Русалья неделя

Пётр задумался и наложил ещё несколько мазков. И тут вдохновение снизошло на него, как водопад, ниспадающий с вершины скалы. Он рисовал, не замечая никого и ничего, он ушёл с головой в эту картину, первую после нескольких недель творческого кризиса. За окном уже забрезжил рассвет, когда Пётр отложил кисть и встал, придирчиво рассматривая своё творение. Оно было великолепно. Широкое плато, покрытое вековыми могучими деревьями, цветами немыслимых оттенков и ручьями с кристально чистой водой, раскинулось посреди холста. Крутые склоны окружали плато. А за теми склонами, на бледно-синем небе, где гасли мириады звёзд, ещё невидимая миру, но уже поющая о себе, розовела полоска новой зари.

Пётр задумчиво стоял перед мольбертом. Чего-то не хватало в этом творении. Ему хотелось ещё лучше выразить этот рассвет, ещё более оживить его.

– Не могу, не получается, – пробормотал он вслух.

Задремавший было чёрт, встрепенулся.

– Что-то не так? – спросил он у Петра.

Художник повернулся к нему, глаза его лихорадочно блестели.

– Не хватает красок! – воскликнул он, – Хочу точнее выразить этот рассвет, это начало нового дня!

– За чем же дело стало? Пиши с натуры.

И чёрт, подбежав к окну, распахнул шторы. Пётр отпрянул назад. Там, за окном, вместо привычного серого города расстилалось сочно-зелёное плато, равнина, покрытая цветами и ручьями с прохладной кристально свежей водой. Последние звёзды гасли с одного края неба, а с другой уже розовела полоска зари. Первые робкие лучи уже пытались пробиться из-за высоких склонов гор на равнину, чтобы пролить на неё благодатный свет.

– Это невероятно, – прошептал Пётр.

Чёрт услужливо распахнул окно:

– Там, наяву, всё ещё прекраснее, посмотри сам.

Прямо от окна спускалась ровная дорога, уходящая вдаль, за горизонт и покрытая по обочинам бледно-фиолетовыми цветами. Они источали невероятный аромат.

– Иди, – прошептал чёрт, – Иди туда. В долину.

Пётр завороженно выдохнул и, повернувшись к мольберту, схватил его и кисть с палитрой, а после встал на подоконник и шагнул.

***

Тело, лежащее на тротуаре возле двадцатиэтажного дома, обнаружили первые прохожие. Человек, а точнее то, что от него осталось, крепко прижимал к себе большой мольберт. Что там было изображено, разобрать уже не представлялось возможным, алые струйки стекали ручейками по полотну, залив кровью всю картину.

Никто не заметил, что на ветке соседнего дерева, скрытый от посторонних взглядов густой кроной, сидел маленький чёрт. Притворно вздохнув, он пробормотал:

– Эх, Петруша, Петруша, так и не стал ты великим художником. А ведь твоё имя обозначает камень! Эх, обмельчали нынче люди…

Взмахнув хвостом, чёрт проворно спрыгнул с ветки, придерживая в лапках увесистый мешок, в котором что-то барахталось и стонало, и пропал, растворившись в воздухе.

Жених из озера

Дом стоял на берегу большого озера. По утрам подёрнуто оно было дымкой тумана, клубилось и манило таинственным своим зовом, шуршали-перешептывались осока и камыш, переговариваясь промеж себя, под дыхание ночного ветра, отражались в водной глади, как в зеркале, последние мерцающие звёзды, уже тающие под розовеющей зыбкой полоской рассвета, плывущей с востока.

Дом был старый. Тёмные от времени брёвна кое-где покрылись мхом, серые ставни запирались на ночь от холодных ветров и непрошеных гостей из леса. Деревянное крылечко с резными столбиками пристроилось справа от калитки. На невысоком плетне висели под солнцем кувшины и горшки. Жили в доме бабушка с внучкой.

Поселились они здесь ещё тогда, когда семья их была большой и шумной. Отец, мать, дочка Зиночка трёх лет, пожилые родители, да отцовы братья-сёстры младшие, что ещё пока не вошли в возраст женитьбы. Работа кипела в хозяйстве, у каждого дело своё было, не ленились, не скучали, дружно жили. Но пролетели годы, подросли младшие, покинули родительское гнездо, разлетелись кто куда. Умер старый хозяин, отец семейства. А с Зиночкиными родителями беда приключилась, угорели они однажды в бане. Так и остались бабушка да внучка Зиночка одни, в весёлом когда-то, и наполненном смехом и радостью, доме.

