Долгожданное продолжение сказок-детективов о чихуахуа Пинки и её друзьях

– Голди, у тебя уже гости с самого утра? Всем доброе утро! – сказал Большеглазый. – Джеймс, принеси всем завтрак, но сначала распорядись по поводу отправки этого письма.

– Лестрейд, – прошептала Пинки, – завтрак от вас никуда не денется, сначала бегите во двор и доставьте Брауни к карете.

– Брауни, – обратилась она к невидимому бельчонку, – твоя задача на сегодня – проехать в карете до того места, куда отвезут это письмо, запомнить его и вернуться к нам.

Шерсть на груди Лестрейда слабо шевельнулась, как от внезапного сквозняка. В это время Лысый с поклоном принял письмо и пошёл к двери. Сеттер выскочил за ним вслед из кабинета и через короткое время вернулся обратно вместе с Лысым, несущим полные миски мяса. Создалось впечатление, что он сопровождал Лысого Джеймса до кухни и обратно.

– Как всё прошло? – спросила Пинки.

– Прошло всё без сучка и без задоринки! Я отвлёк форейтора, и Брауни незаметно забрался на крышу кареты.

– Хорошо, теперь будем ждать.

Есть Пинки не хотелось. Она с удивлением смотрела на друга, который уже вылизывал свою миску.

«Ну и проглот, – подумала чихуашка, – нервы у него железные!»

Прошло много времени, и наконец они услышали звук приближающегося экипажа. Лестрейд побежал к двери. Ему открыли, и он рванул к выходу из дворца, боясь, что не успеет к карете, пока она будет стоять у входа. Он успел, карета стояла на месте, но бельчонка на ней не было.

– Брауни, спускайся, не бойся, – негромко позвал Лестрейд.

Но ничего не произошло. Сеттер понял, что Брауни точно не вернулся с каретой обратно, потому что запах бельчонка уже почти улетучился. Он почему-то отстал от кареты.

Лестрейд, грустно вздыхая, брёл по залам дворца обратно к Пинки и не знал, что теперь делать. В Ковчег (так они все давно называли сарай, где жили всей компанией) возвращаться без Брауни нельзя. Встречаться с Коломбой при таких обстоятельствах ему совсем не хотелось. Конечно, с Брауни ничего плохого случиться не могло, но ведь что-то его заставило не вернуться с каретой…

«Ладно, Пинки что-нибудь придумает», – решил Лестрейд.

Когда он возвратился, Большеглазого в кабинете уже не было. Подруга стояла у двери и с нетерпением посмотрела ему в глаза.

– Он обратно не приехал. Не знаю, что и думать, – тихо сказал сеттер.

– Ждём до завтра, – вдруг спокойно произнесла Пинки, – и вам, Лестрейд, лучше сегодня остаться здесь до утра. Сами понимаете почему. Не будем тревожить Коломбу. И ещё завтра Большеглазый ждёт ответ на своё письмо. Значит, из посольства должен прибыть курьер. Подождём, что будет. Но вам с утра нужно занять позицию у служебного входа и встречать все экипажи, особенно чужие.

– Вы думаете, что Брауни может возвратиться к нам с посольским экипажем?

– Думаю. Он произвёл впечатление очень смышлёной белки.

– Ну да, Коломба так и говорит, что он из семейства кошачьих белок.

– А что, такие есть?

– Я тоже её об этом спросил. Она говорит, что он единственный представитель этого семейства, – улыбнулся Лестрейд.

Солнце так и не показалось. День был мрачным, серым и долгим, таким же как настроение Пинки и её друга. Единственный способ приблизить утро – это заснуть и видеть пусть даже самые невесёлые сны. В любом случае это лучше, чем невесёлые думы. Пришлось без аппетита поесть, на голодный желудок не заснёшь. Наконец чихуашка услышала ровное, убаюкивающее сопение Лестрейда. Она долго лежала и дремала, сон не шёл, и в какой-то момент это ей надоело. Она открыла глаза и увидела, что на улице ещё темно, но едва уловимые признаки утра уже были не так видны, как слышны. В парке заорала ворона. Пинки поняла, что это предупреждение: «Всем! Всем! Всем быть осторожнее! В парке замечена кошка!»

«Ах, Боже ты мой! Вдруг это Коломба не выдержала и прибежала в парк, поближе к нам?! Нужно было вчера её предупредить! Понятно, папочка Лестрейд с Брауни не вернулись ночевать. Такого никогда не было! Конечно, это сведёт с ума любого!»

