Золотая девочка

– Нет.

Шефу надо взглянуть на место происшествия своими глазами, но, если он правильно понимает, тот, кто сбил Вивиан Хоу, должен был поворачивать на Кингсли, как и Круз. Если машина ехала по Мадакет, она ни при каких обстоятельствах не могла бы сбить человека, который еще даже не свернул на велосипедную дорожку. Но если она делала плавный поворот на Кингсли и водитель отвлекся, он вполне мог сбить пешехода. А потом, если знал, что Кингсли заканчивается тупиком, нарушитель, скорее всего, сдал назад и поехал дальше по Мадакет-роуд.

«Это точно кто-то из местных», – думает шеф, и настроение у него портится еще сильнее.

– Так, ты позвонил «девять-один-один», а дальше что?

– Я ждал, не отходя от Виви, – говорит Круз. – Взял ее за руку и попытался с ней поговорить на случай, если она меня слышит. Остановилась пара машин, какая-то женщина спросила меня, не я ли ее сбил…

– Это ведь был не ты? – осторожно спрашивает шеф. Он знает, что такое часто бывает: водитель, который сбил человека, сам вызывает полицию, делая вид, что просто проезжал мимо. Может, здесь такой же случай? Может, Круз гнал слишком быстро, Вивиан Хоу внезапно появилась у него на пути, он не успел среагировать, солнце било в глаза, может, парень был расстроен ссорой с ее сыном, может, ехал извиниться. Шеф вырастил своих двоих детей, а потом – еще двоих, Хлою и Финна, детей Тэсс и Грэга. Он видел столько подростковых драм, что хватило бы на шесть сезонов сериала для «Нетфликса». Каждый из этих детей мог перестать следить за дорогой, чтобы написать сообщение или переключить радио, – и ненамеренно скосить человека.

– Это ведь не ты ее сбил? Если тебе кажется, что это мог сделать ты, но сам не заметил, как такое произошло, сейчас самое время сказать мне. Я знаю, что тебя ждет блестящее будущее и ты не хочешь от него отказываться…

– Шеф Кейпнэш, – говорит Круз, и внезапно взгляд его становится ясным и серьезным, – это не я сбил Виви. Я не видел, кто это сделал. Я никого не видел, пока не позвонил «девять-один-один». Виви просто лежала на земле.

Круз закрывает глаза, и по его лицу бегут слезы.

Шеф вздыхает. Он знает, что парень все-таки может говорить неправду, но Эд верит ему против своей воли.

– Извини, сынок, нам придется изъять твой джип, чтобы криминалисты его осмотрели. – Он встает. – Позвони отцу, попроси тебя забрать. Мне очень жаль, что так получилось. Я понимаю, что ты потерял дорогого для тебя человека весьма трагическим образом. Я знаю, каково это.

Круз рыдает так сильно, что едва не давится слезами.

– Она была мне как мать, – говорит он. – Я был ее любимым ребенком.

Виви

Она поднимается все выше и выше. Наверное, это хороший знак – что вверх, а не вниз, – но Виви чувствует себя так, будто идет за покупками без кошелька. То есть так, как будто еще не готова. У нее на земле, в прежней жизни, остались незавершенные дела, крупные и мелкие.

Мелочь: трехлитровая сковорода из «Олл Клэд» до сих пор стоит у крыльца, и Виви знает, что ни Лео, ни Карсон ее не заметят. Они будут переступать через нее, и постепенно она наполнится дождевой водой и насекомыми; может, в ней утонет одна из мышей, которые наводняли «Мани Пит» с тех пор, как Виви купила дом, или голубая сойка окунет клюв в едкую черную жидкость, по ошибке приняв бывшую сковороду за поилку для птиц. Она наполнится снегом; станет единым целым с плитками дорожки, и никому не придет в голову ее подобрать, отнести в дом, помыть.

Виви все-таки надеется, что Уилла займется посудой, когда зайдет к ним. Или разберется ландшафтный дизайнер Виви, Анастейша, – ее фотографию нужно поместить в словаре в качестве иллюстрации к слову «перфекционистка».

Мелочь: у Виви остался неоплаченный счет от Анастейши на две тысячи сто долларов; его надо погасить.

Проблема крупнее: кто станет заниматься платежками, возьмет на себя ее дела, позаботится о детях? Виви не составляла завещания. Да и зачем? Ей пятьдесят один год, никаких проблем со здоровьем. Отец Виви умер, когда ей было семнадцать, сидел в своей машине в гараже, а мать последовала за ним пять лет спустя, в возрасте сорока шести лет, но она курила и страдала от лишнего веса. Виви каждый день бегала, была подтянутой, даже затяжки не сделала с тех пор, как уехала из Огайо, – ну просто воплощение здоровья. Зачем ей завещание?

