Летняя королева

– Верно, но это говорит о том, что он ухватится за любую возможность, которая подвернется.

Алиенора не ответила. Отец Людовика вряд ли руководствовался благородными побуждениями, когда использовал подвернувшуюся возможность.

– Он считает, что его внешность и влияние помогут ему добиться всего на свете, но он глупец. Пусть его отец – король Иерусалима, мне это безразлично.

– Что ему нужно?

Людовик, должно быть, разговаривал с Сугерием или Тибо де Блуа, уж слишком он разволновался. Без чужого влияния здесь не обошлось. Блуа враждовали с Анжу, а Жоффруа сражался с братом Тибо, Стефаном, за Нормандию.

Людовик фыркнул.

– Заключить брак, – сказал он. – Добивается помолвки между Констанцией и своим сыном.

Алиенора на мгновение изумилась, вспомнив бледную, светловолосую сестру Людовика, но тут же поняла мотивы Жоффруа.

– Я ему отказал, – сообщил Людовик. – Вряд ли в наших интересах подавать такому руку, и я бы не доверил Констанцию ни ему, ни его жене-мегере.

Алиенора подозревала, что Жоффруа Анжуйский все равно добьется своего, а судя по тому, что она слышала об императрице Матильде, та мало отличалась от ее собственной свекрови.

– Что он ответил?

Людовик нахмурился.

– Сказал, мол, все понимает, но надеется, что я буду иметь его предложение в виду, поскольку обстоятельства часто меняются.

– И ты сказал, что не забудешь?

Людовик бросил на нее раздраженный взгляд.

– Я ясно дал понять, что этот вопрос не подлежит обсуждению. У меня есть дела поважнее, чем тратить время на рыжего анжуйского наглеца.

– Но что, если его жена станет королевой Англии?

– Боже упаси, – огрызнулся Людовик. – Очень в этом сомневаюсь. Их дело проиграно еще до его начала. Пусть лучше Констанция отправится к наследнику Стефана и вступит в брак с тем, кто уже сидит на троне.

Алиенора задумалась. Вроде бы разумное решение, но было в Жоффруа нечто такое, из-за чего ей казалось, что Людовик его недооценивает.

– Я буду рад, если он удалится от двора, – добавил Людовик. – От него одни неприятности. Я не хочу, чтобы ты или кто-либо из женщин приближался к нему, понятно?

– Но мой долг – общаться с твоими вассалами и быть хорошей хозяйкой, – запротестовала она.

– Так разговаривай со стариками и епископами. Оставь Жоффруа Анжуйского в покое – я серьезно. – Он подошел и встал рядом, возвышаясь над ней, положив руки на бедра. – Сплетни разлетаются быстро. Королева Франции должна быть вне подозрений.

Людовик явно ревновал. Алиенора ощутила искру возбуждения.

– Ты мне не доверяешь?

Она поднялась, чтобы взглянуть ему в глаза.

– Я ему не доверяю – уже говорил. – Людовик обнял ее и поцеловал. – Так обещаешь?

Она поцеловала его в ответ, а потом кончиками пальцев разгладила морщинку на переносице.

– Обещаю, что буду очень осторожна. Ты идешь в постель?

В последующие дни Алиенора действительно вела себя очень осторожно, потому что мысль о том, чтобы остаться наедине с Жоффруа Анжуйским, наполняла ее необъяснимой тревогой. Она разговаривала со старшими вассалами и епископами. Общалась с их женами и дочерьми. Лишь раз она едва не оступилась, когда в рождественском танце Жоффруа вел ее за руку и в конце поцеловал внутреннюю сторону запястья, слегка коснувшись кожи зубами – намекал, что она невообразимо аппетитна, – а потом поклонился и ушел. Все это было игрой, но с его стороны далеко не невинной. Алиенору будто ударило молнией, но она тут же сосредоточенно прищурилась. Ей предстояло многому научиться, но она научится. И однажды превзойдет его знаниями и опытом – тогда настанет ее очередь выворачивать его наизнанку без малейших усилий.

10

Париж, весна 1138 года

Алиенора выдохнула и прикусила губу, когда Людовик отстранился от нее и перевернулся на спину; его грудь высоко вздымалась. Он был груб в своей любви сегодня, и Алиенора чувствовала себя истерзанной, но в то же время понимала: его поведение в постели часто было продолжением событий, которые происходили за ее пределами. У Алиеноры недавно закончилось кровотечение, и супруги впервые за восемь дней спали вместе. В последние дни Людовик избегал ее, предпочитая держаться на расстоянии – пока кровь делала ее нечистой. Вместо этого он проводил время в молитве и созерцании.

Они были женаты уже девять месяцев, а Алиенора так и не забеременела. На Рождество крови не было в срок, но она все же пошла. Каждый месяц, когда это повторялось, Аделаида выговаривала невестке, что ей следует выполнять свои обязанности и дать Франции наследника. Сама она родила отцу Людовика шесть здоровых сыновей и дочь.

Алиенора намотала прядь серебристых волос Людовика на указательный палец.

– Отец иногда брал нас с Петрониллой в Ле-Пюи на праздник Девы Марии, – сказала она. – Мой прадед подарил аббатству пояс, который когда-то принадлежал матери Христа. Люди верят, что она наделяет даром плодородия пары, которые молятся у ее усыпальницы. Мы должны отправиться туда и попросить ее благословения.

Людовик поднял брови – настороженно, но и заинтересованно.

– Сам Карл Великий бывал в Ле-Пюи, – добавила Алиенора. – Ты обещал, что после коронации мы поедем в Аквитанию.

– Верно, – признал он, – но я был занят другими делами. Однако ты права; я сообщу Сугерию.

Алиенора выслушала его спокойно. По крайней мере, «сообщу» звучит гораздо лучше, чем «спрошу».

Он сел и осторожно потер ее щеку, а затем посмотрел на свой большой палец.

– В чем дело? – спросила она, решив, что, возможно, испачкалась.

– Мать говорит, что ты одеваешься неподобающим образом и красишь лицо и что я должен быть настороже. Но ты выслушиваешь меня и успокаиваешь. Разве она хоть когда-нибудь так поступала? Мне все равно, правду она говорит или нет.

Алиенора опустила глаза, пряча гнев и раздражение. Они с Аделаидой продолжали бороться за влияние на Людовика. Ее близость с ним давала ей преимущество, но Аделаида не сдавалась.

– Ты считаешь, что я должна вести себя и одеваться, как твоя мать?

Он вздрогнул.

– Нет, – сказал он. – Я не хочу, чтобы ты стала такой же, как она.

Алиенора добавила в голос нотки печали.

– Я понимаю, ей трудно отказаться от власти и положения, которыми она так долго обладала. Я чту ее, но не могу быть такой, как она.

– Ты права, – коротко выпалил он. – Мы должны отправиться в Ле-Пюи и вместе там помолиться.

Алиенора обняла его.