Смерть уж пасть свою открыла,
Калма голову склонила,
Чтоб схватить того героя,
Проглотить там Каукомьели:
Не смогла его похитить,
Не смогла его настигнуть.
Лишь в одном местечке не был,
Лишь туда зайти осталось,
В дальних Похъёлы угодьях,
На больших лапландских землях.
Он зашел и в то местечко,
Заглянул и в этот угол.
До конца угла доехал,
Слышит: с Похъёлы окраин
Шум ужасный раздается
На полях сынов лапландских:
Заливаются собаки,
Плачут дети у лапландцев,
Громко женщины смеются.
А мужья-лапландцы ропщут.
Тут веселый Лемминкяйнен
Поворачивает лыжи,
Едет он на лай собачий,
На поля сынов лапландских.
И, приехавши, сказал он,
Так спросил, остановившись:
«Что тут женщины смеются,
Отчего тут дети плачут,
Люди старые горюют,
Лают серые собаки?»
«Оттого смеются жены,
Оттого тут плачут дети,
Люди старые горюют,
Лают серые собаки,
Что пронесся лось тут Хийси,
Простучал копытом гладким;
Опрокинул лось кадушку,
На огонь котел он сбросил;
Наше варево он вылил,
На огонь похлебку пролил».
Слышит это плут веселый,
Молодец тот, Каукомьели,
Лыжу левую подвинул,
Как гадюку по пожогу;
Он скользнул болотной елью,
Как живой змеей, по снегу,
Сам, скользя, промолвил слово,
Так сказал, держась за палку:
«Ну, теперь лапландец каждый
Принесет мне тушу лося;
Может каждая лапландка
Здесь котел почище вымыть;
Из детей лапландских каждый
Насбирать мне может щепок;
И котел лапландский каждый
Может здесь сварить мне лося!»
Все свои напряг он силы,
Подался вперед, понесся;
В первый раз он лыжей двинул
И исчез из глаз тотчас же;
Во второй раз лыжей двинул —
И его не слышно стало;
С третьим разом попадает
Прямо на спину он к лосю.
Вот схватил он кол кленовый,
Из ветвей березы вязку,
Чтоб связать покрепче лося,
За плетень свести дубовый:
«Тут побудь теперь, лось Хийси,
Тут постой, скакун свирепый!»
По спине он лося гладит,