Криминальный карнавал

– Не надо! – Перес вскинулся, желая сесть, но не хватило сил, и он бы брякнулся затылком, не поддержи его «скандинав». – Только без полиции!

– Хорошо, – согласился я. – Но ты скажешь нам, кто бил и за что.

Он зажмурился.

– И второе: откуда ты знал, что сеньор Пьятта не придет сегодня на работу?

Перес жмурился, кривился.

– Пока ты думаешь, я вызываю «скорую». Но если после этого молчишь, звоню в полицию.

У него подергивались губы.

– Бытовая драка, – объяснил я «скорой помощи», – внутреннее кровотечение. – Я продиктовал адрес и наклонился над Пересом с «мобильником» в руке. – Ну? Что скажешь?

– Про Пьятту сглупа ляпнул, – пробормотал он. – Ничего не знал, чесслово… А били… – он широко раскрыл глаза и поглядел на меня с неподдельным отчаянием, – за длинный язык.

– Кто?

Молчание.

– Имя! Не то звоню в полицию – и будешь отдуваться вдвоем с сеньором Гули.

Его перекосило.

– Нет, – выдохнул он хрипло. – Генерал.

– Врешь, сволочь!

– Генерал, – повторил Перес. – За длинный язык… – У него закатились глаза. Или нарочно их закатил, симулируя обморок.

Не мог же я его заново бить, чтоб выколотить правду!

Дожидаясь «скорую помощь», мы осмотрели квартиру. Тесное, убогое жилье, скрашенное дорогим японским телевизором и музыкальным центром; среди бедной обстановки эти вещи казались крадеными.

Возле телефона лежала записная книжка. Сальватор взялся ее проглядывать; оттуда выпал вложенный листок. Я подобрал его – и вздрогнул. Знакомым, похожим на типографский шрифт почерком было написано: виа Монта, 69, затем наш с Дженом телефонный номер и инициалы – Г.М. Генерал Макнамара. Мой брат сам оставил Пересу свои координаты. Санта-Мария, зачем?!

«Скорая» увезла Переса, а мы перенесли к Пепе телевизор и музыкальный центр, затем приладили на место дверь. Получилось не очень-то надежно, хотя немногим хуже, чем было до нас, да и мать Пепе уверяла, что грабителей в их доме спокон веку не водилось и квартира простоит нетронутой до возвращения хозяина. Свидетелей расправы мы не нашли: никто из соседей не слышал шума и криков. Надо полагать, Переса лупили молча, а он без звука терпел и взвыл лишь перед нашим появлением.

– Вранье, – сказал я Сальватору, когда мы возвращались в «Генерал-М». – Джен не стал бы наказывать его ногами. С разрывом внутренних органов. Это не его стиль.

– А что бы он сделал?

– Попросту набил бы морду. Он же не зверь какой!

– Зверь сидит в любом из нас, – заметил Сальватор. – Вот ты, например: едва удержался, чтоб не приложить руки. Ответь честно: будь ты один, без свидетеля, удержался бы?

– Разумеется. Я мягкосердечный и жалостливый.

– Это пройдет, – «скандинав» улыбнулся.

Он затормозил, готовясь делать левый поворот на перекрестке. Мимо проехал грузовик с болтающимся задним бортом, из кузова щедро сыпались тонкие белые стружки, словно снежные хлопья; отличный реквизит для киностудии. Несколько «хлопьев» прильнули к нашему ветровому стеклу и поползли, как живые, когда Сальватор газанул.

– Мне показалось, Перес не врал, – продолжал «скандинав». – Когда ты помянул Гули, он перетрусил. Я бы поверил, что его отделал некий Генерал… не обязательно наш. И что за длинный язык, не сомневаюсь: он наверняка всюду вопит и на всех жалуется. А коли выплывет, что он разговорился перед нами, вразумление могут повторить.

Я обещал никому не проболтаться. И мне легла на душу версия, что со скандалистом расправился чужой Генерал. Мало ли в городе шпаны, которая может носить гордое прозвище. Или, например, тот плечистый «бандюк», виденный Пепе. Странно только, что именно сегодня. А если его покарали за ту самую фразу – «Пьятты сегодня не будет»? В таком случае, в нашей школе не один бандюк, а сразу двое. По крайней мере, возле Переса были преступные уши, которые слышали, и преступный язык, который донес информацию куда надо. Я поделился с Сальватором.

– Скверно, если мы куем кадры для местной мафии, – отозвался «скандинав». – Придется сообщить в полицию.

Я мысленно пожелал Пересу допроса с пристрастием. Тут ожил мой «мобильник».

– Тео Вальдес слушает.

– Говорит Энрике Моро. – Энрике – наш дневной дежурный в школе. – К тебе пришли из полиции. Я попросил подождать.

Кажется, с пристрастием будут допрашивать меня самого.

Полицейский ожидал в холле. Седой, но молодцеватый, без объемистого брюха, которое отрастили себе большинство эсталусийских полицейских, в строгом штатском костюме.

– Инспектор Гольдини из городского отдела убийств, – представился он, показывая удостоверение. – Ваш дежурный, – он кивнул на Энрике, который с видом неприступной скалы возвышался за своим столом, – отказался пускать меня дальше холла. Я даже не смог поглядеть тренажеры, а это любопытно.

– Я покажу, – вызвался Сальватор. – Пойдемте. – Он пропустил инспектора в коридор, а сам, обернувшись, ткнул пальцем в его сторону и в телефон перед Энрике, спрашивая у дежурного: «Ты проверил?»

Энрике со значительным видом покивал, затем ободряюще подмигнул мне: держись, мол, – в схватке с полицией ты должен победить.

Я двинулся вслед за Гольдини и Сальватором; они завернули в тренажерный зал.

– Неплохо живете, – прищелкнул языком инспектор, оглядев оборудование. – Кой чего и у нас нет. – Он включил ленту беговой дорожки и вздохнул, с трудом преодолев желание на нее встать; выключил. – Сеньор Вальдес, нельзя ли мне за отдельную плату у вас тренироваться? – Он добродушно улыбнулся, и я был волен принять его слова за шутливый комплимент либо за деловое предложение.

– Для наших друзей из полиции – бесплатно.

Он благостно кивнул, готовый быть моим другом.

– Прошу прощения; я на минуту вас оставлю. Сальватор, покажи сеньору Гольдини наш тир и затем проводи в мой кабинет. – Я не запнулся на слове «мой».

Инспектор хотел возразить против тира, но я уже смылся. Взбежал на второй этаж, влетел в кабинет и схватился за малый телефонный справочник, который мы с Рафаэлем лично составляли. Номер городского отдела по расследованию убийств нашелся в три секунды.

Мне сразу ответили.

– Здравствуйте; говорит Вальдес из «Генерала-М». У вас работает инспектор Гольдини?

– Работает. От вас уже спрашивали. Он как раз к вам выехал.

Я едва успел осознать, что именно мне сказали, как вошел инспектор. Сальватора он попросил остаться за дверью.

– Садитесь, пожалуйста, – я указал на диван; он довольно глубокий и располагает к лени и расслабленности.

– Благодарю. – Гольдини подтянул себе стул и уселся напротив меня; нас разделял лишь стол с компьютером.