Мурка

Мурка
Элеонора Гранде

Девяностые. Три друга отправляются с молодым предпринимателем в поселок. Там они встречают старика, который просит спасти Мурку. Но животное оказывается совсем не кошкой.История основана на реальных событиях. Имена действующих лиц изменены. Совпадения случайны.

Элеонора Гранде

Мурка

Бумер несся по мокрому асфальту. В открытое окно врывался ветер, наполненный ароматами леса, грибов и приближающейся осени. Короткий ливень смыл с травы и деревьев придорожную пыль. Березки поблескивали на солнце свежестью еще зеленой листвы с первыми кляксами нежного золота, приближающейся осени. На заднем сиденье мирно посапывали Пашка с Рыжим.

Гарик чуть убавил звук авторадио. Горыныч – крутой. Бумер вот взял. Черный. Как положено нормальному пацану. С присущей ему армянской деловитостью и коммерческой хваткой поймал волну начала девяностых и открыл в областных поселках ларьки с паленой водярой и дешманским красненьким. Периодически привлекал нашу веселую троицу развезти марсы-сникерсы, сигареты и бабло собрать.

Ну а что? Работа не пыльная. Бывало, что с местными цапались. Да Пашка с Рыжим быстро себя уважать заставили. Они одноклассники, в моей школе учились, только на два года старше. Да и жили мы в одном дворе. Оба по весне вернулись из армии. Служили в ВДВ, были в горячей точке. Решили лето погулять, отдохнуть, потом определиться с дальнейшей житухой. А мне осенний призыв светил, вот парни меня и взяли под свое крыло. Наставнички, ешкин кот.

Меня всегда удивляло, как эти двое, такие разные, уживались. Дружили с начальной школы – не разлей вода. Кто Пашке кликуху Малой дал, ума не приложу. Здоровый, гора мускулов, на кулачищи смотреть страшно. Но спокойный, как удав. Или русский медведь: его не тронут, первым не полезет. Не, Толян тоже не маленький. Но жилистый, верткий, злой. И не то, что рыжий, он – огненный. А солнце его не стесняясь целовало… везде.

Мы свернули с трассы. Гарик сбавил скорость почти до минимума. Бумер полз между рытвин и кочек, тяжело переваливаясь и вздыхая будто живой. Остановились. На участке дороги асфальт отсутствовал напрочь, а ливень размыл и без того глубокую колею.

– Вот же черт, – Гарик хлопнул в сердцах по кожаной оплетке руля.

– Чего стоим? Кого ждем? – сладко потягиваясь, пробасил Пашка.

– Сам посмотри, – огрызнулся наш босс.

– О-о-о! – протянул Малой, вылезая из машины. – Да тут не просто дед-асфальтоед с многочисленным семейством проживает, он еще и гостей приглашает попировать.

Я невольно хмыкнул.

– Ну, чо застыли-то? – это проснулся Толик. Вышел, мельком глянул на дорожное бедствие. – Давай, Горыныч, двигай. Помаленьку. Влево забери, подтолкнем, если что. Выползай Миха, развалился как барин.

Мне ничего не оставалось, как выбраться наружу, шмякая по черной земляной жиже. Новых кроссовок было откровенно жаль. «И все-таки хорошо», – подумал, глубоко втягивая густой, сладковатый дух августовского леса.

– Малой, бревно вон то положи в колею, – продолжал командовать Рыжий, пробираясь вперед. – Ага, вот так. Гарик, давай на меня. Во-во, – замахал руками.

Скрежет разорвал тишину, бумер задел брюхом вывороченный кусок асфальта. Из машины послышалась отборная ругань хозяина. Но в следующий миг стальной конь уже выскочил на более сухой и ровный участок. Прокатившись немного вперед, остановился. Гарик высунулся из окна, махнул: «Поехали!». Обтерев о мокрую траву обувь, мы уселись в салон. Продолжая бурчать себе под нос что-то совершенно неприличное о дорогах, Гарик врубил музыку погромче. До поселка оставалось километров двадцать.

Доехали без происшествий. В первом же ларьке миловидная, длинноногая девушка-реализатор напоила нас горячим чаем, пока Гарик проверял записи в большой амбарной книге и считал выручку. Толик строил ей глазки, беспрестанно говорил комплименты, уламывал «на погулять». Та смущенно отшучивалась, не решаясь ответить мужчине резкостью. Неожиданно Толян схватил девчонку за тонкую талию и резким движением дернул на себя, усадив на колени. Она взвизгнула, стала вырываться.