Когда исчезают следы

Хейди достает из кармана джинсов ключи и открывает машину. Утреннее солнце успело изрядно накалить оставленную на парковке жестянку. Хейди обессиленно валится на сиденье, она мокрая от пота, так и пышет жаром. В полной тишине она неподвижно сидит, дожидаясь, когда прохладный воздух кондиционера зальет весь салон и уже можно будет, наконец, сорваться с места. Подобно ручейкам пота, с Хейди испаряются остатки беззаботности. Каждая капелька на ее лице – свидетельство метаморфозы, порожденной воскресным звонком. Отпуск закончился днем раньше. Когда речь заходит об убийстве, никто не смотрит на выходные и праздники. И сегодня, на день раньше, Хейди вновь облачится в тяжелую броню, примерит полицейские доспехи. Она словно солдат проклятого взвода: кругом мертвецы, ни одно дело без них не начинается.

Прохлада постепенно заползает во все уголки салона, а вместе с тем потихоньку приобретенное в отпуске головокружительное чувство свободы словно вытесняется чем-то другим. Напористым желанием любой ценой раскрыть новое дело. Хейди боится? Да, боится снова позволить расследованию захватить все ее мысли и выжрать ее изнутри, оставив за собой труп. Кожуру, броню, еле-еле держащую ее на ногах. И все же, несмотря на грядущие бессонные ночи и кошмары наяву, Хейди чувствует воодушевление. Как так вышло? Да просто из головы начало выветриваться похмелье летнего расследования. Неопознанный труп в лесу? Пока мозг переваривает эту информацию, Хейди ощущает, что оживает. Говорят, тело было обнаружено в объятиях корневища свалившегося дерева. Сидя в машине с ревущим почти на максимуме кондиционером, Хейди жмет назад и наслаждается льющейся отовсюду прохладой. Еще чуть-чуть – и холод окружит ее всю. «Надо же, столичные окрестности смахивают на село куда сильнее, чем принято думать», – размышляет Хейди, проезжая мимо Ванхакаупунки[4 - Ванханкаупунки (фин. Vanhakaupunki – Старый город) – место, на территории которого в 1550 году шведский король Густав Ваза заложил город Хельсинки. Позже город был перенесен.] с его красными кирпичными домами и бурлящим порогом. На полях Виикки пасутся коровы. Хейди притормаживает: она и так забралась достаточно далеко. Включает «поворотник», ненадолго сворачивает на обочину дороги. Где же лучше всего выйти? Хейди делает полный разворот и едет по Виикинтие в обратном направлении. По одну сторону красуются новенькие жилые районы, по другую – обширные поля. Где-то вдалеке темнеет лес. Хейди минует аукционный дом Хеландера и начинает двигаться в сторону поля. После Сяюняслахдентие начнется бездорожье. Хейди доезжает до конца. Справа виднеются строения промзоны, слева выстроились биотуалеты и синеватые бараки. Впереди угадываются очертания довольно широкой канавы, вдоль которой идет песчаная дорожка. Не выходя из машины, Хейди гуглит карту заповедника Ванханкаупунгинлахти[5 - Ванханкаупунгинлахти (фин. Vanhankaupunginlahti – залив Старого города) – морской залив, омывающий центральные районы Хельсинки с востока. Также крупнейший природный заповедник Хельсинки. Здесь можно наблюдать около трехсот видов птиц.], чтобы на глазок проложить предстоящий маршрут. Этот заповедник включает в себя, по крайней мере, бухточку Сяюняслахти со всеми ее тростниковыми зарослями, южную часть открытых вод, ольшаник в Порнайстенниеми, лес Мелюля, а также часть буйного тростника вблизи Ламмассаари[6 - Ламмассаари (фин. Lammassaari – Овечий остров) – остров (хотя фактически скорее полуостров) в районе Ванханкаупунгинлахти. Популярное место для прогулок и наблюдения за дикой природой.]. Получается, труп нашли в заповеднике? Хейди не уверена. Ванханкаупунгинлахти с его окрестностями куда обширнее, чем заповедная территория. Берега учебно-экспериментальной фермы Виикки[7 - Учебно-экспериментальная ферма Виикки (фин. Viikin opetus- ja tutkimustila) принадлежит университету Хельсинки и используется для исследований, проводимых на факультете сельского хозяйства и лесоводства.] получили здесь статус заповедных первыми, еще в 1959 году. Прочитав об этом, Хейди поднимает взгляд и через лобовое стекло любуется идиллическим видом. Побережье, Виикинранта, совсем рядом, а вдалеке, на водной глади морского залива, резвятся птицы. Ветви деревьев покачиваются на ветру, в небе кружатся галки. Старый смешанный лес. Хейди сверяет информацию в телефоне. Сяюняслахти. Похоже, тело где-то в том районе. Хейди снимает машину с ручника и невозмутимо едет на северо-восток по песчаной тропинке.

