Русалья неделя

– Ни за что не усну, – думает мужик. Но лишь только он лёг на лавку, тут же и сон глубокий его сморил.

Проснулся он, а в избе уж светленько. В окнах заря забрезжила. Старуха будто и не ложилась вовсе. У стола стоит.

– Ну, – говорит она ему, – Пора тебе. Нельзя надолго тут задерживаться живым-то. А вот тебе подарочек от меня. Завтра сын у тебя родится. Крестить его станешь, надень этот крестик. Он дитя твоё от всех бед сохранит.

И протянула она мужику старый серебряный крестик на шнурочке кожаном.

Взял его мужик, поблагодарил старуху, да и вышел из избы. Лошадку из стойла вывел, запряг. Да опомнился, что про дорогу-то так и не узнал у старухи. Обернулся к избе. А там и нет ничего! Дуб старый стоит, толщиной в шесть обхватов, а избы и нет вовсе! Страх мужика взял. Прыгнул он в сани да и поехал оттудова поскорее.

И надо же, аккурат на дорогу вчерашнюю и выехал. Она в нескольких шагах от избы была, а ведь лошадь ночью сколь времени галопом гнала по лесу. Ну и чудеса! Подивился мужик и домой поехал. Приехал, а там жена ревёт. Увидела мужа, кинулась ему на шею.

– Думала, – говорит, – Что в живых тебя нет! Мужики наши сказали, что нынче ночью разбойники в лесу на мужика какого-то напали. И лошадь увели, и самого нет. Одна телега в снегу осталась стоять.

Тут-то и припомнил мужик слова старухи. Достал из-за пазухи крестик, рассказал всё жене. Та охает да ахает.

– Давай, – говорит, – Маменьке с тятенькой его покажем.

Пошли к мужниным родителям. Те, как увидели крестик, ахнули. Прабабкин то был крестик, с ним её и хоронили.

А на другой день родила жена сына Прокопия. На десятый день мальчишку окрестили и подаренный прапрабабкой крестик надели. Долго, сказывают, тот Прокопий жил и во всём удачлив был. То ли оттого, что человеком был хорошим, то ли и вправду крестик прабабкин ему помогал.

– Бабуля, а ещё расскажи, интересно как! – запросили внуки.

– Поздно уже, спать пора, – ответила бабушка.

– Да не поздно, – наперебой затараторили мальчишки, – Ещё только восемь часов. И свет всё равно не дали. Заняться нечем.

– Да, что-то долго налаживают, – вздохнула бабушка, – Вон какая метель нынче, видать провода где-то оборвало. Ну да ладно, расскажу ещё одну историю. Слыхала я её от бабушки своей и было это в её деревне, откуда она родом, значит.

Померла там девка молодая. Похоронили её, всё как следует. А после стали вдруг парни в деревне помирать один за другим. А про ту девку нехорошее сказывали, мол, ведьма она была. И зла она на весь Божий мир за то, что молодой померла. Да и дела её, видать, покоя ей не дают на том свете. Вот и приходит за новыми смертями. Но говорить одно дело, а доказать никто не может. Что делать? Уже трое парней спать легли и не проснулись.

Решили караулить. В тех семьях, где парни были, стали по очереди домашние охранять, ночь не спать. И вот в одну из ночей караулил дед, было это в избе Тихоновых. Тишина кругом. Спят все. Дед и сам носом клюёт. Луна ясная, полная, в окно светит. И видит дед, в этом лунном свете тень показалась. Заглядывает кто-то в избу. Дед подобрался весь, палку, заранее приготовленную взял.

Тут дверь скрипнула и входит в избу та самая девка, которую похоронили! Поводила носом по избе, понюхала, как зверь, и пошла к той лавке, где внук деда спал – парень Игнат, двадцати лет. Встала ведьма над ним, развернула с себя саван, и только было хотела накинуть его на спящего, как дед подскочил. Палкой ка-а-ак махнёт! Отлетела ведьма в угол, встала на корточки, ровно зверь дикий, зашипела. Тут и все проснулись, всполошились. Выскочила ведьма в сени да на улицу, и пропала.

А саван её на полу так и остался лежать. Дед поднял его и пошёл людей собирать. Подняли всю деревню. Светать уже стало. Лето было. Пошли все на кладбище. Открыли могилу, а там девка та лежит, в чём мать родила. Так и поняли все, что она и ходила по деревне, смерть в дома приводила, саваном своим спящего покрывала, тот и не вставал больше.

