Ненавижу таких, как ты

После первой пары мы бежим к Юлькиной машине, переодеваем толстовки, натягиваем капюшоны на головы, хватаем рюкзак с красками и несемся на поиски машин Гордеева и Романова.

Обе машины черные, так что цвета краски можно выбрать любые. Я беру ярко-розовую и фиолетовую, Юлька желтую и оранжевую. На дверцах машины со стороны водителя пишу "мудак" большими буквами, подруга точно также пишет "козел".

Буквы делаем крупные, даже на стекло немного заезжаем. Ну, чтоб уж видно было издалека. После того как Юлька закончила со своей надписью, не смогла удержаться и в конце пририсовала небольшое сердечко. Я, конечно, ничего такого делать не стала, но посмеялась от души.

Ну, все, дело сделано. Стаскиваем перчатки, прячем баллончики в рюкзак и решаем, что сегодня лучше в университете не показываться от греха подальше.

Захожу домой в полной уверенности, что никого в это время не встречу, и смогу пораньше уехать на тренировку. Но моим надеждам не суждено оправдаться, так как в холле из угла в угол какой-то слишком напряженной походкой ходит мама. И вообще весь вид в целом у нее нервный.

– Мам, что-то случилось? – беспокойно спрашиваю, заглядывая ей в глаза.

– Ника, ты почему так рано? – спрашивает тихо, выныривая из своей задумчивости.

Она меня даже сокращенным именем сейчас назвала и не заметила этого. Блин, да, что происходит-то?

– Да у нас пары отменили, препод заболел, – вру с непроницаемым лицом, махнув рукой. – Мам, тебе плохо? Может, врачу позвонить? – говорю уже с беспокойством, заметив ее бледность.

– Нет, со мной все в порядке, – уверяет меня, – к нам приехал твой дедушка. Первый раз приехал в наш дом! – выделяет голосом первое и последнее слово, – они сразу с папой заперлись в кабинете и о чем-то громко спорят. Более того, несколько раз я слышала, что звучало твое имя. Вероника, дочка, не нравится мне все это. Пожалуйста, иди в свою комнату, посиди пока там, от греха подальше.

Но как только мама произносит эту фразу, я понимаю, что смыться у меня не получится, потому что двери кабинета открываются и оттуда выходят папа с дедом.

Ну, и ладно, думаю, я-то ведь деда не боюсь, чего мне по комнатам прятаться, я вообще не из робкого десятка. Один только сегодняшний поступок чего стоит, а уж во что выльется… подумать страшно. Надеюсь, не в третью мировую.

– Ника, дочка, хорошо, что ты пришла раньше, – говорит как-то устало отец, – зайди, пожалуйста, в кабинет, нам нужно обсудить один вопрос.

– А ты, дорогая, – это уже маме, – принеси нам чай, пожалуйста, мне лучше с мятой.

Мда, плохо дело, видимо. Папа у нас обычно глушит кофе весь день, а тут он чаю захотел, успокаивающего.

Прохожу в кабинет и сажусь напротив стола. К моему удивлению, в кресло с другой стороны опускается мой дед. А отец, засунув руки в карманы, стоит у окна и смотрит во двор. Затем поворачивается к деду и тихим, но недовольным голосом, говорит:

– Сам ей расскажешь весь этот бред, потому что участвовать в этом кошмаре, я не собираюсь.

– Расскажу, не сомневайся, – басит мой недавно приобретенный родственник, разворачивается ко мне и буквально вдавливает в кресло своим черным, как ночь взглядом.

А я на него похожа, оказывается. Не то, чтобы этот факт меня как-то напрягал, красотка еще та из меня получилась. И глаза мои, как маслины, тоже неплохо к месту пригвоздить могут.

– Вероника, – уверенно начинает свою речь дед.

И тут неожиданно мне становится смешно, потому что он пришел к нам в дом первый раз и вызвал у всех неконтролируемый приступ страха. И мне не удается сдержать язык за зубами, ну, в прочем, как всегда.

– Вау! Вы знаете кто я такая! Еще и имя мое знаете! – иронично вскидываю брови. – Какая честь, право слово, – закидываю ногу на ногу и складываю руки на груди, чтоб он убедился, что воспитанием его внучка точно не отличается.

Жаль, мама расстроится, узнав об этом, но сейчас просто не могу сдержаться.

– Вижу, похожа на меня не только внешне, – невозмутимо утверждает, и я отмечаю, что на его лице не дернулся ни один мускул.

Вот это выдержка. А у нас больше общего, чем я думала.

– Не сказать, что я этому рада, но уж что поделать, – продолжаю ерничать.

– Я пришел сказать тебе, – продолжает невозмутимо, никак не реагирую на мой сарказм, – что ты моя единственная наследница и именно ты получишь все наследство. А это немало, поверь, – с этими словами бросает мне на колени папку, видимо, чтобы я убедилась, насколько там немало, – но с одним условием.

Ну, конечно, кто бы сомневался.

– Ты должна в ближайшее время выйти замуж за сына моего близкого друга и коллеги. С рождением детей можно пока не торопиться, тебе нужно окончить университет, а вот после, не затягивайте, – на одной ноте выдает этот мерзкий старикашка.

