Цирк чудес

– Я видел, как ты танцуешь, – говорит Джаспер. – Тогда я понял, какой обворожительной ты можешь быть.

Он делает шаг к ней, и она отступает назад. Еще один шаг. Ей некуда идти; стены смыкаются вокруг нее. В фургоне тесно, темно и душно, пол усеян комками вырванных страниц и перьев со сломанными черенками. Он облизывает губы, как бы собираясь поцеловать ее. Внезапная тошнота ощущается как удар под дых. Он без труда сможет одолеть ее. Всю свою жизнь она привыкала к запаху мужского насилия и училась рассеивать его, делать себя маленькой и незаметной. Улыбка мистера Пиггота легко могла обернуться взбучкой. Улыбка путника могла превратиться в жестокое изнасилование. Умение распознавать такие признаки вросло в ее жизнь, сделалось частью ее натуры. Куда бы ты ни ходила, выбирай торные тропы и возвращайся домой до наступления темноты. Лучше всего – вместе с братом.

Он не может хотеть меня, думает она, но страх комом стоит в горле.

Муха пробирается в щель между досками и улетает.

Беги, думает она. Сейчас же.

Нелл устремляется к двери. У него нет ни единого шанса схватить ее. Она перепрыгивает порог и бегом спускается по ступеням, мимо группы женщин – Стеллы Певчей Птички и маленькой женщины с крючковатой палкой. Крики и свист. Слон слегка поворачивается, наполовину свернув хобот ко рту. Туда, к лесу! Жаркое дыхание; ее легкие в огне, воспламененном отвагой. Она не бежит, а летит, уверенно и не оступаясь. Стайка скворцов взлетает с ветвей.

Крик и треск за ее спиной, быстрый топот ног.

– Остановите ее!

Нелл виляет налево и направо. Она уже в лесу и перепрыгивает через упавшие стволы. Спрятаться в кустах или продолжать бег? У них есть лошади, много лошадей. Она рвется вперед: он слишком близко. Воздух обжигает горло, ноги работают как поршни. Свобода. Свобода!

Ветви режут небо на тысячу осколков, и ее рука кровоточит, когда она задевает кусты ежевики. Но она мчится дальше, все быстрее и быстрее. Отрыв увеличивается, его шаги стихают. Она легко перегоняет его.

Нелл начинает улыбаться. Верхушка лета, брызги и пена налетающих волн с океана. По узкой тропе вдоль побережья, туда, где пологий склон и нет утесов. Светло-коричневое, переливчатое море. Скоро она вернется домой, где стоят ящики с адресом «Лондон, Паддингтон» – таким далеким, что он с таким же успехом может оказаться на Луне. Снова вместе с Чарли…

…ее отец…

Нет, думает она. Нет.

Неужели она оступилась намеренно? Она увидела пенек, но не перепрыгнула и не свернула в сторону. Боль мимолетна, трава вырастает ей навстречу. Когда она падает, то вспоминает его слова: Я могу сделать тебя блестящей циркачкой. Новая боль в подвернутой лодыжке и плече, ободранном на спрессованной земле. Он уже здесь, стоит над ней. Она выдергивает побеги крестовника и дикого чеснока, швыряет их в небо.

– Вставай, – говорит он и хватает ее за руку.

В другой руке он держит кнут. Нелл съеживается в ожидании щелчка и быстрого удара. Она ощущает на щеке его жаркое дыхание.

– Только глупец выберет эту деревню. Только глупец выбросит то, что у него есть.

Море снова и снова накатывает на галечный берег.

– Вставай, – повторяет он.

Она поднимает голову. Он не собирается бить ее.

Она снова думает, что споткнулась по ошибке. Но когда она видит первые яркие цвета на поле – раскрашенные фургоны, детей, делающих растяжку и кувыркающихся на поле, – в ней просыпается нечто близкое к облегчению.

Там есть фотографический фургон, стоящий немного в стороне от остальных. Слон со связанными передними ногами. Словно стреноженная лошадь. Запах жареного лука и имбирного хлеба.