Ну сделали, что полагается, могилу закрыли, окропили, и с тех пор прекратилось всё. А вот дед тот помер всё ж таки на другой день. То ли сердце старое не выдержало, то ли оттого, что саван ведьмин он в руках подержал смерть-то за ним явилась. Так то.

Тут в избе ярко загорелась лампочка.

– Ой, гляди-ко на ночь-то и свет дали, починили знать линию, – обрадовалась бабушка.

Алёшка с Максимкой щурились от яркого света и моргали.

– Бабуль, а расскажи ещё одну, ну пожалуйста, – затянули они свою песню, – Ну напоследочек.

– Али ещё не наслушались? Потом и на двор идти забоитесь.

– Не забоимся, мы вдвоём на двор ходим.

– Ну глядите. Расскажу ещё одну и хватит с вас.

Жила семья в одном селе, муж да жена. И не было у них детей. Вернее сказать, детки-то у них рождались, да только не жили долго. Горевали муж с женой сильно. Да что поделаешь, видимо судьба у них такая.

И вот в один из дней постучался к ним в избу странник. Ночевать попросился. Старенький уже старичок, сухонькой, на палочку опирается, одет бедненько.

– На богомолье, – говорит, – Иду. Пустите, люди добрые. Гроза собирается. А я места много не займу. Хоть вон в сенцах прилягу. А за то помолюсь я о вас в Троице-Сергиевой лавре, когда доберусь туда.

– Проходи, дедушка, – отвечают муж с женой, – Да за стол садись с нами.

Накормили они деда, муж его в баню позвал.

– Ты, говорит, – Давно, поди, дедушка, не парился. Давай-ка я тебя попарю да отогреешься на полке.

Попарил он деда, рубаху свою подарил.

Домой пришли, спать его на печь уложили, сами на лавках легли.

Вот утром поднялся дед ранёхонько. Поклонился хозяевам и говорит:

– Вот спасибо вам, детушки, что вы меня старика уважили. За ваше добро и я вам помогу. Знаю я, что детей у вас нет. А беда вот в чём. Зыбка ваша виновата.

Подивились муж с женой, спрашивают старика:

– А что же с зыбкой-то?

– А ты сам её мастерил?

– Нет, – кивает муж, – Зыбка эта ещё жены моей, её в ней качали, лежала она эти годы на повети. А как первенец у нас народился, так и достали мы её.

– Нельзя, – говорит старик, – В таких местах колыбель хранить. Места то нежилые, как амбар и баня те же. Водится там нечисть разная. А ребёночек ещё некрещеный, вот и беззащитен перед ними. А в вашей зыбке Мокоша своих детей нянчила на повети. Оттого и помирают теперь ваши младенцы.

– Что за Мокоша?

– Жила у вас на селе баба одна, колдовством занималась, а как померла, так и стал дух её Мокошей. Живёт она в неосвященных местах и людям вредит.

– Что же делать? – спрашивают муж с женой, – Выбросим ту зыбку да и дело с концом. Всё и наладится.

– Э, нет, – говорит старичок, – Зыбку-то вы выбросите да только надобно Мокошу из дома прогнать. Иначе она всё равно дитё изведёт.

– Как же нам её прогнать?

– А я вас научу. Как полная луна наступит, так зыбку эту берите, да в лес идите, а в зыбку куклу тряпичную покладите. Мокоша подумает, что вы её дитё в лес потащили и следом пойдёт. Зыбку нужно будет в лесу оставить и домой возвращаться. Мокоша поймёт, что не её дитеныш в зыбке, следом побежит.

А в это время пусть тот, кто дома останется, три раза дом и весь двор с иконой обойдет, и три круга солью насыпет. Человек пройдёт, а Мокоша не сможет. Да священника позовите, пусть избу и весь двор обойдет с молитвой, водой святой окропит. Не вернётся больше Мокоша.

Поблагодарили муж с женой старичка. Всё, как он велел и сделали. Как из леса стали возвращаться, так увидели чёрную страшную старуху в лохмотьях. Бежала она следом, за деревьями хоронилась, проклятиями сыпала, а близко подойти не решалась.