Вскоре ей на глаза начинают попадаться первые удивленные и недовольные лица. Машина на песчаной дорожке? Воображение Хейди живо рисует, что именно прогуливающиеся хотят дать ей понять. Укатывай отсюда, ненормальная! Наверное, стоит пощадить ревностных блюстителей закона, с презрением взирающих на любого нарушителя. Хейди открывает окно и демонстративно устанавливает полицейскую «мигалку» на крышу автомобиля. Пошевеливаемся, господа праведники, не загораживаем проезд. Для закрепления эффекта Хейди слегка поддает газу. Обочины дороги цветут, и Хейди смотрит на желтеющие, качающиеся на ветру камышовые заросли. В конце путь зарослям преграждает пугающий лесной мрак. На обочине дороги установлена деревянная табличка: «Дендрарий, Хельсинкский университет». За считаные секунды бескрайний простор сменяется густым, непроглядным ельником. Хейди сбавляет скорость.

Природный заповедник «Виикки-Ванханкаупунгинлахти» разросся более чем на триста гектаров. С трудом верится, что от этого богатого оттенками зеленого царства рукой подать до центра Хельсинки. Информационные стенды под зелеными деревянными козырьками украшают развилку и рассказывают прохожим о природных особенностях окрестностей. Скорая помощь все еще на месте, путь перекрыли два полицейских фургона. Оградительная лента защищает участок от любопытных глаз случайных прохожих. Хейди успела привыкнуть к прохладе автомобиля, а потому немного теряется, когда выходит наружу и чувствует на себе палящий жар солнца. Она тут же закидывает куртку на пассажирское сиденье. Под ногами шуршит песок. Походные ботинки приятно сидят на ногах и наводят на Хейди тоску по всем тем местам, где они служили на совесть. Лофотенские острова, Лапландия и Бад-Гастайн[8 - Бад-Гастайн (нем. Bad Gastein) – австрийский курорт в ста километрах от Зальцбурга. Известен своими термальными источниками, а в холодное время года становится горнолыжным курортом.] весной. Конечно, прекрасна и Финляндия, однако ей не тягаться с Норвегией или Альпами. Хейди задумчиво рассматривает тропинку, ведущую к вышке для наблюдения за птицами. Она уверенно погружается в лесную тьму.

Хейди четко описали, куда идти: от основного инфостенда тридцать метров по тропинке – и справа покажется белый тент. Она быстрым шагом направляется к указанному месту. К вынужденной встрече с мертвецом.