– Друг мой, поднимайтесь! Мы с вами очень неразумные родители! Бегите в парк, там, судя по всему, Коломба. Объясните ей, что всё под контролем!

Лестрейд вскочил как ужаленный и кинулся к двери. Он даже не спросил Пинки, откуда она знает, что Коломба в парке. Уж так у них повелось – доверять друг другу безоговорочно. Ему открывали двери, а он бежал и с ужасом думал о том, что драгоценная Коломба одна шла ночью по городу и через парк!

«Какой ужас, а вдруг на неё кто-нибудь нападёт?! Надо быстрее бежать!»

Но выход из дворца был закрыт. Лестрейд устроил такой шум и гам, что ему открыли дверь и ворота. Он рванул в темноту парка с криком: «Коломба, я здесь! Где ты, радость моя?!»

– Папочка Лестрейд, ты жив! – завопила кинувшаяся к нему рыжая кошечка.

В общем, в парке вокруг дворца под утро стоял невообразимый гвалт: лай, карканье и кошачий визг. Пинки стояла у балконной двери и думала о том, что у неё самая замечательная семья в мире, которая не даст пропасть, но и не даст спокойно поспать.

Вскоре шум прекратился, и от этого стало ещё неспокойнее.

«Буду ждать утра и известий от Лестрейда. Делать нечего», – подумала чихуашка и заснула тревожным сном.

– Мадемуазель Пинки, – раздалось у неё над ухом, – мы прибыли, задание выполнено!

Чихуашка сразу проснулась! За окном было уже светло.

– Брауни с вами?! – задала вопрос Пинки, стараясь скрыть волнение.

– Да, он вернулся, но ждёт меня на дереве. Точнее, они с Коломбой там меня ждут и передают вам привет и поцелуйчики. Брауни мне всё рассказал. Я вам сейчас всё передам слово в слово.

– И поцелуйчики? – ехидно поинтересовалась подруга.

– Это Коломба просила передать. Я решил не менять формулировку, – смущённо промямлил сеттер.

Из рассказа Брауни и Лестрейда Пинки поняла, что бельчонок добрался без происшествий до здания посольства, покинул крышу кареты и перебрался на крышу нужного ему здания, используя растущие рядом деревья. С крыши он пробрался на чердак и решил заняться делом не откладывая. Сначала он подождал темноты, а потом всю ночь перегрызал все провода, которые ему удавалось обнаружить на чердаке и в коридорах. Утром он уже сидел на дереве и ждал знакомую карету. На ней он вернулся во дворец, где под ближайшим от ограды деревом его уже поджидали Лестрейд и Коломба. Так что теперь они им очень гордятся.

Ну что тут сказать, и Пинки тоже им гордится. Надо же! Такой маленький и удаленький! Интересно, к чему приведёт этот налёт на посольство одного бельчонка, к миру или к войне?

В кабинет вошёл Большеглазый, сопровождаемый встревоженным Лысым Джеймсом.

– Ваше Величество, у них испорчена вся проводка. Непонятно, как это могло произойти? Наверно, нашествие крыс. Складывается ощущение, что ночью много крыс пришли, перегрызли всю проводку и к утру ушли восвояси. Как волна океанская, всё снесла, и как её и не было. Другого объяснения нет.

– Это нам очень кстати. Отправьте письмо с нашим сочувствием и готовностью оказать любую техническую помощь. Но на миграцию крыс мы оказать влияние не можем. Природа и фатум, что тут поделаешь, они сейчас на нашей стороне!

«На вашей стороне, Большеглазый, первым делом я и моя семья, а уж потом фатум», – улыбнулась Пинки.

Глава четвёртая

Закон потерянных вещей. Nothing is so certain, as the unexpected. Или чего не чаешь, то и получаешь

Для Пинки наступило очередное утро во дворце и в одиночестве, а не в любимом Ноевом Ковчеге в кругу большой, горячо любимой семьи. Она решила полежать и подождать Лестрейда в постельке. Лапка болела ещё с вечера, но она не показывала виду, боясь, что это удлинит её проживание у Большеглазого.

«Надо, чтобы Лекарь решил, что я уже здорова, и Большеглазый с лёгким сердцем меня отпустил бы. Я, конечно, могу убежать хоть сегодня, и даже не долечившись, но это огорчит моего спасителя, что в мои планы не входит», – думала Пинки.

Пришёл Лысый и принёс две миски – для Пинки и для Лестрейда.

– Голди, что-то твой друг запаздывает, обычно он здесь уже в это время.