Сверхчувствительная натура. Как преуспеть в безумном мире

Разумеется, так же полезно иметь в группе несколько особей, которым нет дела до опасностей и последствий каждого поступка. Эти будут, не задумываясь, бросаться исследовать все новое, драться за группу или территорию. Каждому обществу нужны и те, и другие. И, возможно, потребность в менее чувствительных особях даже выше – по той причине, что они чаще погибают! Но все это, конечно, домыслы и предположения.

Однако что-то подсказывает мне, что люди выигрывают от существования СЧЛ больше, чем какой-либо другой вид. СЧЛ в большей мере осуществляют то, что отличает людей от прочих животных: мы предоставляем себе возможности. Мы, люди (а СЧЛ особенно), остро осознаём прошлое и будущее. Вдобавок, если необходимость действительно всему учит, СЧЛ приходится тратить гораздо больше времени на изобретение решений человеческих проблем – только потому, что они более чувствительны к голоду, холоду, незащищенности, истощению и болезням.

Порой можно услышать, что люди, обладающие нашей чертой, менее счастливы или менее способны быть счастливыми. Конечно, мы можем показаться несчастными и мрачными, по крайней мере с точки зрения не-СЧЛ, поскольку слишком много времени размышляем о таких вещах, как смысл жизни и смерти, и о том, как сложно все в этом мире, а таким мыслям определенность несвойственна. И поскольку большинству не-СЧЛ не нравится размышлять обо всем подобном, они делают вывод, что раздумья вгоняют нас в тоску, а мы отнюдь не становимся счастливее, слыша от них, что мы несчастны (согласно их определению счастья) и представляем для них проблему, потому что выглядим несчастными. От подобных обвинений несчастным станет кто угодно.

Уместнее всего привести высказывание Аристотеля, однажды задавшего вопрос, кем предпочтительнее быть – счастливой свиньей или счастливым человеком. СЧЛ предпочитают хорошо чувствовать себя благодаря своему осознанию и человечности, даже если то, что мы осознаём, не всегда дает поводы для радости.

Но дело вовсе не в том, что не-СЧЛ – свиньи! Я точно знаю: кто-нибудь наверняка заявит, что я пытаюсь пробудить в нас чувство элитарности. Но у большинства СЧЛ оно не продлится и пяти минут, прежде чем вновь сменится угрызениями совести за свое мимолетное чувство превосходства. Я просто стремлюсь подбодрить нас настолько, чтобы как можно больше нас считало себя равными другим людям.

Наследственность и окружение

Кое-кто из вас, возможно, гадает, на самом ли деле вы унаследовали свою характерную черту, особенно если вы помните время, когда ваша сверхчувствительность только проявилась или вдруг значительно усилилась.

В большинстве случае сверхчувствительность наследуется. Это утверждение подкреплено результатами исследований, преимущественно с участием идентичных близнецов, которых растили порознь, но с возрастом они начинали вести себя одинаково, позволяя предположить, что поведение, по меньшей мере отчасти, обусловлено генетически.

С другой стороны, даже у разлученных идентичных близнецов эта черта проявлялась не всегда. Так, по характеру каждый из близнецов напоминал вырастившую его женщину, даже если она не приходилась ему биологической матерью. Дело в том, что, вероятно, не существует наследуемых черт, которые нельзя было бы развить, ослабить, полностью создать или устранить при наличии достаточного жизненного опыта определенного рода. К примеру, ребенку, испытывающему стресс дома и в школе, достаточно иметь легкую врожденную склонность к сверхчувствительности, чтобы стать замкнутым. Этим может объясняться большая вероятность принадлежности к СЧЛ детей, у которых есть братья и сестры, и гены тут ни при чем. Аналогично было обнаружено, что мартышки, травмированные разлукой с матерями, вырастая, вели себя во многом как мартышки с врожденной сверхчувствительностью.

Кроме того, при определенных обстоятельствах эта характерная черта способна исчезнуть. На многих детей, крайне чувствительных от рождения, оказывают давление родители, школа, друзья, призывая их быть смелее. Жизнь в шумном или многолюдном окружении, в большой семье, необходимость проявлять физическую активность в некоторых случаях снижают сверхчувствительность, точно так же как чувствительные животные, которых старательно приучают к рукам, иногда отчасти теряют врожденную осторожность, по крайней мере в общении с некоторыми людьми и в определенных ситуациях. Однако маловероятно, чтобы черта как таковая исчезла совсем.