Во рту пересыхает. Окоченевший мертвец, совсем юноша, лежит в яме, направив стеклянный взгляд в небо. Вокруг суетятся криминалисты, документируют каждую мелочь. Фотокамера щелкает, образцы аккуратно раскладываются по пакетикам. Дрон беззвучно снимает территорию сверху. Откуда-то издалека доносится шум большой дороги. Хейди молча разглядывает тело. Молодой человек не опознан. Руки сложены на груди. Медики подтвердили смерть – это, конечно, была формальность: глядя в пустые, тусклые глаза, сложно прийти к иному выводу. Хейди осматривает руки: ногти чистые, кожа ладоней тоже. Парень одет в серые брюки карго и черную толстовку с капюшоном, на ногах – черные кеды Vans; на земле, рядом с головой, лежит панама. Упала с головы. Хейди наклоняется рассмотреть ее поближе – вроде, чистая, – переводит взгляд обратно на голову: ни крови, ни следов удара. На рубашке под руками покоится увядший цветок. Какой – Хейди не знает, хотя рассмотрела его внимательно. Это не похоже на аварию или несчастный случай, да и версию с приступом можно отмести. Что же остается? Хейди дает взгляду немного поблуждать по стволам деревьев, раскидистым еловым ветвям и покрытой хвоинками земле. От внезапной догадки по спине пробегает холодок. Как именно тело лежит. Где именно тело нашли. Тишина, царящая здесь повсюду. Парню явно помогли свести счеты с жизнью.

СААНА

На обратном пути Саана смотрит на небо, уткнувшись лбом в ледяное стекло иллюминатора. Начало смеркаться. Кажется, будто возвращение на родину вечером «жалеет» пассажиров, смягчая контрасты: полутьма позволяет чуть-чуть пофантазировать, вообразить себе путешествие куда-то еще. Самолет кружит над неясным пейзажем, то тут, то там мелькают огоньки островов и непроглядная морская тьма. Саана думает, каково было бы сейчас приземлиться в другом городе – в Берлине, Ницце или Нью-Йорке, например? Нет, к сожалению, впереди неизбежно ждут аэропорт Хельсинки-Вантаа, такси и дом на Стуренкату.

Саана думает о грядущей неделе. Ей предстоит встреча с тетей Инкери: часть вещей осталась у нее в Хартоле. Саана провела там все лето и умудрилась ввязаться в расследование убийства, произошедшего несколько десятилетий назад. Подумать только, в июне она всего лишь хотела отдохнуть от работы, выпившей из нее все соки, и оправиться эмоционально. Целительное хартольское лето постепенно вернуло ей жизненные силы и вдохновило распутать загадочную смерть. Случай завел Саану в самый центр сложной и опасной паутины событий, которые сейчас, по прошествии времени, кажутся невероятными. Все собранные за лето материалы этой волнующей истории дожидаются ее в тумбочке тетиной гостевой комнаты. Записочки, заметки и пожелтевшие фотографии, интервью с хартольцами, распечатанные фрагменты газетных статей. Коротенькие, уже записанные заметки. Настало время собрать из летних событий сюжет. И хотя поездке в Лиссабон, вне всяких сомнений, удалось увести Саанины мысли подальше от убийств, подспудная работа над историей все же велась и новые идеи то и дело вспыхивали в голове сами собой. Можно сделать интересный подкаст о тайнах королевской общины Хартолы. В то же время пора бы заняться и поиском работы.

Саана поглаживает жестковатую, щетинистую щеку Яна. Он заснул, стоило им только оторваться от земли, а сейчас безмятежно сопит, опираясь головой о Саанино плечо. Самолет пойдет на снижение в любой момент, но будить Яна как-то рука не поднимается. Саана смотрит в окно, тихонько улыбаясь самой себе. Сизый пейзаж мало-помалу приобретает очертания Финляндии: лоскутное одеяло из воды и островков. Гущи темных лесов перемежаются со скромными огоньками городов – совсем еще крошечных, размером с игольное ушко. Едва Саана начинает определять знакомые места на побережье, как самолет уже кружит над не слишком знакомым Эспоо[9 - Эспоо (фин. Espoo) – муниципалитет и второй по величине город в Финляндии. Прим. ред.] и все с трудом распознанные ориентиры вновь исчезают. Просыпается Ян.

