Scherzo

И Алекс вышел, оставив дверь открытой.

Пока его не было, Люси чувствовала легкое возбуждение и хотела, чтобы он поскорее вернулся. «За это время можно уже выкурить полпачки сигарет…» – думала она, посматривая на часы.

Когда он наконец появился в купе и задвинул дверь, Люси назвала свое имя и добавила:

– Но знаете, Алекс, имейте в виду: я не собираюсь провести свою жизнь в вашем углу.

– Если не захотите, то и не проведете, – легко согласился он, –…а папа, возвращаясь с работы, всегда приносил маме цветы. Всегда. Она всегда приходила от этого в восторг. И мне это очень нравилось.

Он произнес это так, будто в их прежнем разговоре не было паузы на длинный перекур. А Люси обратила внимание на то, что он употребил в обращение вежливое «Вы», хотя уже раньше легко и быстро перешел на «ты».

Они говорили все время, выдерживая длинные паузы, он часто выходил курить. А когда возвращался, разговор мог продолжаться с любой фразы, которая не имела отношения к предыдущей незаконченной теме. Со стороны могло показаться, что они думают и говорят не очень беспокоясь о последовательности разговора. Обрывки мыслей материализовались в слова. Или слова возникали сами по себе, как из воздуха, и тогда это их забавляло. Молчание тоже не имело ни начала, ни продолжения. Оба были немногословны, не задавали друг другу дежурных вопросов (как обычно случается у вынужденных попутчиков). Они почти ничего не рассказывали друг другу о себе. Никто не сказал откуда, куда и почему едет. Но потом, когда Люси вспоминала их ночной разговор, он казался ей удивительно содержательным и наполненным необыкновенно глубоким смыслом.

Он часто, слишком часто, как казалось Люси, выходил курить. Всегда неожиданно. Как бы на полуслове. На коротких остановках он спускался из вагона, чтобы пройтись вдоль перрона. Люси тревожно ожидала его возвращения, ловя себя на страхе, что он может не вернуться.

Впрочем, именно так и произошло. Он исчез так же неожиданно, как и появился. Она не заметила, как он забрал свою сумку. Случилось это так: приближалось утро. Поезд остановился, Алекс сказал, что принесет им чай. Через некоторое время в купе появилась проводница, держа в руках один стакан с торчащей из него ложкой.

– Почему один? – спросила. Люси, – сейчас вернется мой сосед, он тоже собирался пить чай. Проводница удивилась и забеспокоилась.

– Сосед? Но вы же одна в этом купе едете?

– А почему тогда вы мне чай принесли, я же вас не просила. – в свою очередь резонно спросила Люси.

Девушка выглядела растерянно:

– Ну, мужчина, он проходил мимо и сказал, что вы просили, чтобы чай принесли…

– Куда он проходил мимо вас? – жестко спросила Люси.

– В следующий вагон. У вас что-то пропало? – совсем расстроенным голосом спросила девушка.

– Ох, простите меня, – Люси дотронулась до ее руки и устало улыбнулась, – все в порядке, не беспокойтесь. Я действительно его просила об этом одолжении: видела, что он шел в вашу сторону, а мне лень было обуваться.

Проводница облегченно улыбнулась:

– На этой станции поезд будет стоять минут двадцать, не меньше. Вы можете выйти на другую сторону от перрона. Там такое поле красивое, все седое. Это ковыль растет. И воздух утренний. Звенит. Тихо очень, в вагоне все спят еще. Я вам дверь открою.

– Спасибо, дорогая. Да, я, пожалуй, выйду…

Сначала Люси брела вдоль вагонов по дорожной насыпи. Но потом пошла вглубь поля. Она плавно двигалась в шелковистой траве, прикрыв глаза и вдыхая терпкий аромат земли. Неожиданно нога ее подвернулась и Люси потеряла равновесие. «Так… – она ощупала стремительно опухающую щиколотку, – надо подниматься и аккуратно возвращаться назад».

Она оценивающе прикинула расстояние до поезда: «Кажется, я ушла недалеко. Но если он сейчас тронется, и я не успею? Сколько времени уже прошло?» – вздрогнула Люси. Она попыталась встать, но все тело пронзила резкая боль.

Через мгновение она почувствовала пронзительный взгляд на своем затылке и осторожно повернула голову. Ошеломленная, она машинально схватилась за протянутую ей руку. Алекс присел рядом и свободной рукой поправил ее непослушную прядь на лбу.

Люси дернула головой и спросила со злой иронией:

– Вот ты где, готовишь травяной сбор для обещанного чая?

– Послушай внимательно, – сказал он со снисходительной улыбкой, – перестань метаться. Даже когда меня нет рядом, тебе не нужно беспокоиться. Никогда. На этом пути твоя и моя свобода и независимость ничем не ограничены. Я, как и ты, мы сели в один поезд, потому что выбрали это направление… и я буду сопровождать тебя до конца. Она разжала пальцы, обхватывающие его запястье, и отбросила от себя его руку.

