Купись на мою ложь

– Поднимайся давай, храпля, – смеётся Ноа, вставая сам и протягивая руку девушке.

– Я не храпля!

– А я не непутёвый барменишка! – довольно фыркает Филлипс.

– Тут бы я, конечно, поспорила, – посмеивается Пати, обвивая руку подруги. – Как насчёт вина?

– Предложение безоговорочно принято! – без единой запинки и с таким серьёзным выражением лица проговаривает Тёрнер, что уголок губы Йена тянется вверх.

– Она на всех так влияет, – улыбается Ноа, почёсывая затылок, когда девушки уходят чуть подальше.

– Что? – несколько раз моргает Йен, возвращаясь из какой-то невероятной ауры в повседневность.

– Говорю, она абсолютно на всех так влияет. Хочется улыбаться и раскрывать душу даже тем, кто её терпеть не может. – Ноа коротко кивает головой в сторону остальных танцовщиц.

– Почему они не любят её?

– Я бы не сказал, что «не любят», – пожимает плечами Филлипс. – Завидуют? Да. Ты вообще видел, как она танцует?

– И для меня всё ещё непонятна причина нахождения её здесь, а не на большой сцене, – поджимает губы Вуд.

За последние рабочие дни он только и делал, что убеждался в профессионализме девушки. Даже сейчас она покачивала ногой то натягивая подъем, то сокращая, будто бы её жизнь была невозможна без малейшего присутствия танца в ней.

– Как и ей непонятна причина нахождения тебя у нас, – хмыкает Ноа. – Она считает тебя растратчиком сил бара.

– И правильно делает, – дёргает бровью Йен, в который раз убеждаясь, что девушка совсем не глупа.

Моментами за это качество её хотелось придушить. В частности за проницательный взгляд, будто бы она знает, что он представляет из себя, будто бы ей жаль своих сил на него, но не помогать не может – хотела бы, да не получается в силу самоотверженной натуры.

Йен в первый раз видел такого человека.

– Народ! Давайте поиграем во что-нибудь? – громкий голос Лютера заставляет Ноа и Йена обернуться на Эйдана.

Тот стоял, слегка покачиваясь в такт музыки, обнимая жену, иногда пропуская свою огромную пятерню сквозь длинные рыжие волосы.

– Умоляю, только не «Твистер»! – внезапно выдаёт Зои, ставя стаканчик с вином на столик и поднимая руки в сдающемся жесте, провоцируя новую волну доброго смеха от всех, кроме танцовщиц – те лишь высокомерно закатили глаза.

– «Вопрос или желание»? – предлагает Лана.

Испуганный взгляд Зои впивается в кошачьи глаза Патрисии, что не укрывается от Йентани.

– Ну, нет, это банально и скучно. Давайте что-то подвижное, – тут же вставляет Патрисия, вспоминая, что прошлая такая игра закончилась подпалённым подолом платья Зои и чуть ли не дракой между упомянутой Тёрнер и Ланой Стоун.

– И не литрбол, а то я пойду блевать в кусты, – усмехается Ноа, выпивая очередную стопку.

Зои закатывает глаза, смотря на изрядно пьяного друга.

– Давайте лучше сыграем в «Два факта, одна ложь»? – предлагает парень из состава кухни.

Его предложение получает наибольший положительный отзыв, если судить по одобрительному гомону и воплям типа: «Да!», «Точняк!», «Молодец, Фил!».

– Что, Колумбийка, опять не будешь играть в такие игры с нами? – Зои резко поворачивает голову в сторону Ланы Стоун.

Патрисия виновато покачивает головой, сжимая руку Лютера.

– Ты пыталась, – едва слышно шепчет он ей на ухо, успокаивающе целуя в мочку.

Зои едва заметно сглатывает слюну, пытаясь нормализовать дыхание и не выдать с потрохами волнение. Кончики пальцев начинают покалывать от ощущения того, что снова зажали в угол.

Очередной день медленно угасал вместе с её душой, оставляя в ней лишь рассветный холод вперемешку с изморосью на промерзлых костях.

Она стремилась любить людей, любить мир – и вот, что всегда происходило в ответ. Люди подначивали её, причиняли боль, а мир и вовсе скинул с шахматной доски очередную пешку, заставив идеально выучить один из главных уроков – нельзя расслабляться даже на йоту. Вслед за малейшей невнимательностью всегда следует катастрофичная волна последствий.

– Ваши игры до пошлости отвратительны, – дёргает уголками губ Зои, спокойно наливая ещё один стакан вина.

– Слышали, как Колумбийка отзывается о таких отбросах, как мы? – продолжает выводить её Лана, довольно облизывая кончиком языка нижнюю губу.

– Так всё, прекращайте! – Лютер делает шаг в сторону раззадоренных девушек.

– Думай, как считаешь нужным. – Но Зои будто и не видит никого, кроме туманной пелены прошлого, накатившей на глаза. – Ведь каждый думает в меру своей испорченности.

– Ты нарываешься, Колумбийка! – Лана тоже не замечает начальника, делая два шага в сторону Зои, но ближе ей подойти не удаётся. Перед лицом, неожиданно для всех, вырастает фигура Вуда.

Единственное, что видит перед собой Зои, так это пепельные искры волос Йентани. Его аромат буквально окольцовывал хрупкий силуэт, будто единственная цель была спрятать девушку от реального мира.

Тёрнер усмехается, закатывая глаза. Она бы и сама за себя простояла, без лишних людей.

– А вы, мисс, ведёте себя слишком не красиво для девушки, – сдержанно произносит Йен, выгибая левую бровь.

Лицо Ланы резко меняется, оттенок флирта оседает на пухловатых щеках лёгким румянцем. Существование Зои Лойс Тёрнер и вовсе отодвигается на задний план.

– Да ладно тебе, Йенни… – начинает она, как оказывается бесцеремонно прерванной Вудом.

– Йен, – отрезает он.

– Да, конечно… Йен… – Она облизывает губы, тушуясь под напористым нефритовым взглядом. – Это ведь всего лишь дружеская перепалка. Не более, – неприятно процеживает сквозь улыбку, пожимая плечами.

– Будь так добра, в моём присутствии не устраивать «дружеских перепалок» с Зои, в противном случае я превращу свою просьбу в угрозу, – расслабленно проговаривает мужчина, убирая руки в карманы.

– Так, народ, хватит, давайте уже играть! В конце концов, те, кто не хочет – у нас полно выпивки, еды, музыки и хороших людей! – Снова даёт знать о своём существовании Лютер.

Йен едва дёргает бровями, разворачиваясь на пятках, но ту девушку, которую так отважно защищал, он не находит.

– Нашёл, кого защищать! – Раздаётся ироничный возглас одной из танцовщиц, но Йен уже не реагирует на это, беспорядочно блуждая взглядом по освещаённой фонарями лесопарковой местности.

Музыка постепенно скрыла смог неразрешённости, недовольства и пассивной агрессии, а задорные вопли играющих за столом, кажется, и вовсе позабыли о ситуации, давно ставшей привычной, даже традиционной.

Йен уже около тридцати минут наблюдал за стройным силуэтом Зои, иногда искоса поглядывая на группу играющих «коллег».