия».

Особенно таинственным кажется человеку не акт сна, а содержание сновидений. С глубокой древности люди желали разгадать их смысл. История рассказывает, что у древних правителей, в числе прочих мудрецов, были и снотолкователи. Открыть завесу этой тайны или хотя бы немного заглянуть за неё – всегда было пламенным желанием человечества.

Но, несмотря на седую древность интереса к сновидениям, первый существенный шаг в направлении их понимания сделал доктор Зигмунд Фрейд. В своей последней работе «Я и оно» Фрейд признаёт бессознательную совесть. Из этого признания вытекает, что должны существовать СНОВИДЕНИЯ СОВЕСТИ.

Сон – это состояние покоя, при котором в человеке отдыхают его чувства и его тело. Что не все духовные органы прекращают свою деятельность во сне, нам доказывают сновидения. Но воля, во всяком случае, совершенно парализуется: мы не можем по своему желанию ни вызвать приятное сновидение, ни уклониться от сновидения неприятного.

Каждую ночь все мы переходим в другой мир, который находится внутри нас. В своих снах тихий конторский служащий может смело разговаривать с начальником, сражаться с чудовищем, пленять красавицу – и всё это за одну ночь. Те полтора часа, которые каждую ночь занимают сновидения, так интенсивны и так реальны, что древние народы верили, что СНЫ ПРОРОЧАТ БУДУЩЕЕ.