Летняя королева

– Скажи «да», Людовик, – прошептала она, дыша ему в ухо. – Скажи «да». Ради меня. Сделай это ради меня… сделай это ради Франции.

Он закрыл глаза и наслаждался эротическим зарядом ее слов и прикосновением ее губ. Он был до боли тверд. Со стоном он перевернул Алиенору на спину, раздвинул ее ноги и подался вперед.

– Хорошо, – выдохнул он. – Я сделаю это. Я покажу тебе, на что способна Франция! – Он действовал решительно, разгоряченный мыслью о том, что совершит великие и мужественные подвиги по приказу своей жены, хотя и подмял ее сейчас под себя.

Под лучами теплого южного солнца Алиенора чувствовала себя так, словно вернулась из изгнания. Кроме краткого визита в Ле-Пюи, она не видела Аквитанию четыре года, и это было похоже на то, как если бы она попала под долгожданный дождь после бесконечной засухи. Все, что было стиснуто у нее внутри, начало распускаться – она почувствовала себя обновленной. Снова стала смеяться и расцвела.

В Пуатье Алиенора прошлась в танце по покоям дворца, юбки ее платья раздувались и кружились.

– Дом! – Она крепко обняла Петрониллу. – Мы дома!

Будь все по ее нраву, она жила бы здесь вечно и ездила в Париж, только когда того требовал бы долг.

Ее аквитанские вассалы собрались вместе с Людовиком в поход на Тулузу, среди них был и Жоффруа де Ранкон, который привел людей из Тайбура, Вивана и Жансе. Сердце Алиеноры учащенно забилось, когда Жоффруа преклонил колени перед ней и Людовиком. Рядом с ним она по-прежнему вспыхивала невидимым пламенем; время и расстояние ничего не изменили.

Он был учтив с Людовиком и умело участвовал в организации армии для похода на Тулузу. Их беседа была сердечной и профессиональной – в разговоре даже проскальзывали дружеские нотки, к которым некоторые северные бароны прислушивались с подозрением и враждебностью.

Когда ему выпала возможность поговорить с Алиенорой наедине, он обратился к ней так же вежливо, но с ощутимым скрытым напряжением, будто стояли на пути бурной подземной реки, о которой знали только они.

– Король оказал мне честь, попросив стать его знаменосцем, – с гордостью сообщил Жоффруа.

– Он понимает, что следует вовлекать моих вассалов в общее дело, – ответила она. – И вполне уместно, чтобы человек ваших способностей в таком случае ухватился за выгодную возможность.

– Некоторым не нравится, что южный выскочка занимает столь видное положение, – язвительно сказал он, – но успех всегда порождает зависть. Я рад служить вам и королю.

В тот первый вечер в большом зале компанию развлекал знаменитый благородный трубадур Жоффре Рюдель, сын кастеляна Блая, который, спев подходящие к случаю боевые песни и баллады, взял минорный аккорд на своей цистре и исполнил еще одно произведение о душераздирающей любви и тоске.

Я верю, что Он – мой истинный Господь,
С Ним я увижу эту любовь
В далекой дали. Но на одно счастье
У меня два несчастья, ибо
Она так далеко. Ах, если бы я
Был там паломником, чтобы мой посох
И плащ могли отразиться в зеркале ее
Прекрасных глаз!

У Алиеноры перехватило дыхание. Она посмотрела на Жоффруа, и на едва уловимое мгновение их взгляды скрестились, и под их ногами забурлила подземная река.

Когда-то она играла с ним в догонялки в здешних садах, со смехом уворачиваясь от протянутых к ней рук. Она ходила с ним на охоту; они вместе пели песни и танцевали. С ним она училась восхитительному искусству флирта, зная, что в безопасности и он не причинит ей зла. Он дарил ей радость в детстве, и о нем она мечтала, когда ее тело обрело женственные формы. Все это осталось в прошлом, но влечение и воспоминания остались. Ей хотелось бы возродить их, чтобы перекинуть мост через пропасть настоящего, но ради них обоих она не могла так поступить. Никогда ей больше не флиртовать с ним, потому что в этом случае каждое слово будет сказано всерьез, в то время как любезности с другими – лишь показные пустяки.

Воодушевленный и жаждущий завоевать Тулузу, Людовик покинул Пуатье на следующее утро со своими французскими рыцарями и теми вассалами Алиеноры, которые откликнулись на его призыв. К другим были отправлены гонцы с приказом встретить короля в пути. С короной Аквитании на челе Алиенора обняла мужа и, когда он сел на коня, передала ему свой щит.