Мгновенно что-то зажглось в ее правом глазу и из него выкатилась дрожащая слеза. Она боялась ссор во сне, зная, как потом трудно заснуть от внезапного пробуждения. «Боже мой, черт… этот красавец говорит мне… то есть что он сейчас сказал? Господи, я ничего не понимаю. Откуда?»

Резкий крик петуха разорвал утро.

SCHERZO 6

6/// тонкими пальцами перебирать пазлы, рассыпанные вселенной, чтобы собрать из них свою картину мира

Музыка: Don’t Exslain/ Chantal Chamberland

Она нащупала телефон и взглянула на экран. Никаких пропущенных звонков. Она сделала несколько глотков воды, прикрыла глаза и опустила голову на подушку.

Люси хорошо помнила тот день. В одно мгновение их мир лопнул, как лопается, поднявшись над землей и переливаясь радужными толстыми боками, мыльный пузырь. Однако сила физических и душевных переживаний, которую она тогда испытала, открыла ей новые «двери» сложного, иногда мистического восприятия мира. Но даже тогда, в момент высокого эмоционального напряжения, они обошлись без драматичных жестов и поступков: просто приняли решение, что никогда не будут вспоминать о том, что произошло. И вот теперь, спустя столько лет, Алекс пытается заговорить с ней об этом.

Зазвонил телефон. Люси вздохнула и взяла трубку:

– Алекс, пожалуйста, не продолжай. Мы тогда все решили. Не будем вспоминать. Это разрушительно… – она слышала как он замер.

Потом он настойчиво произнес:

– Я не понимаю. Почему ты не хочешь меня выслушать…

– Ты все понимаешь. Эти разговоры о прошлом ничего не изменят. Тебе давно пора вычеркнуть эту дату из своего календаря.

Они молчали.

– Понимаешь, мы оба тогда справились и вернулись к жизни. Тебе не нужно оправдываться, что-то объяснять. Достаточно того, что ты смог разобраться с собой. Я всегда говорила, что благодарна тебе, – мягко произнесла Люси, – благодаря тебе мой мир изменился, он стал огромным. Я нашла в нем свое место. Ты оказался тем, кто помог мне постичь себя.

– Мне не нужно ни оправдываться, ни объясняться. Но ты боишься. Чего? Что именно ты смогла постичь в себе? Тебе стоит разобраться в том, чего ты боишься все эти годы… Когда ты приедешь? Знай, что я исправно поливаю цветы, они уже нагло выползли из всех кадок. Здесь на террасе пылающее пьянящее море из твоих кровавых гераней и желтых настурций, – напряжение в его голосе пропало и Люси почувствовала облегчение.

– Я думаю, что я справлюсь со всеми делами за два-три дня. Я тоже скучаю по тебе. И передавай привет Сержу. Скажи ему, что я не оставляю мечту о ватиканских садах.

– Господи, ты невероятная! – Алекс расхохотался в полный голос.

Люси взглянула на часы. Надо было собираться. Здесь, как и в других местах, где она часто бывала по делам или на отдыхе, у нее был собран гардероб из необходимых вещей для любого случая. Она тонко чувствовала стиль городов. Поэтому ее английский гардероб не был похож на французский, а французский на итальянский или португальский. Везде она была своя «иностранка»… растворялась в каждой атмосфере, по-своему согласуясь с обстоятельствами и традициями культур.

Пока она выбирала наряд, телефон опять зазвонил:

– Люсана, добрый день. Это Кэти. Извините, Вы можете сейчас говорить?

– Да, Кэти, здравствуйте. Конечно. Мне давно следовало вам позвонить самой. Извините, вы так много делаете для меня, а я… Я сейчас в Лондоне, прилетела утром и собиралась с вами встретиться.

– О, как хорошо! Вы нужны нам здесь. Знаете, уже сделана большая подготовительная работа, я должна вам все показать и рассказать. И нам нужно определить дату открытия. Но есть один важный вопрос. Вернее, предложение, – Кэти запнулась, – совершенно неожиданное предложение, мы получили его только вчера. Вашей выставкой заинтересовалась одна известная особа, Нора Берджесс. Она хочет перенести выставку из нашей галереи в свой дом. Правильнее будет сказать в замок, или поместье, я даже не знаю что вернее. Думаю, вам следует выслушать ее лично. Скажите какое время встречи вам удобно, и я немедленно свяжусь с ней.

– Вот как? Что же, это действительно неожиданное предложение. Интересно узнать, чем вызван такой интерес, странно. Я собиралась в Гринвич, но могу изменить планы. Звоните и уточните, пожалуйста, я подожду.

Люси нужно было подготовиться к встрече и она не размышляла долго – достала белоснежную рубашку с воротником-стойкой, черный двубортный костюм с медными старинными пуговицами (пуговицы были подарком Алекса). Укороченный жакет и узкие брюки выше щиколотки придавали ей почти аристократический вид. Остроносые туфли на низком каблуке из мягкой кожи цвета коньяка, мягкая объемная сумка-клатч в тон. «Да, пожалуй, так» – решила Люси. В ожидании новостей от Кэти она начала проверять почту, но опять зазвонил телефон: