Кольцо Фрейи

И к тому же ее считают ведьмой! Если она сейчас назовет свое имя… о нет! От женщины из семьи старых врагов и так не ждут ничего хорошего, а этот сумасшедший Харальд якобы видел, как она творила ворожбу и меняла облик!

– Отвечай, не бойся! – подбодрил ее Горм. – Стюр, брось дубину и подними ее… да не дубину подними! – прикрикнул он на бородача в мокрых башмаках, который послушно выпустил дубину и тут же вновь схватил с земли. Вокруг засмеялись. – Девушку подними! К чему ей лежать на земле, я не слышу, что она говорит.

Стюр подхватил Гуннхильд и поставил на ноги, но стоять ей было трудно, и ему пришлось ее придерживать. Руки и ноги онемели, все тело болело, будто ее били, голова тоже болела. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой разбитой. А что еще будет!

– Я и правда издалека… – робко начала она, обращаясь к Горму, который казался ей самым добрым человеком из всех собравшихся.

Подняв связанные руки, она попыталась убрать с лица мокрые волосы.

Харальд по-прежнему стоял рядом, держа скрам и всем видом выражая готовность в любой миг перерезать ей горло. Вид у него был хмурый и мрачный. Даже теперь, когда сама Гуннхильд стояла, он все равно возвышался над ней больше чем на голову и был самым рослым из всех собравшихся.

– Мы с моей бабушкой приехали издалека… – продолжала Гуннхильд, осторожно подбирая слова. За время лежания на земле, к тому же облитая водой и наполовину вымокшая, она сильно озябла и теперь дрожала и стучала зубами, из-за чего речь ее сделалась не слишком внятной. – У нас… случались неудачи. Мой отец… был вынужден уехать из дома, и мы остались безо всякой защиты. И мы решили попросить помощи у Фрейи. Мы слышали, что здесь есть ее священный камень и она благосклонна к женщинам, которые просят у нее покровительства возле Серой Свиньи и приносят жертвы. И мы пошли… вдвоем с бабушкой. Мы ничего здесь не знаем, но нам указали дорогу… добрые люди. И мы принесли жертвы, по очереди обошли камень. Это же моя бабушка, мать моего отца, конечно, она уже старая женщина! – втолковывала Гуннхильд, доверчиво глядя на Горма и надеясь, что он, неглупый вроде человек, должен понять такую простую вещь. – И да, мы похожи, даже лицом, ведь мы близкие родственницы, только она на сорок лет старше. Мы одного роста, и у нас одинаковые плащи, отец привез большой отрез синей ткани из Дорестада, и мы сшили себе плащи: я, бабушка и наша тетка, жена моего покойного дяди… Она осталась дома.

– Вполне убедительно! – Горм кивнул. – Ингер, у вас ведь тоже с матерью есть одинаковые платья!

– Да, и накидки у нас обшиты одинаковым шелком из того франкского платья, что Харальд привез в прошлый раз! – Светловолосая красавица кивнула. – Харальд был так неосторожен, что у платья вся спина изрублена топором, его было невозможно починить, и пришлось переднюю часть и рукава изрезать на ленты.

– Однако зачем ты напала на моего сына? – с любопытством спросил Горм. – Многие женщины его боятся, и я в первый раз вижу, чтоб одна из них на него бросилась!

– Я н-не бросилась! – стуча зубами, ответила Гуннхильд. – М-моя бабушка потеряла нож где-то на тропе, и я вернулась за ним. И я п-поскользнулась и чуть не упала. А твой… этот человек, – она слегка кивнула на Харальда, – вдруг появился там внизу, под пригорком. А я не могла остановиться и невольно съехала по склону п-прямо на него. Я же не думала, что он так испу…

Она прикусила язык, но люди вокруг рассмеялись – уже над Харальдом.

– Она лжет! – упрямо возразил Харальд. – Она нарочно прыгнула на меня и еще читала заклинание при этом!

– Но можно это проверить! – сказала Ингер. Судя по тому, как уверенно и даже надменно она держалась, эта девушка привыкла высказывать свое мнение, не стесняясь присутствия мужчин и старших. – Она говорит, они потеряли нож. Пусть пойдут и поищут там, нет ли возле камня этого ножа.

– И заодно ее бабки, – подсказал еще кто-то из мужчин.

– О да, поищите мою бабушку! – взмолилась Гуннхильд, надеясь, что рядом с Асфрид обнаружится и Кнут. Если на Асфрид никто не напал, то она уж, наверное, сообщила Кнуту, что ее внучка пошла искать нож и пропала! – Она подтвердит… она все объяснит.