А надо было о нем позаботиться. Назначить ответственного человека, который уладит ее дела. Виви оставила на земле свою лучшую подругу, Саванну Хэмильтон, но та тащит на себе пожилых родителей, которые живут в доме для престарелых в Веймуте; у матери – Альцгеймер, у отца – обычная деменция, и Саванна еле справляется. Но дети Виви еще слишком молоды, даже Уилла, и Саванне придется взять все на себя.

Проблема крупнее: роман Виви «Золотая девочка» выходит тринадцатого июля. Она наизусть выучила рецензию (хвалебную!) из «Маккуэйд»:

«Хоу удалось создать что-то гораздо более глубокое, чем обычно, в этой блестящей истории о молодой женщине, которая пытается убежать от прошлого. Элисон Ревер живет в пригороде Кливленда и мечтает стать писательницей. У ее школьного бойфренда Стотта Маклмора своя группа, и он мечтает стать звездой. После того как отец Элисон совершает самоубийство, эти двое становятся еще ближе друг другу и планируют пожениться сразу после школы. Стотт посвящает Элисон песню, называет ее “Золотая девочка” и получает предложение от крупной звукозаписывающей студии. Стотт уезжает в Калифорнию, и Элисон в отчаянии, оттого что теряет еще одного близкого человека, полна решимости вернуть его в Кливленд, что бы ей ни пришлось для этого сказать или сделать. Во второй части книги Элисон проводит лето на Нантакете с семьей своей соседки по комнате из колледжа. Она переезжает на остров насовсем, знакомится с местным парнем и выходит за него замуж, публикует свою первую книгу “Золотая девочка”. Жизнь Элисон кажется вполне… золотой, пока не появляется Стотт Маклмор и не заставляет ее расплачиваться за тайны прошлого. Роман наполнен фирменными летними пейзажами Хоу, но в нем есть важный посыл, надолго остающийся с читателем: о необратимом решении, которое принимает Элисон, проблемный подросток».

На разных мероприятиях и интервью Виви чаще всего задавали вопросы о том, есть ли реальные прототипы у ее персонажей и пишет ли она о событиях из своей собственной жизни. Виви все время казалось, будто ее читателям очень хочется услышать утвердительный ответ, они жаждали, чтобы выдумка оказалась правдой. Она объясняла, что включает в книги детали из реальной жизни: белый кувшин с морской раковиной, купленный в «Уидз» на Сентер-стрит, появляется в трех ее романах. Виви носит украшения от Джессики Хикс, и все ее персонажи – тоже. Лучшая подруга Саванна известна своим остроумием, и Виви регулярно заимствует (ворует) у нее шутки. Но это совсем не то же самое, что писать о знакомых ей людях или событиях ее собственной жизни.

Но в этом году она так и сделала. Сюжет «Золотой девочки» повторяет трагические события последнего школьного года Виви, но единственный, кто мог бы об этом знать, – это ее тогдашний бойфренд Бретт Каспиан, а с ним она не встречалась и не разговаривала уже тридцать лет. Прежде чем начать писать «Золотую девочку», Виви прочесала интернет в поисках следов Бретта. Его не было ни в «Фейсбуке», ни в «Инстаграме», ни в «Твиттере», ни в «Снапчате», ни в «Тиктоке». Его не было на «Линкдин». Виви поискала в справочнике, но не нашла никаких Каспианов ни в Кливленде, ни в окрестностях. Она отправила имейлы с завуалированным вопросом единственным двум школьным подругам, с которыми до сих пор поддерживала связь, – Стефани Саймон и Джине Мариани, и обе ответили, что Бретт не приехал ни на одну встречу выпускников (Виви – тоже, потому что и отец, и мать ее умерли, а дом в Парме продали). Ей хотелось узнать о нем хоть что-нибудь, но она пришла к выводу, что Бретт Каспиан просто не из тех, кто пользуется соцсетями; где бы он ни был, бывший явно не подозревает, что Виви пишет книги, и никогда в жизни не подумал бы, что «Золотая девочка» рассказывает о нем. О них. За исключением незначительных деталей.

Виви удалось (отчасти) подавить сомнения относительно Бретта Каспиана, и она с нетерпением ждала выхода своей новой книги. Это был шанс наконец попасть в топ списка бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс». Первая строчка. Этот шанс манил Виви, как звезда на верхушке рождественской елки. Ее последняя книга «Слухи на Мэйн-стрит» стала третьей «твердой обложкой» и второй в общем списке. Оставалось совсем чуть-чуть! Она уже приготовилась – чем черт не шутит? – занять первое место.

