Сила способная изменить мир. Предназначение

Полы длинного белого платья колыхались в потоках несуществующего ветра. В её длинные волосы были вплетены цветы и птичьи перья. Но больше всего поражал её голос – тот самый, что пел в голове чародейки всё время, что она была острове.

– А если снова разлом? Снова демоны? – пророкотал Тортоик.

– Они защитят его, – улыбнулась Нинав, – Твои дети – часть тебя. Они справятся. Всё будет хорошо. Закрой глаза, мой друг.

– Ты права… Я так устал…

Нинав тихо запела свою колыбельную, становясь при этом всё тусклее, словно вливая магию в эту песню, она тратила собственные силы. За миг до того, как исчезнуть, Нинав посмотрела на Анью, ласково улыбаясь.

***

– Беатрис! – Анью прикрыла глаза, почувствовав, как магия дернула её куда-то в неизвестность.

Жуткое ощущение, словно её тащит в водовороте, крутит и вот-вот переломает. Аман и Силлиан столько жаловались на якобы дискомфорт при телепортации, но те ощущения ни в какое сравнение не шли с тем, что она чувствовала сейчас. Она вообще не была уверена в том, что к этому можно привыкнуть. Чувство перемещения закончилось внезапно. Её выкинуло на холодный кристаллический пол.

Тризион. Место вне миров и вне времени. Огромная кристаллическая платформа, отделанная золотом, парящая среди звёзд. Жутко и красиво одновременно. Сквозь кристалл она видела голубоватого цвета туман, в котором горели яркими огнями звёзды. Колдунья поспешила подняться на ноги и перейти на металлическую часть – это давало хоть какое-то ощущение пола под ногами.

Звёзды были везде, куда не кинь взгляд. Было жуткое ощущение, что либо платформа кружится вокруг своей оси, либо мир кружится вокруг Тризиона. И в центре платформы стояла она – последняя крылатая лазенис. Беатрис. Анью так и не набралась храбрости спросить у Хранительницы, почему именно её обрекли на заточение, а этот вопрос крутился в голове уже несколько месяцев. Что должна была сделать эта девушка, чтобы её обрекли на долгие тысячелетия в этой тюрьме. Как бы красив Тризион не был, Анью не забывала, что он в первую очередь клетка.

– Я ждала тебя, – мягким голосом проговорила Беатрис, однако выражение её лица никак не выдавало радости очередной встречи.

Хранительница Тризиона вообще не отличалась эмоциональностью в прошлые два раза, когда колдунья была в этом месте. За мягкой интонацией и добрыми словами чувствовалась пустота. Анью было интересно, всегда ли эта лазенис была такой холодной, словно льды Шувьерда или это тысячелетия одиночества так повлияли на неё, но спрашивать подобное было верхом бестактности. Аньюриэль лишь вежливо поклонилась в ответ, подходя ближе к Хранительнице.

Красивая молодая женщина с выражением вежливого равнодушия на лице наблюдала за ней. Выразительные глаза лазурного цвета, пухлые нежно розовые губы, мягкие черты лица, красивая фигура, пара крыльев за спиной. Беатрис вполне могла считаться эталоном красоты. Вот только в глазах не было и искры жизни, а улыбка, словно приклеенная к губам, была пустой. Даже красота одежд лазениса и блеск украшений казались неестественными в этом месте.

– Я принесла ещё один осколок Ковчега.

– Я знаю, – Беатрис всё так же равнодушно улыбалась.

Казалось что в этом месте застыло не только время, но и сама узница. Анью обвела взглядом платформу. Кристалл, золото, звёзды. На небольшом возвышении за спиной лазенис мерцали гранями несколько кристаллических шпилей. Над одним из них ярко сиял алым осколок Ковчега, что передал ей эсдо Лютеран. Больше ничего примечательного в Тризионе не было. Было до ужаса страшно осознавать, что здесь кто-то живёт вот уже не одну тысячу лет. Не было тут ни мебели, ни каких либо личных вещей. Что можно делать в этом месте долгие годы?

Сходить с ума, наверное…

– Ты готова?

Мягкий голос Хранительницы выдернул её из размышлений. Анью перевела взгляд на Беатрис и уверенно кивнула. Оставалось надеяться на то, что та гамма сочувствия и жалости, что зародилась в её сердце, никак не отразилась на лице. Участь, печальнее чем у узницы Тризиона, нельзя было представить.

Беатрис тем временем расправила за спиной белоснежные крылья. Перья в них мягко засветились, наполняя пространство вокруг магией. Анью чувствовала, как осколок Ковчега покидает её тело. Яркая зеленоватая сфера на мгновение зависла перед Хранительницей, а затем устремилась в сторону и зависла над одним из шпилей.

– Ты хорошо постаралась, юная эсдо. Отныне каменный великан может спать спокойно. Нинав была бы довольна. Но осталось ещё пять осколков. Поторопись, демоны снова проникли в наш мир. Они ищут Ковчег.

– Что с ней стало? – осмелилась задать вопрос Анью. – Что стало с Нинав? Она исчезла навсегда?

Беатрис лишь улыбнулась своей пустой улыбкой и сложила крылья за спиной, давая понять, что отвечать не станет. Колдунья постаралась скрыть всколыхнувшее было раздражение. Было неприятное чувство, что её, словно марионетку, дергают за ниточки. Беатрис знала намного больше, чем говорила ей.

– Я собираюсь в Аньшу. Может подскажешь, где искать? Так будет намного быстрее. Ты же как-то наблюдаешь за миром…

– Ступай, – мягко и одновременно с этим уверенно прервала её Хранительница.

