Битцевский маньяк. Шахматист с молотком

– Давай еще, говорю! Я видел, как тут «солнышко» крутили!

Приятель уже со злостью ловил качели и яростно запускал их в небо. В какой-то момент раздался стук. Поручни наткнулись на ограничитель. Саша не ожидал такого подвоха, поэтому не такой уж сильный толчок буквально выбил его с перекладины. Мальчик пролетел несколько метров и врезался лбом в деревянный бортик песочницы. Мир померк.

Когда Саша открыл глаза, вокруг него уже собрались люди. Эльмурад с тревогой осматривал внука, а его товарищи наперебой давали советы, как лучше поступить.

– Я ж говорил, что все нормально будет, а ты все: «Головой ударился, головой», – облегченно хлопнул Эльмурада по плечу сосед из квартиры этажом ниже. – Ну, скажи, как тебя зовут?

– Шаса, – ответил мальчик, приподнимаясь на локтях. Его новый знакомый был уже далеко: он сбежал чуть ли не в ту же секунду, когда Сашу выбило с качелей.

– Ну-ка повтори, – насторожился Эльмурад.

– Саса, – с испугом, который обычно маскируют раздражением, повторил внук.

Эльмурад выругался и попросил соседа подвезти их в больницу. Тут было что-то не так. Ребенок никогда до этого не шепелявил сильнее других, а зубы вроде не выбиты. Врачи похвалили за оперативность, но так и не смогли ничем помочь. Неделю мальчика продержали в больнице, сделали снимки, взяли все необходимые анализы, перебинтовали голову и выписали. Спустя семь дней Саша все также путал «ш» и «с». Медики сказали, что, может, все пройдет завтра, а может, это и надолго. Есть вероятность, что афазия останется навсегда. Падение что-то подвинуло в детском мозге, и две буквы – «с» и «ш» – слились в одну. В качестве лечения предложили отправить ребенка в логопедический класс. Впрочем, врачи предупредили, что логопед тут мало чем может помочь, невропатолог был бы полезнее.

– …Да успокойтесь вы, от шепелявости еще никто не умирал, – с явной досадой в голосе произнесла женщина-травматолог.

– Мог бы певцом стать или актером, – пробормотал Эльмурад, забирая ребенка. Ему было неприятно находиться в больнице. Хотелось поскорее оказаться в своей комнате с телевизором и шахматной коробкой на подоконнике.

– Если мог, значит, станет. Выправится это все, не переживайте. – Травматолог с облегчением махнула рукой и подтолкнула мальчика к деду.

Ничего не выправилось ни на следующий день, ни даже к концу лета. Муж Натальи полюбил подшучивать над шепелявостью пасынка. Из-за этого отчим и дед даже чуть не подрались. Эльмурад чувствовал вину за этот инцидент, поэтому каждый раз, когда кто-то акцентировал внимание на особенности внука, сильно раздражался. Поначалу дедушка сам пытался научить ребенка заново выговаривать звук «с», а потом потребовал от дочери, чтобы та записала ребенка в логопедический класс. Наталья совершенно не горела желанием со всем этим возиться, но после нескольких скандалов все же пошла выяснять, остались ли места в специальной группе. Место для Саши нашлось, но беда была в том, что он не имел проблем с произнесением звуков «ш» и «с», он просто не слышал и не понимал разницы между ними. Впоследствии выяснилось, что Саша и на письме не различает эти буквы, поэтому легко может написать «штул» или «скаф». Учительница частенько зачитывала перлы из особенно плохих работ учеников, и Пичушкин стал ее излюбленным объектом насмешек. Не имело значения, сколько ошибок он допустил в диктанте, в его работе всегда можно было найти пару смешных и глупых ляпов.

В конце четверти на родительском собрании учительница сообщила, что Пичушкин показывает худшие результаты по русскому языку и его бы имело смысл отправить в спецшколу или интернат. Узнав об этом, Наталья картинно взмахнула руками, но уже в следующую минуту вдруг сказала:

– Может, для него так будет лучше. Я ведь не специалист, а ему особые условия нужны.

Дома Эльмурад выругался и запретил дочери даже думать об этом. Старик взглянул на стоящую на столе бутылку водки, затем перевел взгляд на металлический чайник со свистком, налил себе чаю и ушел к себе. На кровати сидел притихший Саша, который слышал последнюю часть разговора. Он ждал, что дедушка начнет ругаться или даже даст затрещину, как иногда бывало. Вместо этого мужчина, ворча что-то себе под нос, поставил на тумбочку чашку так, что из нее выплеснулось немного кипятка, подошел к окну и взял с подоконника шахматы.

Эльмурад раскрыл деревянный короб и стал бережно доставать фигуры.