– Но кто вы такие? Если таким знатным женщинам пришлось плохо и вы остались, как ты говоришь, без защиты, почему вы не обратились ко мне? – задал вопрос Горм. – Я, конечно, не Фрейя, но тоже могу иной раз поддержать беззащитных женщин! Да нет, я точно тебя где-то видел! – добавил он, снова вглядываясь в ее лицо. – Я помню… только плохо помню, будто это было очень давно. Мы не могли видеться раньше? Где ты живешь?

– Едва ли, Горм-конунг, мы виделись, – Гуннхильд покачала головой. – Мы живем далеко, я никогда не бывала здесь, а ты не бывал у нас.

С ее родичами-мужчинами Горм не раз встречался в бою на суше и на море, но женщин Инглингов до сих пор не видел.

– Кто твой отец?

А Гуннхильд молчала. У нее не хватало духу назвать свой род. Но все смотрели на нее и ждали ответа.

– Говори! – хмуро велел Харальд.

– Я бы попросила тебя, конунг… – нерешительно начала она. – Задай эти вопросы твоему сыну Кнуту.

Все вокруг опять пришли в волнение.

– Кнут? – Харальд снова приступил к ней. – Что ты знаешь о Кнуте? Отвечай!

– Он скоро вернется. Он, можно сказать, уже вернулся. И он ответит тебе на все вопросы, конунг.

– Но ты можешь хотя бы сказать, как тебя зовут? – спросил Горм.

– Отвечай! Свое имя ты ведь знаешь? – Харальд снова приподнял ее подбородок скрамасаксом, но на сей раз уже не лезвием, а рукоятью, спрятав клинок в ножны.

Гуннхильд зажмурилась и молчала, дрожа так, что едва стояла на ногах.

– Она сейчас в обморок упадет! – будто издалека донесся голос, кажется, Ингер, а может, какой-то другой женщины.

– А по-моему, она призывает духов! – крикнул еще кто-то.

– Н-надо бросить ее в в-воду! – решил Харальд. – Это н-надежный способ проверить ведьму. Она упоминала Кнута! Она что-то о нем знает! Отв-вечай, что такое с моим братом! – Харальд шагнул вперед, крепко схватил Гуннхильд за плечи и потряс.

У нее мотнулась голова, стукнули зубы, но она и правда теряла сознание от холода, страха и изнеможения и уже не могла отвечать.

– О боги! – вдруг воскликнул Горм. – Я вспомнил!

Он шагнул ближе и наклонился, пристально всматриваясь в лицо Гуннхильд.

– Я видел… я и правда видел ее! Теперь я помню! Но это было… О боги, это ведь было лет сорок назад! – Он отшатнулся, будто от огня. – Харальд прав! Она ведьма! Сорок лет назад, когда я был подростком, она была точно такой, как сейчас. Эта женщина или меняет облик, или умеет не стареть.

– Я же вам говорю! У-утопить ее!

– Можно проверить, ведьма ли она, если бросить в воду!

– Давайте! Пошли! Отведем ее на озеро!

– Только закройте ей лицо!

На голову Гуннхильд снова набросили плащ, но она больше не могла стоять и упала наземь. Горм сделал знак, здоровяк Стюр подхватил ее на плечо. Она не противилась, а висела, будто подстреленная косуля.

– Идемте! Утопим ведьму!

Во главе с конунгом и его сыном вся толпа повалила со двора, направляясь к озеру неподалеку от усадьбы. В это озеро сбрасывали разные вещи в дар богам, и для испытания ведьмы лучше места было не найти. Обычную женщину вода примет, а ведьму отвергнет и та останется на поверхности даже со связанными руками, неспособная плыть. Но Гуннхильд почти не осознавала, что ее несут, чтобы бросить в ледяную зимнюю воду. Она была почти без сознания; промерзшая, страхом, дрожью и нехваткой воздуха под плащом доведенная до изнеможения, она уже ничего не могла поделать.

Но едва они вышли за ворота усадьбы, как на дороге показались бегущие навстречу люди.

– Конунг! Твой сын Кнут возвращается! – наперебой кричали они. – Дружина вернулась!

– Возвращается? – воскликнул Горм среди общего волнения. – Все целы?

– Не так чтобы все! Они сражались с Олавом!

– Я так и думал!

– Я г-говорил!

– Но Кнут хотя бы цел? Он вернулся?