Зиночка и от природы была девочкой задумчивой да тихой, а после потери родителей и вовсе закрылась от людей. Деревня-то чуть поодаль стояла, и ребятишки прибегали к озеру поиграть да и Зиночку звали с собой, но она игр их не любила, всё больше нравилось ей одной бывать. Сядет у воды, перебирает камушки, из травинок браслеты плетёт, рисует на песке кончиком острой веточки. Осенью, как листва опадала разноцветным ворохом, гуляла она вдоль берега, обходя неспешно всё озеро по кругу, останавливаясь и рассматривая резные листья, шишечки и сухие ягоды, оставшиеся в высокой траве капелькой ушедшего лета. Зимой же, когда задували с севера ледяные ветра, принося с собою снег и вьюги, когда в печной трубе выли метели и братья их, бураны, заметали Божий мир, Зиночка спускалась на особое место у воды, где лежал большой камень-валун, и где снег держался крепко, не проваливаясь, и стояла там подолгу, глядя на спящее царство воды.

Так и жили тихонько. Бабушка домом занималась. Зиночка в деревенскую школу ходила. Вот и исполнилось девушке семнадцать лет, заневестилась. И парни местные на неё заглядываться стали, хорошая девчоночка вышла – ладная да красивая, и скромностью взяла, и умом. Да только Зиночке никто не глядится из тех парней. Кажется и вовсе ей никто не нужен. Всё в своих мечтах она да раздумьях.

И вот одним летним вечером пришла Зиночка как обычно на берег озера, села у воды. Звёзды взошли уже над лесом и месяц рогатый отразился из-за Зиночкиного плечика в зеркальной глади, пробежала по озеру лунная дорожка. Крикнула протяжно ночная птица где-то за лесом. Прошелестели травы шёпотом. Вода за большим камнем всплеснулась, будто нырнул кто, и снова тихо.

Сидит Зиночка, своим любимым делом занята – камушки перебирает, в руках перекатывает, между пальчиками, словно драгоценные они. И вдруг мелькнуло что-то на одном из них – будто бы узор какой затейливый. Подивилась Зиночка, подобрала снова тот камушек, да поближе к глазам поднесла и видит она в лунном свете, что на бочке-то его и вправду написано что-то.

– Приходи ко мне завтра в девять вечера, – прочитала девушка.

Задумалась.

– Что за чудеса такие? Чьи это шутки?

Огляделась она кругом – никого. Лишь травы да деревья, деревенька вдалеке, за лугом, полускрытая лесом, их с бабушкой избушка под соснами, да и всё на том.

Прошлась Зиночка по берегу, сжимая в руках заветный камушек, взволновалось всё ж таки сердечко её. И возраст подошёл самый такой, когда пора влюбляться и ждать чуда, и сама-то она была не от мира сего – особая, ранимая, романтичная, вот и запало ей случившееся в голову. Вернулась Зиночка домой, бабушке ничегошеньки не сказала, чаю попили, да спать разошлись. На следующий день хлопочет девушка по дому, а у самой все мысли о том камушке. Кто мог его подбросить? Кто такие слова на нём написал? А ведь слышала она, как вода за валуном всплеснула, может кто-то подплыл тайком тогда? Кружили вопросы в её головке, не давая покоя. А как пробили ходики с кукушкой девять, так пошла она на берег озера.

– Холодно уже, куда ты? – позвала Зиночку бабушка.

– Да я ненадолго, бабуленька, – отозвалась девушка, накинула на плечи большую шаль и выбежала из дома.

