Сатанисты ХХ века

– Разрешите мне немедленно просить у вашего императорского величества милости…

Император с удивлением взглянул на прелестное серьезное личико Иоанны д’Арк.

– Говорите, графиня. Прошу вас.

– В таком случае я прошу ваше величество обещать мне принять от меня и прочесть небольшую рукопись, о которой я была счастлива узнать мнение императора.

– Ого… Уж не собирается ли прекрасная «Иоанна д’Арк» сама писать трагедии? – улыбаясь заметил император.

– Я прошу ваше величество быть снисходительным до конца и позволить мне промолчать пока о содержании рукописи. Когда же передам ее вам, государь, то припомните сегодняшнее милостивое расположение ко мне и прочтите рукопись без предубеждения и… до конца.

– Исполнить эту просьбу нетрудно, дорогая графиня. Даю вам честное слово, что немедленно прочту все, что вы мне ни передали бы.

Ольга невольно поднесла к губам руку императора, который поспешно отдернул ее и, крепко пожав ее маленькую ручку, обратился с каким-то вопросом к проходящему мимо актеру, играющему роль «Лионеля».

Ольга должна была быть довольно, обеспечив рукописи Менцерта милостивое внимание императора, но какое-то смутное беспокойство стало овладевать ею посреди спектакля, усиливаясь от сцены к сцене. Она сама не могла дать себе отчета в этом чувстве, досадном и мучительном, и, чтобы рассеяться, стала невольно оглядывать ложи и партер, разыскивая знакомые лица английских лордов, присутствие которых всегда действовало на нее таким же угнетающим образом.

Но несимпатичных ей личностей не было в театре, как не было никого и из ее близких друзей. Это неприятно поразило Ольгу.

Она знала, что Гермина занята в этот вечер в своем театре, а директор Гроссе уехал на два дня в Гамбург, чтобы послушать тенора, предлагаемого ему берлинским агентом. Но почему профессор Гроссе не пришел в театр, как обещал? До сих пор он не пропускал ни одного представления, в котором участвовала она. Его сегодняшнее отсутствие положительно расстроило ее, тем более, что она не могла придумать, какая бы причина могла помешать человеку после вчерашнего разговора придти в театр хотя бы только для того, чтобы пожать ей ручку в антракте.

Волнуясь и досадуя сначала, а затем переходя от досады к беспокойству, Ольга с трудом доиграла свою ответственную роль.

Вернувшись домой, она села за обед, но не могла есть. Начала читать, но книга выпала из ее рук… А странное жуткое чувство, точно предчувствие грядущей беды, все вырастало в душе. Наконец, Ольга легла спать и, помолившись, заснула тяжелым крепким сном.

Среди ночи она внезапно вскочила с постели. Ей почудился голос профессора Гроссе так ясно и громко, что она, не соображая который час, подбежала к двери и громко спросила, слегка приотворив ее:

– Что случилось?.. Кто там?..

Ответа не было… Сонные коридоры первоклассной гостиницы были слабо освещены «дежурными» электрическими лампочками. Повсюду было тихо и пусто. Ольга осторожно затворила двери и направилась обратно к своей постели.

И вдруг среди ночной тишины ей снова послышался знакомый голос, но уже слабее, зовущий ее как бы из отдаления:

– Ольга… Любовь моя!..

Молодая женщина вздрогнула и кинулась к окну.

Быть может профессор Гроссе стоит внизу и полуночничает на манер героев романа?

Ольга улыбнулась при мысли о том, что до четвертого этажа никакой «Ромео» не смог бы долезть без помощи пожарной лестницы, но все же раскрыла окно и высунулась на улицу.

Свежий ночной воздух пахнул ей в лицо. Улица была пуста… Только вдали прохаживался мерным шагом дежурный городовой. Электричество ярко горело. С востока тянуло предрассветным холодом. Кругом все было так мирно и спокойно, что Ольга сама начала успокаиваться.

«Я положительно разнервничалась сегодня», – подумала Ольга и, приняв ложку брома, снова улеглась и заснула довольно скоро.