А как дело обстоит у вас?

Трудно определить, унаследовал конкретный взрослый человек эту характерную особенность или она развилась у него со временем. Лучшее, хотя и не идеальное, доказательство – воспоминания родителей о том, насколько чувствительными вы были, когда родились. По возможности попросите родителей или лиц, которые их заменяли, рассказать вам о том, каким вы были в первые шесть месяцев своей жизни.

Вероятно, вы узнаете больше, если удержитесь от вопроса о том, были ли вы чувствительным ребенком. Просто спросите, какими вы были во младенчестве. Зачастую все удается определить по историям, которые о вас рассказывают родители. Выдержите паузу и заведите расспросы о некоторых типичных признаках сверхчувствительных младенцев. Может быть, вы с трудом мирились с переменами – когда вас переодевали, купали, предлагали новую еду, когда поблизости раздавался шум? Часто ли у вас случались колики? Или же вы медленно засыпали, часто просыпались или вообще не спали подолгу, особенно когда переутомлялись?

Помните: если у ваших родителей не было опыта ухода за другими малышами, скорее всего, они не замечали в вашем поведении ничего необычного, потому что им было не с кем сравнить вас. И поскольку во всех трудностях, возникающих у детей, принято обычно винить взрослых, у ваших родителей может возникнуть потребность убедить вас и себя, что ваше детство было идеальным. Если хотите, можете заверить их, что вам известно, как они делали все возможное для вас, и что со всеми младенцами возникают проблемы, а вам просто захотелось узнать, какие проблемы создавали лично вы.

Можете также показать им тест в начале этой книги. Спросите, не обладал ли этой чертой кто-нибудь в вашей семье или сами родители. И если выяснится, что у вас были или есть сверхчувствительные родственники с какой-либо из сторон, то вполне вероятно, что ваша особенность является унаследованной.

А если ответ окажется отрицательным или неопределенным? Скорее всего, он ничего не значит, важно то, что теперь это ваша черта, поэтому не зацикливайтесь на данном вопросе – следующий гораздо значительнее.

Об особенностях нашей культуры: вам может навредить то, чего вы не сознаете

Мы с вами начинаем привыкать к тому, что наша сверхчувствительность – нейтральное явление, полезное в одних ситуациях и бесполезное в других, однако в нашей культуре отнюдь не принято считать нейтральной ни эту, ни какую-либо другую выраженную черту. Этот феномен подробно объясняет антрополог Маргарет Мид. Новорожденные в той или иной культуре выказывают широкий спектр унаследованных характеров, однако лишь небольшой участок этого спектра, относящийся к определенному типу, оказывается идеальным. А идеальный характер находит отображение, по словам Мид, «в каждой нити, из которой состоит ткань общества: в заботе о малышах, в играх, в которые играют дети, в песнях, которые поют люди, в политическом устройстве, в религиозных обрядах, в искусстве и философии». Все прочие черты обществом игнорируются, не поощряются, а если ничто не помогает – высмеиваются.

Каков же идеал для нашей культуры? Кино, реклама, дизайн общественных мест – всё твердит, что мы должны быть решительными, как Терминатор, выдержанными, как Клинт Иствуд, общительными, как Голди Хоун. Для нас должны служить улучшением самочувствия яркие огни, шум, толпы жизнерадостных завсегдатаев бара. А при повышенной чувствительности и растерянности всегда можно принять какое-нибудь лекарство.

Если бы вам понадобилось запомнить из всей этой книги лишь что-то одно, выбор стоило бы остановить на упомянутом далее исследовании. Синь Ин Чен и Кеннет Рабин из Университета Ватерлоо в Онтарио, Канада, и Ю Сонг Сун из Шанхайского педагогического университета сравнили 480 шанхайских школьников с 296 канадскими, чтобы выяснить, благодаря каким чертам дети приобретают наибольшую популярность. В Китае застенчивых и чувствительных детей чаще всего выбирали в друзья или товарищи по играм. (На мандаринском диалекте китайского языка слова «застенчивый» и «тихий» означают «хороший» и «воспитанный», а «чувствительный» можно перевести как «понимающий» – похвальная черта.) В Канаде застенчивых и чувствительных детей выбирали в друзья реже всех остальных. Вероятно, в детские годы с таким отношением сталкивались и вы.