Виви понимает, что, за кем бы ни было это решение, он вряд ли вернет ее на Землю, дабы она успела убрать с дорожки сковородку, заплатить ландшафтному дизайнеру или даже поучаствовать в продвижении нового романа.

Но как же ее самая главная обязанность?

Самое крупное дело – забота о детях. Лео – восемнадцать, теоретически он уже взрослый, но по-прежнему привязан к мамочке. Любит еду, которую готовит Виви, и часто просыпается по утрам уже с вопросом, что будет на ужин; сын позволил Виви отвести себя в «Мюррейс», чтобы вместе выбрать одежду для выпускного (и прислушался к ее мнению, которое обе сестры безапелляционно отклонили). Зимой, когда Виви свалилась с гайморитом, Лео вместе с ней посмотрел подряд три сезона «Короны», и она верила: то, что ее большой и сильный сын сидит с ней рядом, свернувшись калачиком, помогло ускорить выздоровление.

Весной, когда Лео не мог выбрать между Чарльстоном и Университетом Колорадо, они с Виви сделали список «за» и «против», которых оказалось поровну. Сын спросил мнения у матери. Из эгоистических соображений Виви хотела, чтобы он выбрал Чарльстон (туда был прямой перелет из Бостона, и вообще это же все-таки Чарльстон), но интуитивно понимала, что Чарльстон, скорее всего, не сильно отличается от Нантакета, а Лео нужно какое-то совершенно не похожее на Нантакет место, чтобы зацвести полным цветом, – например, большой университет в Скалистых горах.

– Боулдер, – сказала она.

Лео выдохнул и признался:

– Я тоже так решил, но подумал, ты скажешь, что это слишком далеко.

– Дорогой, мне, конечно, будет грустно, ты же мой малыш. Но часть родительских обязанностей – это выбирать то, что лучше для тебя, а не для меня.

Виви намеревалась лично отвезти Лео в Колорадо. Это было бы настоящее путешествие с остановками в тщательно подобранных дайнерах и китчевых мотелях, на смотровых площадках и у исторических памятников. Она собиралась позволить Лео ставить музыку даже несмотря на то, что от нее у Виви болели уши, и надеялась как следует поговорить с сыном, пока они будут сидеть вдвоем в машине, а впереди – расстилаться пустая дорога. Затем Виви оставит его в колледже (с заламинированной инструкцией по стирке вещей), сядет в машину и как следует поплачет, громко, навзрыд: ее последний ребенок, ее маленький мальчик вылетел из гнезда.

Теперь Виви просто не сможет не отвезти Лео в колледж. А еще у нее скоро родится внук. Нельзя не согласиться, что совершенно несправедливо умирать, так и не подержав на руках своего первого внука. А еще ведь есть Карсон, которая, кажется, нуждается сейчас в матери больше чем когда-либо. Виви не может бросить своих детей там, внизу, совсем одних. Они – ее дети. Она – их мать.

Извините, конечно, но она не может позволить себе умереть.

Виви уже высоко под облаками, но еще может разглядеть свое тело, лежащее на Кингсли-роуд. Возле него остановился белый джип. Это джип Круза; он выпрыгивает из машины и бросается к телу.

– Виви!

Круз достает телефон и вызывает скорую на пересечение Кингсли и Мадакет.

– Моя мать ранена. Кажется, ее сбила машина, она лежит на земле. Ей нужна помощь!

Круз сидит возле нее на корточках, его плечи высоко поднимаются и опадают. Он берет ее за руку.

– Не отключайся, Виви, не уходи. Ты мне нужна. Ты нужна всем нам.

«Я им всем нужна, – думает она, а потом: – Он назвал меня мамой».

Виви слышит в отдалении звук сирены. На происходящее невозможно смотреть. Бедное ее тело, бедный Круз! Виви поворачивает голову – и встречается лицом к лицу с женщиной средних лет с аккуратно подстриженными пепельно-светлыми волосами, в летящем белом платье и шелковом шарфе, замысловато повязанном вокруг шеи.

– Прошу прощения? – говорит Виви.

Женщина, стоящая перед ней, кажется, состоит из плоти и крови. У нее в руках планшет, как будто она организатор литературного обеда. Виви кажется, что дама сейчас назовет номер ее столика.

На кончике носа у женщины примостились очки для чтения. Шарф выглядит элегантно и дорого – Виви разглядывает сложный анималистический орнамент на шелке фирменного оранжевого цвета, который позволяет определить, что это «Эрме» (ох ты боже мой!), а вот очки – простые, как будто куплены в аптеке.

– Здравствуй, Вивиан, – говорит женщина, – добро пожаловать в Предел. Я Марта.

Лицо Марты кажется знакомым. Она смутно напоминает Виви…

– …вашу первую читательницу, Марибет, – говорит Марта. – Да, это моя младшая сестра.