– Садись, будем в шашки учиться играть, а потом и к шахматам перейдем, понял?

– Клетка за клеткой? – спросил мальчик, с интересом наблюдая за тем, как дедушка обращается с деревянными фигурами.

– Клетка за клеткой, – улыбнулся старик.

* * *

Каждый день дедушка играл с внуком в шашки, и вскоре Саша уже с легкостью обыгрывал соперника. Эльмурад считал, что шашки помогут мальчику догнать сверстников в школе, но это занятие оказывало совсем другое воздействие. Саша впервые в жизни чувствовал себя кому-то нужным и стремился играть еще лучше, чтобы вырасти в глазах дедушки. Эльмурад же, не замечая того, действительно шаг за шагом возвращался к жизни. Спустя пару месяцев он уже больше не выглядел вековечным стариком и превратился в того, кем и являлся: пятидесятилетним мужчиной, уставшим от многолетнего труда, но не утратившим цепкого ума и умелых рук.

По вечерам Наталья устраивала мужу скандал, а потом к этим крикам примешивался плач их маленькой дочки. Вскоре приходил сосед снизу, который уставал все это слушать, и очень просил хотя бы закрыть балкон на кухне, чтобы было не так слышно. Иногда все заканчивалось примирением и закрытой балконной дверью, а иногда – дракой на лестничной клетке с последующим вызовом милиции стараниями бдительной соседки. Саша и Эльмурад в это время играли в шашки и старались пореже покидать свою комнатушку.

ОН ВСЕГДА БЫЛ ОЧЕНЬ ТИХИМ И СПОКОЙНЫМ РЕБЕНКОМ, ДАРИЛ МАТЕРИ ПОДАРКИ НА РАЗНЫЕ ПРАЗДНИКИ. ВООБЩЕ, ОН ОЧЕНЬ ПРИВЯЗАН БЫЛ К МАТЕРИ, ОСОБЕННО В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ. ОНИ РУГАЛИСЬ ПОСТОЯННО, НО ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО САША ОЧЕНЬ ЗАВИСЕЛ ОТ ЕЕ МНЕНИЯ.

    ИЗ ПОКАЗАНИЙ СЕСТРЫ ПИЧУШКИНА ЕКАТЕРИНЫ

Чтобы приучать ребенка к спорту, Эльмурад купил в универмаге специальную деревянную палку и крепежи, позаимствовал у соседа дрель и установил в кладовке турник для внука. Раньше это место Наталья использовала в качестве чулана, но с этих пор два квадратных метра целиком и полностью принадлежали Александру. Наличие собственной, пусть и очень маленькой комнаты настолько воодушевило мальчика, что тот вскоре уже безо всякого напоминания дважды в день шел к домашнему турнику и подтягивался, чтобы летом выйти во двор и всех поразить.

Постепенно оценки у Саши действительно улучшились. Может, шашки помогли, а может, то, что дедушка стал регулярно проверять дневник внука. Пичушкин все так же часто путал «с» и «ш» и в речи, и на письме, поэтому по русскому языку у него никогда больше тройки в четверти не выходило, но вот по математике, чтению и другим предметам даже четверки и пятерки стали проскакивать. Наталью с мужем и их дочкой он воспринимал примерно как соседей по коммунальной квартире: досаждают самим фактом своего существования, но сделать с ними ничего нельзя. Единственным человеком, которому было не наплевать на Пичушкина, долгое время был дед, но потом исчез и он.

Вскоре Эльмурад стал общаться с некоей миловидной женщиной в возрасте. Дама носила цветастые платья и перебарщивала с ярким макияжем, однако всегда появлялась в их квартире в Зюзино с разнообразными сладостями, и поэтому ее принимали радушно. Саша с подозрением наблюдал за тем, как женщина без конца хлопочет, чтобы угодить Эльмураду. Самые плохие подозрения мальчика вскоре оправдались. Оказалось, дедушкина знакомая приехала на несколько месяцев из Алма-Аты погостить у дочери, помочь ей с ребенком, а заодно посмотреть столицу. К Кремлю женщина действительно один раз съездила, но все остальное время провела в лабиринте пятиэтажек рядом с метро «Каховская». Здесь же она познакомилась с Эльмурадом и сейчас, когда пришла пора уезжать, предложила ему последовать за ней.

– Здесь ты все равно только мешаешь всем. Молодым нужен простор, а в Казахстане и теплее, и места нам будет больше, – убеждала она.