Задумайтесь о том, какое влияние оказало на вас собственное несоответствие идеалу своей культуры. Оно не могло не повлиять не только на отношение окружающих к вам, но и на ваше отношение к себе.

Отказ от господства большинства

1. Как относились к вашей сверхчувствительности ваши родители? Чего они хотели – чтобы вы избавились от этой черты или сохранили ее? Они считали ее неудобством, стеснительностью, малодушием, трусостью, признаком артистических способностей и милой особенностью? А другие ваши родственники, ваши друзья, учителя?

2. Вспомните, какими были СМИ в вашем детстве. Кого вы считали образцом для подражания и кумиром? Походили ли они на СЧЛ или были людьми, на которых, как вы теперь видите, вам никогда не стать похожими?

3. Рассмотрите сложившиеся у вас в итоге взгляды. Как они повлияли на вашу карьеру, личную жизнь, занятия на отдыхе, на дружбу?

4. Как нынешние СМИ относятся к вам как к представителю СЧЛ? Задумайтесь о положительных и отрицательных образах СЧЛ. Какие преобладают в СМИ? (Обратите внимание: когда в фильме или в книге кто-то выступает в роли жертвы, этот персонаж часто изображают чувствительной натурой, беспомощным, легко впадающим в различные переживания человеком. Это удобно для усиления драматизма, поскольку такая жертва явно волнуется и дрожит, но плохо для СЧЛ, поскольку виктимность в итоге приравнивают к сверхчувствительности.

5. Задумайтесь о том, какой вклад СЧЛ вносят в общество. Поищите примеры, которые известны вам лично, или те, о которых вы читали. Пожалуй, начать можно с Авраама Линкольна.

6. Подумайте о собственном вкладе в общество. Чем бы вы ни занимались – скульптурой, воспитанием детей, изучением физики, предвыборными кампаниями, – вам свойственно всесторонне обдумывать проблемы, вникать в подробности, смотреть в будущее и стремиться проявлять сознательность.

Предвзятость психологии

Психологические исследования помогают собрать ценные сведения о людях. Во многом именно на такой информации построена данная книга. Но психология далека от идеала. Она способна лишь отражать предвзятость культуры, в которой существует. Я могла бы приводить один пример за другим, ссылаться на исследования в области психологии, которые отражают предубежденное мнение о людях, названных мною СЧЛ, как о менее счастливых, менее душевно здоровых и даже менее творческих и наделенных интеллектом (первые два пункта – явная неправда). Но эти примеры я приберегу для повышения квалификации своих коллег. Просто проявляйте осмотрительность, признавая по отношению к себе справедливость таких ярлыков, как «скованный», «интроверт», «застенчивый». По мере продолжения нашего разговора вы поймете, почему эти ярлыки создают неверное представление о вас. Как правило, они не улавливают сущности нашей черты, но придают ей негативный оттенок. Например, исследования показали, что у большинства людей интроверсия совершенно ошибочно ассоциируется с душевным нездоровьем. Когда СЧЛ идентифицируют себя с этими ярлыками, у них снижается уверенность в себе, а нервозность растет в ситуациях, когда от людей с подобными ярлыками ожидают неловкости.

Полезно знать, что в тех культурах, где наша черта ценится выше, – например, в Японии, Швеции и Китае, – исследования приобретают другой характер. К примеру, японские психологи, по-видимому, ожидают от сверхчувствительных участников экспериментов более высоких результатов и получают их. При изучении стресса японские психологи видят больше недостатков в том, как справляется со стрессом группа не-СЧЛ. Однако бессмысленно винить психологию, свойственную нашей культуре, или наших исследователей, движимых лучшими намерениями. Они делают то, что могут.

«Королевские советники» и «государи-воины»

Так или иначе, мир постепенно берут под контроль агрессивные культуры, предпочитающие смотреть вдаль, расширяться, соперничать и побеждать. Это происходит потому, что при вступлении культур в контакт более воинственные из них естественным образом одерживают верх.