Но странное чувство, терзавшее ее весь вечер, превратилось в кошмар.

Неведомо, каким образом очутилась она в квартире профессора Гроссе, которую показывал ей его старик отец. Мельчайшие подробности убранства, расположение комнат, расстановка мебели остались в памяти Ольги. Но в ту минуту, как она спрашивала старика Гроссе: «Где же спрятал его сын рукопись Менцерта?» – директор куда-то исчез. Ольга стояла одна в большом трехоконном рабочем кабинете Рудольфа и, боязливо оглядываясь, искала места, где бы спрятаться… От чего?.. или от кого?

Не успела она еще ответить себе на вопрос, как в соседней маленькой столовой раздались шаги. Охваченная смертельным ужасом, Ольга юркнула за зеленую суконную драпировку противоположной двери и исчезла за ее складками в ту самую минуту, как в кабинет входили два человека: барон Джевид Моор и старший слуга профессора, Ганс Ланге, раза два приносивший ей книги и потому хорошо ей известный.

– Ты уверен, что он спит? – спросил англичанин по-немецки.

– Совершенно… Он выпил всю «содовую» до последней капли. А этого на десятерых хватит…

– Хорошо… Тогда поищем.

Лорд Джевид вынул связку ключей и отмычек и принялся искать в письменном столе, в комодах, в шкафах, повсюду… Стоя за драпировкой кабинета, Ольга видела, как открывались шкафы в других комнатах, как лорд Джевид, озлобленный и мрачный, выбрасывал белье из комода и посуду из буфета.

Но непонятным образом она видела также спальню, где за спущенными занавесками кровати, неподвижный и бледный, лежал Рудольф, усыпленный каким-то дьявольским снадобьем. На его губах блуждала счастливая улыбка… «Ольга»… шептал он. Ольга видела, что он думает о ней, и безграничная жалость сжала ее сердце…

А поиски продолжались – такие же безуспешные.

«Они ищут рукопись Менцерта и не найдут ее», – подумала Ольга спокойно.

Но это спокойствие внезапно сменилось страхом. Ее душа трепетала, предчувствуя, – нет, зная, что стоит перед чем-то роковым и ужасным…

Мучительный кошмар продолжался…

Теперь Ольга была уже в спальне. Скрытая драпировкой постели, она глядела на бледное лицо Рудольф и видела, как из его закрытых глаз выкатились две крупные слезы… Но нет – это не слезы… Это капли крови… Они текут из маленькой ранки, едва заметной между темными кудрями, текут неудержимой струйкой на закрытые глаза, на бледные щеки, на белую сорочку, на подушки, на простыни, на пол… Вся комната наполняется кровью…

А перед постелью стоит лорд Джевид Моор и говорит с дьявольским спокойствием:

– Ну, теперь давай сюда сапожки…

Ольга слышит эти нелепые слова и снова сознание кошмара просыпается в ее душе.

«О, только бы пошевелиться», – с отчаянием думает она, – это мучение сейчас же окончится».

Двойник

На другое утро Ольга написала несколько слов профессору Гроссе, сообщая ему, что она свободна после репетиции и ей хотелось бы проехать осмотреть зоологический сад.

Отправив записку, Ольга ушла в театр, куда приказала принести ответ.

Через час театральный привратник сообщил Ольге, что ее дожидается маленький рассыльный отеля Бристоль.

Ольга сошла вниз, в швейцарскую, разделенную пестрой ситцевой занавеской на две отдельных комнаты. В первой из них на скамеечке сидел мальчишка лет 12, со смышленой мордочкой и продувными глазками, одетый в зеленую курточку, украшенную бесчисленными позолоченными пуговицами.

При виде пославшей его дамы, бой быстро поднялся и, протягивая Ольге конверт, доложил:

– Я принес ваше письмо обратно, сударыня… Господина профессора дома не было.

Ольга с досадой пожала плечами.

– Что же ты не оставил письма в квартире или у швейцара?

– Извините, сударыня, швейцара там не имеется. В квартиру же господина профессора я звонил целую четверть часа, а толку не добился.