Эльмурад устал без конца чинить протекающий унитаз, привинчивать ручки к шкафам, которые дочь с зятем отрывали с завидной регулярностью. Он чувствовал себя лишним в собственной квартире и так отчаянно искал повод, чтобы из нее уйти, что даже запил. Переезд в Алма-Ату – солнечный город высоких гор и огромных яблок – в такой ситуации вовсе не казался чем-то безрассудным. Почему бы не перебраться туда хотя бы на несколько месяцев, а если не понравится, всегда можно будет вернуться.

– Да что ты на Сашу своего все время смотришь? С матерью всегда лучше, – злилась женщина. – В крайнем случае заберем его потом, когда обустроишься.

Эльмурад слушал ее и понимал, что она во всем права. Он с сожалением разглядывал нажитое за жизнь: несколько стопок книг, тахту и коробку с шахматами на подоконнике. Последнюю было особенно жалко – не коробку, конечно, но своих соперников по игре, коих в Зюзине за эти годы набралось чуть ли не под сотню. Ну и внука было тягостно оставлять. В шашки паренек уже лучше него играл, а вот в шахматах пока еще был слабоват.

Дедушка собрал два скромных чемодана и, прежде чем отправиться на железнодорожный вокзал, наказал внуку:

– Не скучай! Чтобы к моему приезду все книги в комнате перечитал и мог обыграть меня в шахматы.

Мальчик кивнул и пошел в комнату, которую теперь с полным правом мог считать своей.

Я ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ ЧУЖИМ. А Я ЖИВОЙ БЫЛ, Я ПРАЗДНИКА ХОТЕЛ. А МЕНЯ ВСЕ ОТТАЛКИВАЛИ.

    АЛЕКСАНДР ПИЧУШКИН

Несколько месяцев Саша действительно жил в собственной комнате, где, правда, отчим повадился складировать пустые бутылки для сдачи в пункт стеклотары. Однако когда наступил май, выяснилось, что мальчик большую часть четверти прошлялся по району. Как следствие, по трем предметам в четверти могли поставить «неудовлетворительно».

– Давайте все-таки начистоту. Никому не нужны проблемы. Саша – слабый ученик, программу не тянет. Вот посмотрите его последний диктант. Ошибка уже на первой строчке. Если переведете ребенка в спецшколу, нарисуем ему тройки по всем предметам, и дело с концом, – предложила Пичушкиной директор школы. Женщина безропотно кивнула. Ей и в голову не пришло спорить. Раз знающий педагог говорит, значит, так оно и есть.

Вечером Наталья устроила сыну страшный скандал. Несколько часов подряд Александр слушал о том, как он всех подвел и особенно дедушку, ведь только «в старую и больную голову могла прийти мысль о том, что этот мальчишка хоть на что-то годен».

– …Посмотрите на него! Вместо того чтобы стараться больше всех и учиться, раз такой тупой, он просто прогуливал! Ты понимаешь, что теперь мне придется отдать тебя в интернат? Я не хотела, но ты просто не оставил мне выбора, – подытожила мать свой многочасовой спич.

На следующий день Саша вышел во двор и уселся на лавочку рядом с мужчинами, которые теперь играли в шахматы и шашки без его дедушки. Какое-то время мальчика предпочитали не замечать, а потом кто-то все же спросил, что у него случилось и почему он такой мрачный.

– Дедушка уехал, меня в интернат сдают за плохую учебу, – предельно четко и конкретно доложил ребенок.

– Ну и что? Ну интернат, и что с того? Там люди тоже живут. У меня сын в таком учится, брат его оканчивал, сейчас вот в ПТУ пошел, чем плохо?

– А что хорошего в интернате? Дома-то лучше, – протянул старик, с которым Эльмурад обычно часами играл в шахматы.

– За маминой юбкой оно всегда лучше, а в интернате мужика из него сделают, – отрезал мужчина.

2

Клетка за клеткой

– Что это там у тебя? Фонарик? Отдал быстро, – скомандовала учительница школы-интерната, застукавшая его с этим чертовым фонариков в туалете.

– Он не мой, – начал было оправдываться Пичушкин.

– Конечно, не твой. Тут нет ничего твоего! Устроишься на работу, будешь покупать себе вещи, а сейчас ты никто и звать тебя никак, – согласилась учительница и попыталась выдернуть из рук мальчика электродинамический черный фонарик. Эту штуку ему подарил дедушка, а ее постоянно пытались отобрать: сначала интернатские ребята постарше, теперь эта злобная уродливая тетка, которая без конца издевалась над воспитанниками. Женщина крепко ухватилась за рукоятку фонарика, но подросток со всех сил сжал дедовский подарок и с криком бросился на свою обидчицу. Учительница охнула и упала, а спустя час Александр уже сидел в кабинете директора и ждал вердикта, который должен был вынести педагогический состав школы. По коридорам интерната тонкими струйками поползли слухи о бешеном парне, к которому лучше не подходить.