Хорошо знакомый горизонт здесь выглядит по-другому. Он почему-то стал шире, разделен незнакомыми холмами, и все вокруг новое.

Джаспер

Джаспер опускает железную задвижку фургона Нелли.

– Я не запер его, – говорит он, но она не отвечает. Он приоткрывает дверь на дюйм-другой и уходит. Она больше не убежит; он знает, что волшебство этого мира уже запустило в нее свои невидимые коготки.

Сегодня выдался очень долгий день. В шатре слишком жарко, и зрители настроены агрессивно. Они готовы испортить любой номер градом оскорблений и гнилых фруктов. В конце концов Виоланте вынужден расквасить нос одному парню, чтобы утихомирить публику. Время от времени взгляд Джаспера обращается к фургону Нелл и он думает: Дело в шляпе. Он отрезает лучшие куски мяса зебры, которую они жарят на ужин, и велит Стелле оставить тарелку на крыльце ее фургона. Минуту спустя рука заносит тарелку внутрь. Пока стрекозы порхают над застойными лужами, он вспоминает, как она танцевала среди толпы этих неотесанных крестьян. Развевающиеся волосы, грациозные движения рук, природный магнетизм.

Он знает, что может испугать ее, если слишком скоро повторит свой визит к ней, поэтому, когда вечернее представление заканчивается и лошадей уводят в стойла, он лежит на траве рядом с Тоби и Стеллой. Работники разожгли костер, цирковые карманники складывают свою добычу в кепку. Брунетт шьет новый головной убор для Минни; когда она замечает его взгляд, ее пальцы начинают сновать еще быстрее.

Он поворачивается к Тоби.

– Положи свою лапу на землю.

Его брат беспрекословно подчиняется, кладет мясистую ладонь на землю и растопыривает пальцы.

Джаспер втыкает нож между пальцами Тоби, все быстрее и быстрее. Крошечный серебристый шрам на большом пальце Тоби напоминает о его единственном промахе. Это игра на доверие. Каждый день он ведет одну и ту же игру со своими зрителями, но они этого не понимают. Актеры летают над их головами, бросают ножи, стреляют из пистолета, выпускают льва. Но они сидят на месте и сосут свои карамельные тянучки, поскольку верят, что это лишь иллюзия.

– Ты мне доверяешь? – спрашивает он, поворачиваясь к Стелле.

Она убирает руку.

– Ни на грош. Я продам тебя за леденец.

– Так было не всегда, когда у тебя был Дэш, – говорит Джаспер и втыкает нож в пучок травы.

Он видит, как вздрагивает Тоби при звуке этого имени. Дэш. Стелла опускает глаза и срывает пригоршню одуванчиков.

– Помнишь, когда мы были мальчиками и отец назвал нас «братьями Гримм»? – спрашивает Джаспер. – За наши идеи, наши истории. – Он игриво подбрасывает локон Стеллы. – Я могу придумать любую историю о ней. Могу превратить ее во что угодно. Скажем, в леопардовую девушку.

– Кого? – спрашивает Стелла.

Он указывает на фургон Нелл.

– Да, но что она такое? Где ты нашел ее?

– Под валуном. Она вылупилась из яйца. Ее принесла птичка. Я еще не решил.

– Где ты на самом деле нашел ее?

– В последней деревне. Одна будет моей звездой. Я куплю специальную шкуру для нее, а Брунетт сделает мне плюмаж для головного убора.

– Не знаю, – говорит Стелла. – Леопардовых девушек хоть пруд пруди. Тебе нужно что-то другое.

– Я могу выдать копченую селедку за кита.

– Только если не все остальные делают то же самое.

– Возможно. – Джаспер снова берет нож и прижимает острие к пальцу. – У нее есть грация, но нет выучки.

Он пробует думать о других пятнистых существах: курах и собаках, жирафах и гиенах.

– Ты можешь… можешь отправить ее в полет, – предлагает Тоби и заливается краской. – Или научить прыгать, как летнюю фею.