Лёгкий взмах рукой и под ногами у Анью заклубился белёсый туман. Мгновение и появилось жуткое ощущение падения в бездну. Анью крутило в пустоте, словно опавший лист в водовороте. Жутко было от мысли, что она расшибётся насмерть, когда наконец достигнет твердой поверхности. И ещё ужаснее было от мысли, что она может застрять в этом неясном месте и падать в никуда бесконечно. Ещё до того, как Анью решила, какая участь страшнее, её выкинуло из портала на землю.

– Ну неужели нельзя помягче? – она медленно поднималась, потирая отбитый локоть и пытаясь понять, где находится.

Примятая её далеко не изящным падением трава приятно пахла. Лёгкий ветерок приносил с соседних лугов ароматы лаванды и ромашки и незабудки. Прямо перед ней подпирал своей могучей кроной небосвод Неясень. Беатрис отправила её прямо к порогу Моки-Токи.

– Анью, – рядом с ней, зависла крупная божья коровка, на спине которой сидел взволнованный Пэн. – Я тебя почти час дожидаюсь, ты чего так долго? Впрочем, это подождёт. Я всё рассказал бургомистру и старейшинам. Тебя зовут в город.

– Отлично, сейчас соберу всё что надо для той ерунды, чтобы уменьшится и сразу… А может они сами выйдут, чтобы я не ползала по болоту как в прошлый раз? Быстрее будет.

– Не волнуйся, зелье уже готово. Флакончик возле Неясеня. Пойдём!

Пэн нервно дёргал свою божью коровку за усики из-за чего она постоянно резко меняла направление. Анью грустно вздохнула, не понимая необходимости идти в Моки-Токи. Если ты отбираешь у целой расы смысл существования, идти на поклон в их городок не самая лучшая идея.

Нужно научиться говорить «нет». Вот сразу как выслушаю гневную проповедь от старейшин Моки-Токи, так и начну.

***

В доме бургомистра было шумно, словно в растревоженном улье. В гомоне голосов сложно было вычленить отдельные слова. Однако, стоило им открыть дверь, как разговоры мгновенно стихли. Пэн зашёл первым. Анью проследовала за ним с небольшой заминкой и прикрыла за собой дверь.

– А вот и спасительница Тортоика! – радостно провозгласил бургомистр.

Анью замерла на месте, ошарашенная неожиданно-теплым приёмом. Со всех сторон к ней тянулись руки. Её обнимали, хлопали по плечам. Дискомфорт, вызванный чужими прикосновениями не шел ни в какое сравнение с полным непониманием происходящего. Совсем недавно эти же мококо обвиняли её в желании украсть у них Ковчег, а теперь искренне за это благодарят. Она растерянно посмотрела на Пэна, тот лишь довольно улыбнулся в ответ.

– Разломы на теле Тортоика заживают так стремительно, – бургомистр радостно жал ей руку. – Думаю, через пару дней от них не останется и следа. Без Ростка ничего больше не потревожит сон могучего великана. А в кроне Неясеня появилось сразу три новых семени мококо. Ремесленники чуть не передрались, за право взять себе преемников.

Анью стояла и в полнейшей растерянности слушала, как налаживается жизнь на острове в целом и у маленького народца в частности. Её снова считали героиней, а она совершенно не понимала почему. Ведь она не сделала ничего особенного, ничего такого, что не сделал бы кто-то другой, оказавшийся на её месте. Было странное ощущение, что её просто принимают за кого-то, кем она на самом деле не является.

– Пэн нам рассказал, как героически ты взяла на себя тяжесть ноши Тортоика и что ты унесла Искру Первозданного Света в безопасное место. Он поведал, что тебя благословила на это сама Пресветлая Нинав. Это похвально, – продолжали осыпать её похвалой.

– Мне лестно слышать это, – она медленно пятилась в сторону двери. – Но мне уже пора… Корабль ждёт, а демоны ждать не будут.

– Ох, кто бы мог подумать, что ветер странствий так скоро позовёт тебя в путь, кокомо. В таком случае, совету осталось решить ещё одно важное дело. Пэн, – бургомистр Корнелиус обернулся к юноше, поглаживая бороду. – Как смотритель Тортоика ты принял то решение, которое посчитало верным твоё сердце. Однако, отныне наш остров более не нуждается в смотрителях. Я займу полагающееся мне место среди старейшин, а ты отныне лишаешься своего предназначения и вправе сам выбирать свой путь.

Пэн неверяще смотрел на своего, теперь уже бывшего, наставника. Ему явно хотелось что-то сказать, но он только молча открывал и закрывал рот, нетерпеливо притопывая на месте.

– Что такое, Пэн? – Корнелиус тепло, совсем по-отечески, смотрел на него, – Я не стану удерживать тебя. Пусть никто из нашего народа прежде не становился мореплавателем, но тебя ведь всегда тянуло на пляж, к морю. Разве ты не хочешь узнать что там, за горизонтом?

– Хочу! Очень хочу! Анью, я могу отправится с тобой? – Пэн обернулся к ней.

– Со мной опасно…

– Это ерунда! – перебил её юноша, – Погоди, я быстро соберусь!

Пэн выскочил за дверь раньше, чем она успела возразить. Анью растерянно хлопала глазами, пытаясь понять, когда успела согласиться на такую ответственность. Всё же малыш мококо вряд ли сможет постоять за себя в случае столкновения с демонами, а это означало, что ей снова надо брать на себя ответственность за чужую жизнь. Анью покривила бы обеими душами, если бы сказала, что ей это в радость, но она так пока и не научилась говорить «нет».

– Ты уж присмотри за ним, кокомо, – Корнелиус остановился с ней рядом, задумчиво смотря на дверь. – Пэн добрый малый, но у него в голове свищет ветер. А мы будем беречь наш остров. Помни, тебе всегда будут рады на Тортоике. Вам обоим.

***