– И тебя нужно привести в порядок, тоже в ближайшее время. Что это за тряпки ты на себя нацепила? – произносит сморщившись, – этим займется моя помощница, на твой вкус и вкус твоей матери здесь рассчитывать не приходится.

Из шокового состояния я выныриваю довольно быстро, скорее всего, потому, что не ожидала услышать от него ничего хорошего.

– То есть, вы пришли в мой дом и дом моих родителей, – уверенно начинаю я, – впервые за двадцать лет, вспомнив о моем существовании, и предлагаете скрестить меня с богатеньким и избалованным сынком ваших друзей. Я правильно понимаю? И, кстати, со вкусом у моей матери все в порядке, уверяю вас. Вот, если бы она вышла замуж за такого человека, как вы, тогда бы я, пожалуй, усомнилась, и не только в ее вкусе, но и в психическом здоровье. Но, как видите, она вышла замуж за прекрасного человека и у них родилась такая же прекрасная я, значит, с этим у нас все в порядке, – продолжаю спокойно и обращаю внимание, что, кажется, я его все-таки вывела из себя.

Лицо деда становится багровым, брови нахмурены, еще и глаза начинают краснеть. Браво, Ника. Переплюнула родственничка!

– Теперь дальше, по поводу вашего наследства, – продолжаю, пока он не опомнился, – меня никогда не волновали ни ваши деньги, ни деньги в целом. Одеваюсь просто, ем обычную еду дома, которую готовит мама, с отличным вкусом, как вы помните, да? Так что по ресторанам шастать нужды нет. Украшения не ношу, шоппинг не люблю. Машиной не пользуюсь. Так что можете засунуть свое офигенное предложение в з…

– Ника! – рявкает папа, – пожалуйста, не выражайся, – уже спокойнее добавляет.

– Если у вас все ко мне, то я, пожалуй, пойду. У меня планы на вечер.

– Сядь! – рявкает на меня дед.

Я внимания не обращаю, даже не дергаюсь, надо отдать мне должное. Говорю же, гены достались отменные. Встаю с кресла и спокойно иду к выходу.

– Пусть идет, – спокойно обрывает его отец, – я же сразу сказал тебе, что это бред и мы участвовать в этом не будем. Не захочешь с нами общаться больше, твое право, мы прекрасно справляемся без тебя. Ты и сам видел все эти годы.

Иду на кухню, там суетится мама, заваривает папе успокоительный чай. Пожалуй, тоже выпью чашечку, не каждый день приходится отказываться от таких выгодных предложений о замужестве. Брррр, даже передернуло.

Беру чашку с чаем, успокаивающе улыбаюсь маме на ее вопросительный взгляд, а потом мы обе дергаемся от неожиданного сильного хлопка входной двери. Во дворе слышится шум машины и я выдыхаю с облегчением. Дед, наконец-то, отправился восвояси.

Глава 5

На следующий день в универ ехать, конечно, страшновато, но, что нас не убивает, то делает сильнее. От всей души надеюсь все-таки выжить, даже, учитывая возможные последствия от нашей последней выходки. Юлька, видимо, моего оптимизма не разделяет, потому что выглядит так, будто ее неотразимый вид, смягчит тяжесть неизбежного наказания.

Волосы уложены идеально, макияж, хоть на обложку журнала, короткое красное платье, еще и с залипательным вырезом на груди и разрезом на бедре. Сверху черная кожанка нараспашку. Вообще где-то слышала, что, если вырез сделать побольше, глаза можно не красить. Но подруга подстраховалась. Сегодня она идеальна во всем.

Жаль, что я своим внешним видом подкачала. Неизменные джинсы и толстовка, на ногах кроссовки, хоть и новые, но Юлькиным высоким сапогам на шпильке, явно проигрывают, сверху обычная дутая куртка.

Стоит нам только припарковаться возле университета и выйти из машины, понимаем, что встречи не избежать, но держимся спокойно, даже бежать не пытаемся, все равно с Юлькиными шпильками это бесполезно. Гордеев и Романов подходят к нам, лица хмурые, брови сдвинуты, в глазах горит ненависть.

Правда градус бешенства у Романова слегка снижается, когда он видит Юльку и на несколько секунд зависает сначала на ее ногах, затем на груди. У меня такой мощной артиллерии с собой нет, поэтому просто смело смотрю в глаза этому недоразумению. Похоже, мне это не помогает. Ну и ладно, сделала все, что смогла.

Друзья переглядываются между собой, затем молча подходят вплотную и закидывают нас на плечи. Кирилл – меня, Игорь – Юльку. Ну и зачем сразу хватать? Тем более мы все это уже проходили. Подруга тут же начинает орать, собирая все известные ей проклятья и отчаянно вырываться.

Хотя надо отдать Игорю должное, он рукой придерживает платье, прикрывая ее зад, чтобы она не сверкала им на всю парковку. А я просто болтаюсь вниз головой и извергаю ругательства, но потом резко замолкаю, все равно это на него не действует.

Нас бесцеремонно пихают на заднее сидение машины, перед этим, отобрав сумку и рюкзак. Сами мажоры садятся вперед, блокируют двери и заводят двигатель. Всю дорогу едем в напряженной тишине. Они молчат, мы тоже. Я периодически смотрю в окно и понимаю, что мы выезжаем из города.