Любить Кеану

– О, я все увидел! У тебя повсюду этот парень! У тебя даже видеодиски только с теми фильмами, где он играет! У тебя не все дома! – ликовал он.

Как вы думаете, что мне оставалось делать? Только молчать и пить. Прямо из горлышка.

– Ну, скажи! – Дэвид не унимался. – Чем, вот чем он лучше меня? Чем он лучше нас всех? Посмотри на меня! Смотри же! – Он поправил свои очки и, подбоченясь, скорчил угрожающую физиономию. Зрелище было куда как жалким.

– На что мне нужно смотреть? – Я устало облокотилась на стол. От шампанского у меня началась отрыжка, которую я давила вместе с тошнотой.

– Смотри, разве я на него не похож? Я Нео! Я Нео! – Он совершил какое-то нелепое па, которое должно было означать прием восточного единоборства. Спасибо, что хоть не попытался зависнуть в воздухе. А потом он бросился ко мне и начал тискать меня своими толстыми и рыхлыми ручищами.

Я задохнулась. Тошнота душила меня. Терпеть уже почти не было сил.

Между тем, Дэвид валил меня прямо на кухонный стол с дикими воплями:

– Представь себе, что я это он! Ты же творческая личность! Вот и напряги свое воображение! И называй меня Нео! Я всесильный сын Господа! Я буду властвовать миром! Я новый мессия! Я Нео! А ты будешь моей Тринити! – Он начал победоносно сдирать с меня джинсы. Я лягалась, в попытке отползти от него, избавиться от его загребающих ручищ. На пол с громким звоном упала хрустальная подставка для салфеток. Следом шлепнулась коробка с тортом. Дэвид заревел боровом и принялся расстегивать свои штаны, не переставая орать:

–  Падай ниц! Ты счастлива, наконец, Карина! Сейчас тобой овладеет не кто иной как сам твой любимый, твой кумир, твой идол! Сам Нео! Нео! – В эту секунду я представила себе, что если я сейчас же что-нибудь не предприму, то не пройдет и мига, как самый мерзкий орган этого свиноподобного, ничтожного слизняка начнет запихиваться в мое тело.

И когда Дэвид, в очередной раз, громовым голосом воскликнул: «Я – Нео!», меня внезапно вырвало. Прямо на стол. Прямо на него. К счастью, журнал валялся на полу, достаточно далеко.

ХХХ

Если бы это не было ужасно, то было бы даже смешно!

Дэвид, извините, новый властитель мира, застыл, как изваяние. Триумфальный крик застрял в его луженой глотке.

Глаза сделались круглыми и глупыми, как у теленка, челюсть отвисла. Он нелепо размахивал руками и мычал, глядя на испачканную рубашку. Ему было слишком противно, чтобы вытереть ее. Он мог только стоять, смотреть и жалобно мычать.

Я оттолкнула его ногой и побежала в туалет. Вы не можете представить, как я была счастлива в тот момент. Моя болезнь, ни с того ни с сего, спасла меня! Самым омерзительным образом, к сожалению, но как говорится, цель оправдала средства.

Я опустошалась нарочито громко. Я хотела, чтобы этот малоприятный тип слышал все в подробностях, чтобы от отвращения у него сводило скулы, и его всего передергивало. Чтобы он убежал отсюда, сверкая пятками, и чтобы ему никогда в жизни не пришло в голову возвращаться сюда!

Из туалета я вышла, как полагается, опухшая, трясущаяся, но улыбка триумфатора, на сей раз, озаряла мое лицо. Дэвид так и продолжал стоять там, где его настигла моя, извините, не переваренная пища.

При виде меня, лицо его сморщилось от отвращения. Цель достигнута. Он больше не хочет обладать мною, в роли Нео.

– Что это с тобой? – Спросил он, с удивлением отмечая полное отсутствие конфуза на моем лице.

– Такое у меня бывает. – Спокойно ответила я и протянула ему стопку салфеток.

– Ты больная! – Его мокрые губы кривились. – Совсем больная!

– Ну, конечно! – Я решила еще и поиздеваться. – Должно быть, я первая девка, которую затошнило от секса с тобой?

– От секса со мной? От секса? Со мной? – Он кинул в меня грязной салфеткой. – Нет, милая, ошибаешься!

– Почему это? – Я насторожилась. Дэвид заметил, как напряженно сжались мои губы:

– Нет, Карина! Тебя вырвало вовсе не от меня! Тебя вырвало от себя! Тебя вырвало оттого, что ты больная! От того что ты помешана на этом актере, как пятилетняя девчонка! От того что ты одинокая баба, которая и забыла, когда ее в последний раз кто-то хотел! От того что ты обжираешься потому, что никому не нужна! Даже той картинке, на которой твой Кеану нарисован, ты не нужна! Ты какое-то животное, а не женщина. Блевануть во время секса… да на такое не всякая шизофреничка способна! Таких экземпляров я еще не встречал!

– Пошел прочь! – Прошипела я. Был бы у меня сейчас капюшон как у кобры, то наверняка раздула бы!

– С огромным удовольствием! Вечно мне какие-то больные бабы попадаются! Может, вы все такие больные? – Он наступил на торт, не заметив его под ногами, и побежал к входной двери.

Я подбирала с пола раздавленный торт, когда с грохотом захлопнулась дверь.

Я понимала, что хотя на восемьдесят процентов из ста, в тираде Дэвида звучало его уязвленное мужское самолюбие, двадцать из них были чистой правдой. В кого меня превращало мое обжорство?