Как мы очутились в такой ситуации? Для большинства стран мира история началась в азиатских степях, где зародилась индоевропейская культура. Кочующие всадники выживали за счет увеличения поголовья лошадей и крупного рогатого скота, главным образом благодаря тому, что отнимали стада и земли у других народов. Примерно 7 тысяч лет назад они проникли в Европу, позднее достигли Ближнего Востока и Южной Азии. До их прибытия в этих местах почти или совсем не было доминирования одного класса над другим. Вновь прибывшие сделали слугами или рабами местных жителей, не имевших лошадей, построили обнесенные крепостными стенами города, в которых можно было мирно жить, и занялись расширением своих государств или империй с помощью войн и торговли.

В индоевропейских культурах, жизнь которых была особенно благополучной и продолжалась дольше остальных, управление всегда осуществляли два класса: «государи-воины» и уравновешивающие их светские или духовные «советники». Индоевропейские культуры преуспевали. Полмира говорит на индоевропейских языках, а значит, не может не думать «на индоевропейский манер». Экспансия, свобода, слава – это хорошо. Все перечисленное – ценности «государей-воинов».

Но для выживания агрессивному обществу всегда необходим класс священников, судей, советников. Он уравновешивает «государей» и «воинов» (как Верховный суд США – президента и подчиненные ему вооруженные силы). Эта группа ведет себя более вдумчиво, зачастую обуздывая порывы «государей-воинов». Поскольку «советники» по большей части оказываются правыми, их уважают как наставников, летописцев, ученых, преподавателей и блюстителей правосудия. К примеру, им хватает дальновидности, чтобы заботиться о благополучии простого народа, от которого зависит общество, – о тех, кто обеспечивает общество пищей и растит детей. «Советники» предостерегают против ведения опрометчивых войн и нерационального использования земель.

Словом, влиятельный класс «королевских советников» настаивает на необходимости остановиться и задуматься. И, как мне кажется, с большим успехом в нынешние времена уводит обширную и удивительную энергию общества от агрессии и доминирования. Этой энергии находится лучшее применение – изобретения, исследования, спасение планеты, защита слабых и обделенных.

СЧЛ свойственно брать на себя роль «советников». Мы, СЧЛ, – писатели, историки, философы, судьи, художники, исследователи, богословы, психотерапевты, учителя, родители и просто сознательные граждане. В любую из перечисленных ролей мы привносим склонность всесторонне обдумывать все возможные последствия той или иной идеи. Зачастую мы вынуждены жертвовать своей популярностью, оберегая большинство от слишком поспешных действий. Таким образом, чтобы успешно справляться со своей ролью, мы должны хорошо относиться к самим себе. Нам приходится пропускать мимо ушей все заявления «воинов» о том, что мы хуже, чем они. У дерзкого стиля «воинов» есть свои преимущества. Но и у нас имеется свой стиль, и мы тоже способны внести свой важный вклад в жизнь общества.

История Чарлза

Среди СЧЛ, с которыми я беседовала, Чарлз был одним из немногих, кто всегда знал о своей сверхчувствительности и ценил ее. Необычное детство Чарлза и последствия его – наглядный пример того, как важны самооценка и влияние культуры.

Сейчас Чарлз счастливо женат во второй раз, у него хорошо оплачиваемая работа, его научная карьера сложилась на редкость удачно, и он получил грант. В свободное время Чарлз – превосходный пианист. И он глубоко убежден, что этих даров более чем достаточно, чтобы придавать смысл его жизни. Узнав обо всем этом в начале беседы, я, естественно, заинтересовалась предысторией.

Вот первые воспоминания Чарлза (я всегда спрашиваю об этом во время беседы: несмотря на все неточности, эти воспоминания обычно задают тон или служат лейтмотивом всей жизни): он стоит на тротуаре позади толпы, восхищенно любующейся витриной, украшенной к Рождеству. Чарлз кричит: «Отойдите, я хочу посмотреть!» – все смеются и пропускают его вперед.

Какая уверенность в себе! Такая смелость и умение решительно заявлять о себе наверняка зародились в домашней обстановке.

