Клинок трех царств

* * *

Богатый Вуефастов двор на Олеговой горе издали бросался в глаза – перед ним собралась толпа. Люди толковали меж собой вполголоса, оглядывались на запертые ворота, но внутрь не рвались. При виде едущего вскачь по улице воеводы с двумя бережатыми разбежались в стороны. Не сходя с коня, хирдман постучал в ворота обухом секиры, крикнул: «Мстислав Свенельдич!» – ворота раскрылись, трое всадников проехали во двор. Любопытные кияне устремились вперед, чтобы заглянуть во двор, но ворота вновь закрылись, едва не прищемив кое-кому головы.

Во дворе вроде бы все было спокойно – никаких следов беспорядка, только как-то тихо. Челядь попряталась. Мистина соскочил с коня у крыльца просторной хозяйской избы и вошел.

Внутри ему навстречу поднялся сам Вуефаст.

– Слыхал, какая у нас хрень творится? – рявкнул он, позабыв степенную повадку важного боярина и вспомнив привычки своей дружинной юности среди хирдманов Хельги Хитрого, иначе – Олега Вещего.

– Слыхал, глядь, – с тихой яростью ответил Мистина. – Показывай.

Вуефаст сам вышел с ним назад во двор и остановился, спустившись с крыльца.

– Вон оно, понеси его лихой…

Мистина увидел перевернутое корыто. Обычное корыто, сейчас оно имело какой-то погребальный вид. Вуефаст сделал знак челяди, и кто-то из его отроков, кривясь, подцепил корыто палкой и перевернул.

На земле лежало нечто… черно-бурая кучка не пойми чего.

– Это что за дерьмо? – осведомился Мистина, по виду почти спокойно.

– Ты приглядись.

Мистина сделал шаг и слегка наклонился, так, чтобы самому себе не загораживать свет.

Кучка оказалась составленной из двух высушенных жаб, сложенных спинка к спинке и проткнутых насквозь длинной занозистой щепкой, уже давно высохшей. Выглядело противно и угрожающе, и у Мистины легкий холодок пробежал по спине, несмотря на жаркий день.

Не так чтобы он сильно боялся колдовства. Само появление этих жаб ясно говорило: кто-то желает зла семье Вуефаста.

– Где нашли?

– А вот тут на крыльце, прямо под дверью. Хозяйка утром вышла – чуть не наступила. Крику было… Она говорит – это на остуду.

– Остуду? – Мистина перевел взгляд на Вуефаста.

– На разлад. Но едва ли я или баба моя… Это под сговор наш копают какие-то невидимцы. Как мы по рукам с тобой ударили, так оно и… Ты главное-то увидел?

– Что там главное?

– Эти гады вон во что завернуты были.

Вуефаст взял у челядина палку и показал нечто, лежащее возле жаб и сразу не замеченное. Полоска чего-то… бересты, ткани, кожи… В какой-то грязи…

– Я сам уж не вижу, а Гостята посмотрел молодыми глазами – там черты не простые. Не то руны, не то вроде того… заклятья какие.

Мистина вынул из ножен на поясе длинный ударный нож и его кончиком расправил полоску. Это не береста, а выделанная кожа… пергамент… и на нем… Мистина вглядывался, хмурясь. Какие-то значки, но не руны. Что-то они ему напоминали…

А когда он понял, что именно они ему напоминают, то холодок по хребту пробежал еще раз.

– Вот что мне… – Он поднял глаза на одного из своих бережатых, потом перевел на Вуефастову челядь. – Приведите мне Торлейва, Пестряныча-младшего.

– Пестрыны… – начал изумленный отрок.

– Бегом, глядь!

* * *

Когда чужой челядин передал повеление Мистины немедленно идти на Вуефастов двор, Торлейв сперва обрадовался законному поводу развеяться: толковать немцам хазарские слова ему уже досмерти надоело.

– Воевода сказал – поспешать… – бормотал смущенный челядин. – Чтобы вот прямо сей час… не мешкать…

– Случилось что? – спросил Торлейв, пока его отроки седлали коней.

– Беда к нам пришла неминучая… такое нам сделали…

– Сделали?

– Ну, сделали! – выразительно повторил челядин, и Фастрид догадалась:

– Уж не про колдовство ли речь?

Словом «сделать» обозначают наведенный вред, как словом «знать» обозначают само умение этот вред навести.

– Истовое слово, боярыня… Поклад[51 - Поклад – наговоренные предметы, которые подбрасывают жертве с вредоносной целью.]… подкинули… беду накинуть хотят…

Торлейв только поднял брови, потом опустил углы рта: не то чтобы испугался, скорее удивился.

Вскоре Торлейв с двумя своими бережатыми въезжал на двор к Вуефасту. Сразу понял, что дело и впрямь нешуточное: оба боярина, хозяин и Мистина, стояли возле крыльца и ничего не делали – ждали его. Торлейв удивился еще сильнее: он-то здесь при чем? Он не колдун, не волхвит какой!

– Будьте целы, бояре! – Он соскочил с коня, бросил повод Патроклу и поклонился. – Звали меня?

– Звали.

По лицу Мистины Торлейв видел, что тот считает дело нешуточным, и в сердце впервые кольнул холодным клювиком страх. Напугать Свенельдича – это надо суметь.

– Для тебя дело есть. – Мистина холодным взглядом, за которым пряталась ярость, посмотрел на Торлейва, потом на его бережатых. – Иди глянь.

Он кивнул в сторону крыльца, и Торлейв увидел на ступеньке крыльца кусок пергамента.

– Руками не трогай, – предупредил Мистина, когда Торлейв сделал шаг.

Рядом с пергаментом лежали кузнечные клещи, и это подкрепило мысль о колдовстве.

Подойдя, Торлейв наклонился и вгляделся. И понял, почему его позвали: пергамент был тесно покрыт значками, больше всего напоминающими… греческие буквы?

– Дэмонио месимврино[52 - Бес полуденный (греч.)]…

– Узнал?