Финляндия – малонаселенная страна. Это можно осознать лишь на контрасте, по возвращении из густонаселенной Центральной Европы, из городов, огням которых при снижении не видать конца и края. Аэропорт Хельсинки-Вантаа своим освещением точно никого не ослепит. Аккуратная взлетно-посадочная полоса, окруженная лесом. Автодороги с такой высоты похожи на тоненькие светящиеся провода, а вокруг них – непроглядная тьма. Поля виднеются даже в окрестностях столицы. Сегодня они снова возвращаются в эту тихую страну. Место, где из крана течет чистая вода и где так много правил. Страна, известная своей стойкостью и хорошим образованием. Любимая родина, чью красоту начинаешь ценить только тогда, когда уезжаешь. Кругом простор, свежий воздух, но вместе с тем и разговаривающие полушепотом люди с кислыми лицами.

На секунду пассажиры задерживают дыхание – самолет громко выпускает шасси – и с облегчением чувствуют под колесами финскую землю.

26 АВГУСТА, ПОНЕДЕЛЬНИК, ЯН

Яну казалось, будто с дороги ему удалось подремать всего пару часов. Они с Сааной устало, немного заторможенно попрощались в такси и – каждый у себя – легли спать. Добравшись до подушки, Ян с ужасом подумал о том, что, вероятно, вообще не сомкнет глаз, и, конечно, оказался прав. Его начало клонить в сон лишь под утро, однако толку от этого не было никакого: в 6:15 звенит будильник. Ян сыплет в крепкий эспрессо немного коричневого сахара и массирует виски. Утро нового дня, Ян опять один, опять у себя и мыслями уже на работе. Проглотив кофе, он принимается расхаживать по квартире в поисках велосипедной экипировки, которую прямо перед отъездом куда-то задевал.

Пара километров на велосипеде – и свежий воздух выветривает из головы застоявшийся туман, проясняет спутанные от бессонной ночи мысли. Ян глубоко вдыхает ароматы бодрого финского утра и замечает среди них неявные сентябрьские нотки. Осенью пахнет уже сейчас, в остальном же смена сезонов никак пока себя не обнаруживает. На улице тепло. На работе Ян решает не заглядывать в душ и просто меняет спортивную футболку на джинсовую рубашку. Он рассеянно кидает одежду на выцветший офисный диван, стоящий в углу, и проходит на кухню. Двухчасовая разница во времени между Лиссабоном и Хельсинки значит для Яна лишь одно: сегодня придется до вечера неустанно следить за собой, чтобы не скатиться в режим автопилота. Кроме того, сегодня все начнется заново. Яну предстоит познакомиться с новым начальством и войти в колею после отпуска. Он едва успевает заварить себе кофе и устроиться за рабочим столом, как краем глаза улавливает постороннее движение: к нему энергично кто-то направляется. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто именно. Начальница.

Йоханна Ниеминен кивает Яну и, обойдясь без рукопожатий, садится на краешек его рабочего стола.

– Йоханна Ниеминен, – говорит она.

– Ян Лейно, – представляется Ян.

– На этом, пожалуй, покончим с формальностями. Я предпочитаю, чтобы меня называли Йоной.

– Ясно, – говорит Ян. – Ну, меня называют просто Яном, – произносит он с улыбкой и приветственно вскидывает руку. Йоханна Ниеминен, Йона. Это имя засело в подкорке еще в отпуске, когда Йоханна решила ни с того ни с сего ему позвонить.

– Времени на болтовню у нас нет. Только что планы на день резко изменились. В Хельсинки кое-что случилось, на месте нас уже ждут, – сообщает Йона. – Мое первое дело в этой должности. Уже вижу, как за моей спиной все с замиранием сердца ждут оглушительного провала, – посмеивается она, и Ян не понимает, шутка это или нет.

На ум, как назло, не приходит ничего остроумного, и Яну остается лишь молча разглядывать новую начальницу. Он не соглашается с ней, однако и не торопится опровергать ее слова. Если верить первому впечатлению, то Йона из тех, кто сначала говорит нечто спорное, дабы спровоцировать собеседника на реакцию, а потом, если провокация проходит успешно и собеседник ударяется в соглашательство, она выворачивает свои же слова наизнанку и ставит незадачливого подхалима в неловкое положение. Ну, на первый взгляд.