– Да пребудет с тобой Господь, – сказала она. Краем глаза она заметила, что Жоффруа несет знамя Людовика с французскими лилиями, а рядом с ним развевается аквитанский орел. Он смотрел прямо перед собой, упрямо выпятив подбородок. – Да пребудет Он со всеми вами, – добавила она.

– Я вернусь к тебе и принесу в дар Тулузу, если это будет угодно Господу, – ответил Людовик.

Алиенора отступила и села в огромное кресло своего отца, которое вынесли из зала и установили на возвышении, под шелковым балдахином. Взяв у своего сокольничего кожаную перчатку, она усадила Ла Рейну на правое запястье. В левой руке она держала украшенный драгоценными камнями жезл с фигуркой голубки. Герцогиня Аквитанская, правительница государства, провожала в путь кавалькаду всадников, смелых, дерзких, в сверкающих доспехах. Людовик был в своей стихии, и Алиенора подумала, что никогда еще он не выглядел таким красивым и уверенным, как сейчас. Ее сердце разрывалось от гордости и за него, и за человека, который поклонился ей с седла, прежде чем выступить первым, держа в руках знамена.

14

Пуатье, лето 1141 года

Людовик вернулся в Пуатье после военной кампании почти с тем же блеском, с каким его оставил: под развевающимися знаменами, со сверкающей на солнце сбруей и новостью о том, что он заключил перемирие с Альфонсом Иорданом, владыкой Тулузы, согласно которому последний сохранил город в обмен на клятву верности французской короне. Попытки Людовика взять город штурмом провалились, не удалась и осада. Ему удалось добиться лишь клятвы верности и перемирия.

– Мне не хватило людей, – сказал он Алиеноре в их покоях, когда слуга опустился на колени, чтобы снять с него обувь и вымыть ноги. – У меня не было ни достаточного войска, ни снаряжения.

– Виноват Тибо Шампанский, – откликнулся Рауль де Вермандуа, который находился неподалеку как советник и старший член семьи. – Уже дважды он отказывал вам в услугах. Будь с нами его люди, мы взяли бы Тулузу, не сомневаюсь. – Он отпил вина из кубка, который протянула ему Петронилла.

Алиенора перевела взгляд с де Вермандуа на Людовика.

– Тибо Шампанский отказался повиноваться?

Ожидалось, что он присоединится к Людовику под Тулузой, но, очевидно, этого не произошло.

Людовик скривил губы.

– Он прислал гонца с сообщением, что не придет, потому что война с Тулузой выходит за рамки его обязательств передо мной, к тому же с графом Тулузским он не ссорился.

Алиенора отстранила слугу и сама занялась мытьем ног супруга, чтобы слушать, склонив голову, и меньше участвовать в беседе. Тибо Шампанский, похоже, решил идти своим путем. Он подорвал авторитет Людовика и укрепил свой собственный, а поскольку граф был богат, влиятелен и в его жилах текла королевская кровь, он был опасен. Отчасти по его вине Тулуза осталась непокоренной. Дело кончилось лишь перемирием и клятвой, которая, по сути, ничего не значила.

– Я не прощу его вероломства, – прорычал Людовик. – Когда мы вернемся во Францию, я с ним разберусь.

– Но ты не забудешь о Тулузе?

Людовик бросил на нее нетерпеливый взгляд.

– Нет, – отрывисто сказал он.

Ему явно не хотелось продолжать этот разговор, и Алиенора замолчала, рассчитывая вернуться к нему позже, а пока она хотела убедить Людовика задержаться в Аквитании. Лишь бы не возвращаться в Париж!

– Мы еще многое можем сделать здесь для людей и церкви, – сказала она.

Людовик неопределенно хмыкнул.

Рауль вежливо кашлянул.

– Меня ждут дела, если вы позволите, сир.

Людовик махнул рукой, отпуская его. Алиенора многозначительно посмотрела на Петрониллу, которая подняла брови и на мгновение сделала вид, что не понимает, но потом присела в реверансе и последовала за Раулем, уводя за собой служанок.

Алиенора аккуратно осушила ноги Людовика мягким льняным полотенцем.

– Пока тебя не было, я кое-что задумала на случай, если ты не позовешь меня на победный пир в Тулузу.

Людовик напрягся.

– Ты ожидала моего поражения?

– Отец говорил, что всегда разумно составить запасной план, который может понадобиться, если главный не удастся, – как захватить смену одежды на случай дождя. – Она отложила полотенце и села к нему на колени.