Тишина застыла на берегу. Ночь нынче тёмная выдалась, ни звёзд на небе, ни месяца. Тревожно было у воды, неуютно. Только Зиночка того не заметила, мысли её камушком были заполнены, а вдруг и правда придёт сейчас кто, тайный поклонник её? Встала она у валуна, ждёт. Нет никого. Замерзать уже стала, всё ж таки дело к августу шло, да и у воды оно завсегда холоднее. А никого нет. Поникла Зиночка, голову опустила, не иначе, как посмеялся кто над нею из деревенских. А она, глупая, вообразила себе невесть что, напридумывала. Только хотела было она развернуться, как по воде волны пробежали, кусты зашелестели, и голос послышался:

– Зиночка-а-а-а…

Вздрогнула девушка, испугалась. Никого нет, а чудится ей, что стоит с нею рядом кто-то, вот чувствует она, как по руке её тёплый ветерок пробежал, щеки коснулся, по волосам погладил. Замерла она, дышать боится. А голос тот таинственный не ушами слышит она, а будто внутри, в голове он звучит. И тут филин заухал в лесу. Очнулась Зиночка от оцепенения своего, повернулась к дому да и побежала прочь.

На другой день не пошла девушка к любимому озеру, неспокойно было на сердце у неё. А всё ж таки любопытно ей, что же такое происходит? Кто это всё придумал? Может Никитка? Да он не такой, ему и в голову не придёт. Может Женя? Тоже не то. Так перебирала Зиночка мысленно деревенских парней, но ни на ком так и не остановилась она.

Следующим утром решила всё ж таки Зиночка прогуляться на берег. День на дворе, что плохого может случиться. Да и в свете дня подумалось ей, что она и вовсе всю историю придумала, привиделось ей, послышалось, иначе и быть не может. С теми думами и пришла она к валуну. Глядь, а на камне кувшинка лежит – огромная, жёлтая, капли влаги на ней блестят, словно вот только из воды её достали.

Подошла Зиночка поближе, забралась на валун, склонилась над цветком, что такое? А внутри, в самом венчике-то снова камушек лежит. Да красивенький такой, гладкий, зелёненький полупрозрачный. И снова на нём нацарапано что-то. Взяла Зиночка камушек тот тонкими пальчиками, а на нём слова: «Моя ты теперь».

Обернулась Зиночка по сторонам – никого, лишь снова всплеснуло в воде. Да что за дела происходят? А сердечко-то ещё больше зашлось – кто-то её полюбил!

– Ну что же, не хочет поклонник показываться и ладно, так даже интереснее, – подумала Зиночка, – Поглядим, что дальше будет, а бабуле пока ничего не скажу, а то ещё и вовсе запретит на озеро ходить, что тогда?

Так и повелось. Днём находила Зиночка на берегу озера камушки разноцветные с посланиями, а по вечерам приходила на встречу с женихом невидимым и говорили они подолгу. А как говорили, она и не пересказала бы, коль бы кто спросил её. Не видела она никого глазами и не слышала ушами, а всё ж таки был кто-то рядом. Незримый, тайный, и оттого ещё более манкий.

Словно морок нашёл на Зиночку, не понимала она уже, не ведала, что дело-то тут недоброе, тёмное. И так она втянулась в те ночные свидания, что и помыслить не могла, что же будет вскоре, когда осень наступит и холода придут. А ну как не покажется до тех пор этот поклонник? Так и будет камушки бросать да в невидимку играть? Должны же они когда-то и увидеться!

Вот и вечера уже стали холодными, прелой травой запахло в саду, птицы к югу потянулись стаями, листья зазолотились. Зябко было у воды теперь, а жених всё не показывался, и от себя не отпускал, извелась уже Зиночка. Невдомёк ей, что не человек с ней шутки шутит. Молоденькая, наивная совсем… Но вот в один из дней, когда небо покрыто было тяжёлыми тучами, нашла Зиночка камушек очередной и прочла на нём: «Пора. Нынче заберу тебя».

Сердце застучало в груди как бешеное. Что делать? Как быть? Что значит – заберу, когда они и не видели ещё друг друга. Ну парень-то, положим, и видел её, а вот она, Зиночка, и понятия не имеет каков он и чей будет. Тревожно на душе у девушки. А всё ж таки и в эту минуту не одумалась она.

– Будь что будет, – думает, – Приду сегодня на берег, раз такие слова он мне пишет, значит показаться решил. Вот и хорошо. Домой придём, с бабушкой его познакомлю. Сама наконец увижу кто он. Сколько можно прятаться.

Опустился над лесом звёздный шатёр. Свет зажёгся в окнах старого дома под соснами. Засобиралась Зиночка к озеру. А бабушка словно чует что-то, не отпускает её.

– Что ты, девка, ведь темень какая, ты погляди как ветер завывает нынче! Никак ненастье идёт.