– Для всех было бы выгоднее объединить усилия и работать в команде, разве нет? – говорит Ян, чувствуя себя политиком. Йона улыбается: видимо, оценила по достоинству его осторожность.

– Слышала, ты в числе наших лучших детективов. Для начальника ты многовато внимания уделяешь полевым работам, это да, но дела, которые были тебе вверены, с почетом доведены до конца. Согласно отчетам, у тебя очень высокий процент раскрываемости преступлений, – говорит Йоханна Ниеминен, покачивая правой ногой. На ней коротенькие кожаные полусапожки. – Ты человек действия. Понимаю, я сама на дух не переношу бумажную волокиту… и, положа руку на сердце, кофе тут тоже препоганый, – сообщает Йона, кивая на свою кружку.

Ян ухмыляется, когда понимает: из всех кружек Йона взяла себе именно ту, что с «Симпсонами». Он сидит как на иголках, чувствуя на себе изучающий взгляд, однако изо всех сил пытается держаться непринужденно, даже несколько небрежно.

– Сто, – произносит Ян, глядя начальнице прямо в глаза. Ему известно, что процент раскрываемости тех дел, предварительное следствие по которым велось под его руководством, – сто.

– В таком случае, господин Сто, у нас тут еще одно дело. Вероятно, убийство, – говорит Йона, вставая. Она принимается беспокойно мерить шагами пространство вокруг его стола. – Вчера на территории заповедника Ванханкаупунгинлахти был обнаружен труп молодого человека, – она останавливается. – Тело в лесу нашла девушка. Она была там на пробежке. Обязалась не разглашать и не комментировать находку публично. Только органы знают. После обнаружения трупа территорию беспромедлительно оцепили.

Ян кивает.

– Личность пока не установлена. Предварительное следствие уже начато, но прямо перед твоим приходом со мной связалась руководительница следственной группы: интересовалась, можешь ли приехать и осмотреться на месте. Ей нужно твое мнение.

– Зачем? – вопрос вырывается сам собой. Все знают, что хельсинкская полиция и без помощников раскрывает дело за делом.

– Понятия не имею. Заодно и выяснишь. Звонила какая-то Нурми.

– Хейди Нурми? – Ян не уверен, что расслышал верно. Хейди – самый талантливый детектив из всех, кого он знает. Что же там, в лесу, такого непонятного, если сама Хейди нуждается в помощи ЦКП и открыто о ней просит? Может, просто соскучилась? Ян улыбается этой мысли.

– Она самая, – отвечает Йона. – Будь добр, съезди туда и взгляни сам. Смерть молодого человека при невыясненных обстоятельствах не сулит ничего хорошего. Мы, конечно, хотим опровергнуть все неприятные слухи об убийстве. С другой стороны, это наша работа. Случай с мертвым парнем полон таких тревожных нюансов, на которые я уже пообещала среагировать.

Ян согласно кивает. Ему нравится манера Йоны говорить прямо и по существу. Лишь сейчас он решает присмотреться к начальнице: каштановые волосы, красиво очерченное лицо, подтянутая фигура. Легкий макияж, проницательный взгляд. На левом безымянном пальце два кольца, одно из которых украшено вереницей мелких бриллиантов. На взгляд Яна, ей между сорока и пятьюдесятью, но точную цифру он даже не берется установить.

– Я попросила предоставить тебе все, что известно на данный момент, так что потрудись ознакомиться, – говорит Йона, и Ян тут же кликает мышкой, чтобы вывести компьютер из спящего режима.

– С момента обнаружения тела прошло чуть меньше суток. Вчера поздно вечером труп доставили в морг, но криминалисты продолжают прочесывать местность. Пока известно лишь то, что речь идет о молодом человеке и, возможно, он жертва. Ну, это моя интуиция. В лесу тело пролежало не больше пары дней. Скоро мы получим более детальный отчет.

– За это время парня уже могли хватиться, – размышляет Ян.

– Сейчас как раз сверяют базу пропавших с образцами ДНК трупа, – тут же отвечает Йона, отходя чуть в сторону.