Родителей Чарлза приводила в восторг его сверхчувствительность. Среди их друзей, представителей артистической и интеллектуальной среды, сверхчувствительность ассоциировалась с незаурядным интеллектом, хорошим воспитанием и утонченным вкусом. Их совершенно не тревожило, что ребенок слишком много занимается учебой, вместо того чтобы играть с другими мальчишками, родители поощряли его интерес к чтению. Для них Чарлз был идеальным сыном.

Благодаря такой предыстории Чарлз всегда верил в себя. Он знал, что с раннего возраста впитал превосходные эстетические вкусы и нравственные ценности. Ущербным он себя ни в коем случае не считал. В конце концов он понял, что является необычным человеком, принадлежащим к меньшинству, но необычной была вся его субкультура, а он привык воспринимать её как превосходящую, а не нижестоящую. Он всегда уверенно чувствовал себя среди незнакомых людей, даже когда учился в лучших частных приготовительных школах, а потом в одном из университетов «Лиги плюща»[3 - Восемь старейших университетов на северо-востоке США составляют элитную группу, именуемую «Лигой плюща» (Ivy League), куда входят: Брауновский университет (англ. Brown University) – Провиденс, штат Род-Айленд, основан в 1764 году под названием «Колледж Род-Айленда»; Гарвардский университет (англ. Harvard University) – Кембридж, штат Массачусетс, основан в 1636 году; Дартмутский колледж (англ. Dartmouth College) – Ганновер, штат Нью-Гемпшир, основан в 1769 году; Йельский университет (англ. Yale University) – Нью-Хейвен, штат Коннектикут, основан в 1701 году под названием «Коллегиальная школа»; Колумбийский университет (англ. Columbia University) – Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, основан в 1754 году под названием «Королевский колледж»; Корнелльский университет (англ. Cornell University) – Итака, штат Нью-Йорк, основан в 1865 году; Пенсильванский университет (англ. University of Pennsylvania) – Филадельфия, штат Пенсильвания, основан в 1740 году под названием «Филадельфийская академия»; Принстонский университет (англ. Princeton University) – Принстон, штат Нью-Джерси, основан в 1746 году под названием «Колледж Нью-Джерси». Вероятно, данный термин происходит от возникшей в еще XIX веке традиции старых колледжей сажать плющ в первый день занятий.], где затем занял пост преподавателя.

Когда я спросила Чарлза, видит ли он какие-либо преимущества нашей общей черты, тот без труда перечислил много таковых. Например, он не сомневался, что именно присущей ему сверхчувствительности обязан своими музыкальными способностями. Кроме того, она помогла ему углубить самосознание во время нескольких лет занятий психоанализом.

Что касается недостатков данной черты и присущего Чарлзу способа мириться с ними, то его сильно беспокоит шум, поэтому он живет в тихом районе, окружая себя приятными и негромкими звуками, в том числе журчанием фонтана за домом и хорошей музыкой. Глубокие эмоции иногда вызывают у него подавленность, но он анализирует свои чувства и находит выход. Чарлз знает, что многое принимает слишком близко к сердцу, и старается учитывать это обстоятельство.

По опыту ему известно, что излишняя нервозность и раздражительность проявляются у него в виде острой физической реакции, последствия которой могут вызвать бессонницу, но, как правило, ему удается сразу справиться с этим, применяя методы самоконтроля, путем «определенного поведения». Когда ситуация на работе подавляет, Чарлз старается покинуть рабочее место, как только представится возможность, и либо «выгуливается», либо играет на фортепиано. Из-за своей сверхчувствительности он намеренно избегает карьеры в бизнесе: получив повышение по академической линии, Чарлз пережил настолько сильный стресс, что отказался от нового поста при первом же удобном случае.

Чарлз организовал свою жизнь с учетом собственной характерной черты, поддерживая оптимальный уровень своих реакций и не считая себя ущербным по этой причине. Когда я по обыкновению спросила, какой совет он дал бы другим СЧЛ, Чарлз ответил: «Не жалеть времени на то, чтобы найти свое место в этом мире: ваша сверхчувствительность – вовсе не то, чего следует опасаться!»

Повод для гордости