Я подняла журнал и долго глядела в лицо Кеану. Мне было стыдно перед ним за себя. Мне хотелось любоваться его обликом, но сейчас он казался мне отчужденным. Его лицо не говорило со мной, и мне даже показалось, что я не могу поймать его застывшего, холодного взгляда. От этого мне стало одиноко, и я почувствовала себя беззащитной и беспомощной.

Но потом я подумала о том, что пытаюсь оживить фотографию, воображая, что лицо запечатленного на бумаге человека меняет свое выражение в зависимости от ситуации. Я даже хочу поймать на себе взгляд того человека, что запечатлен на бумаге. И хочу, чтобы взгляд портрета менялся, в зависимости от тех эмоций, которые мне были больше всего нужны.

И делаю все это сейчас, сразу после того как вывернула добрый центнер еды из своего желудка, прямо на рубашку партнера по сексу.

Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что все это зашло уже слишком далеко!

8.

Тогда я обратилась к врачу. Некоему доктору Скотту Харкеру. Я, глотая слезы, на протяжении двадцати минут рассказывала ему о своих проблемах. Он испытующе глядел на меня, а когда я замолчала, начал выкладывать из ящика цветные фигурки разной формы. Он предложил мне разложить их по соответствующим ячейкам, вырезанным в зеленом фанерном ящике. Это было как-то чересчур.

Я готова признать, что у меня с головой непорядок, но все-таки, мое умственное развитие совпадает с моим физическим состоянием.

– Почему, в конце концов, ты решила прийти ко мне?

Потому,…потому, святой отец, что мне некуда больше пойти. Я бегу не от Кеану Ривза, не от хронического обжорства. Я бегу от себя. Кто еще может вернуть мне надежду, помочь мне повернуться к себе лицом и обрести силу, кроме вас? Кроме Господа…

–      И ты, в самом деле, веришь, что я в силах помочь тебе?

Так. Стоп. Все понятно. По крайней мере, вы выслушали меня. Этим вы мне уже помогли. Спасибо, я больше вас не задержу.

Я не сдержала горестного вздоха: неужели моя беда настолько глупа и надуманна, что даже священник про себя смеется надо мной?

Да, святой отец, мне не стоило приходить, отнимать у вас время. Простите меня. И спасибо вам за потраченное на меня время. Вы мне уже помогли. Спасибо. Я пойду.

–      Постой, дитя. Ты правильно поступила, что пришла сюда, в храм. Спасение от себя может дать только Господь, если ты открыта, если сама этого хочешь. Если ты действительно готова измениться, Бог поможет тебе. Он уже помог тебе. Послушай, что я тебе скажу. У тебя есть мощное средство, которое излечит тебя. И ты знаешь его имя – это твоя любовь. Ничто на свете не происходит просто так, случайно. На каждого из нас у Господа свои планы, и если он послал тебе эту любовь, так возьми у нее все самое лучшее, что она может тебе дать. Дай этой любви право на существование. Посмотри на нее с другой, с истинной стороны! Ты любишь человека, который даже не знает об этом? Это мучает тебя? Но ведь ты сама говорила мне, что с приходом Его в твою жизнь ты начала бороться. Бороться с болезнью, бороться с собой. Пусть же твоя любовь не ранит, но помогает тебе идти вперед. Если какой-то определенный человек даже на расстоянии может сделать тебя чуть-чуть лучше, если он может помочь тебе одолеть твою беду, так дай ему этот шанс, даже если он об этом никогда и не узнает! Творить добро следует в неведении. Ты можешь сделать его счастливее, давая ему шанс сделать счастливее тебя! И хорошо, что он не знает. Именно тогда он творит добро праведно, в неведении от себя самого. Тогда он творит чудо. Если мечта о нем добавит в твою жизнь тепла и доброты, так мечтай о нем! Пари в облаках, пускай эта мечта даст тебе крылья. Любовь – величайшее благо, которым одаривает нас Господь, так будь же ею счастлива!

ХХХ

Да, любовь – величайшее благо, и мечта действительно может дарить крылья.

И сейчас я в полной мере ощутила это: покидая храм, я не чуяла под собой ног, я словно парила над землей. Впервые за долгие годы спокойствие и блаженство заполнили все мое существо.

Почему я сама об этом не додумалась раньше? Почему в своей безответной любви всегда видела только циничное наказание? Ведь именно любовь безответная может быть возвышенной, не запятнанной пустыми обещаньями, обидными словами, сложными отношениями, бытовыми недостатками и «не тем» поведением. Да, она однобока, она эфемерна, но она вдохновляет! Недаром все подвиги совершались во имя любви физически еще не свершившейся, платонической, и очень часто безответной! Только на этой стадии любовь безусловна и совершенна, а предмет любви божественно идеален и лишен пороков смертных.

Я парила над городом, а надо мной парило улыбающееся мне лицо Кеану.

«Если он может сделать тебя лучше, так дай ему этот шанс. Сделай его счастливей, давая ему возможность сделать счастливее тебя! И пускай он об этом не узнает!» – Эти слова все еще звучали во всем моем существе, они неслись над моим вечерним городом, полутонами переливались в розовых отблесках заходящего солнца. Казалось мне, что моя булимия, вместе со всеми моими страхами, сжимается в маленький черный комок и теряется где-то в недрах моего желудка, чтобы раствориться там, в потоках всепожирающей кислоты, и никогда больше не напомнить мне о себе. И в этом мне поможет никто иной как Кеану.

У Господа на каждого из нас есть свои планы. Не для того ли был мне послан образ этого человека с волшебным именем? Должно быть, именно для того. Это судьба. Что, черт возьми, все мы знаем о судьбе? Можем ли мы вообще прочесть ее знаки, если порой даже не в состоянии верно осмыслить события, с нами происходящие ежедневно и преподающие нам уроки?