Сидя перед монитором, Ян думает о том, насколько уместно будет подняться и последовать за ней, но в итоге остается на месте.

– Хорошо, – говорит Ян и смотрит на время. Будь это один из недавно пропавших, личность установили бы за несколько часов. Ян отпивает немного горького кофе. Мысль об этом убийстве тоже отдает горечью: кошмар любого финна – любителя природы и прогулок на свежем воздухе. Молодой человек найден мертвым в самом сердце популярного заповедника. По статистике, если речь идет о молодых мужчинах, чуть ли не четыре из пяти смертей – это самоубийство или несчастные случаи, связанные со злоупотреблением алкоголем.

– Если заподозришь убийство или что-то во всем этом покажется тебе странным, я попрошу руководство передать расследование этого дела ЦКП. Нам не свойственно просто «взглянуть», – говорит Йона и опять останавливается. – Я так понимаю, прошлое расследование тоже проводилось совместно с полицией Хельсинки, и притом весьма успешно. Поделишься опытом? – Йона продолжает удивлять Яна. Сначала она говорит прямо и по делу, избегая морализаторства, а теперь еще дает понять, что ознакомлена с материалами прошлых успешных расследований Яна.

– Не откажусь от возможности снова поработать с Нурми из отдела убийств Хельсинки, – сообщает Ян. – И тут, у нас, есть настоящие профи, к которым я не побоюсь обратиться за помощью, если понадобится что-то быстро раскопать. Зак, например, – говорит он, ожидая в ответ гневную отповедь. Но напрасно.

– Что ж, – произносит начальница, глядя на Яна, – не вижу причин вмешиваться в отлаженные механизмы. Я никогда не говорила об этом напрямую, но куда продуктивнее просить у меня прощения постфактум, нежели пытаться заранее получить на что-то разрешение. И заруби себе на носу: если я увижу, что ресурсы расходуются как попало и моим доверием злоупотребляют, я тут все разнесу к чертям, – говорит Йона и улыбается, обнажая острые зубы.

– Понял, – отвечает Ян, спешно набрасывая в голове план дальнейших действий. Сперва необходимо ознакомиться с материалами нового дела, чтобы сразу погрузиться в расследование вместе с Хейди. Люди из отдела убийств Хельсинки уже что-то копают, поэтому Ян должен оказаться на месте как можно скорее. Конечно, он не в восторге от перспективы копаться в каком-то сомнительном деле, не являясь притом даже частью команды. Для начала было бы неплохо собрать улики, которые подтверждали бы факт убийства.

– Да, насчет жертвы, – возвращается к разговору Ян, хотя Йона дала понять, что они уже все обсудили. – Есть хоть какие-то основания утверждать, что это было убийство? – спрашивает он. Йона останавливается и резко поворачивается на пятках.

– Каждая прерванная жизнь – это жертва судьбы-убийцы, – философски заключает она, – однако в этом деле все же есть пара тревожных звоночков. Тело нашли посреди леса, но никаких вещей, принадлежавших парню, пока так и не обнаружили. Ни рюкзака, ни палатки – совсем ничего. Документов, конечно, тоже нет. Самоубийство или приступ болезни исключать пока рановато, а вот несчастный случай можно смело отметать: в момент обнаружения труп лежал на земле в позе, которую можно было бы назвать умиротворенной. В парня не стреляли, ничем острым не кололи, сильно не били. Следов удушения тоже нет. Ни-че-го.

– Вообще? – уточнил Ян.

– На данный момент – да, отсюда и все подозрения.

СЕССИЯ № 1

Кай заглядывает в ежедневник. Сегодня у него три клиента, а в конце дня – часовой анализ эффективности своей работы. Кай залпом выпивает стакан воды и выглядывает в окно кабинета; кабинет находится в кирпичном здании, здание – в районе Тёёлё. Дорожный шум едва слышен, он отдаленно похож на радиопомехи. Из окна открывается вид на живописные фасады домов и один-единственный клен. «Я этот клен уже с закрытыми глазами нарисую», – думает Кай и относит пустой стакан на общую кухню.