Пособие для начинающей ведьмы

– Точно!

– Но не разбойники же! – возмутилась Катерина.

– А почему нет? Иногда так… чтобы кровь разогнать, да мастерство не потерять.

Вечер окрасил Город Мертвых в тускло-синий цвет. Храм Миетан находился на небольшом холме, и оттуда очень хорошо просматривалась вся долина. Сверху казалось, что это вполне обычный городок. Разве что очень чистый и ухоженный. С разнообразными крышами – кто во что горазд – с памятниками, садами, дорожками.

Но вот на небо величественно вплыла полночная красавица луна, и все мгновенно преобразилось вокруг. Исчезла яркость красок, уступив место бледности и тусклости, очертания предметов потеряли свою четкость, поползли от каждого угла неясные туманные тени, – и Город Мертвых сам стал похож на призрак.

Ива поежилась и вернулась к костру. Эльф молча протянул ей ее порцию ужина. Когда она уже расправилась с половиной, он произнес:

– Не вглядывайся в город сильно, Ива.

– Что?

– Я видел, как ты смотрела на него. – Т’ьелх мотнул головой куда-то в сторону, куда именно, было в общем-то все равно, так как город был везде. – Не надо. Не надо слишком пристально вглядываться в него. Да еще ночью.

– Но почему?

Эльф вздохнул, поставил миску на землю и, уперев подбородок в сложенные на колене руки, задал вопрос:

– Скажи мне, почему опасно смотреть в зеркала после заката?

Ива пожала плечами: это знал каждый ребенок, но по-другому объяснять Т’ьелх, видимо, не умел.

– Повылазить может всякое. А не вылезет, так что-нибудь такое увидишь, что можно седой остаться.

Знахарке тут же вспомнилась тетушка. Она говорила:

«Остерегайся по ночам смотреть в зеркала. Какими бы силами мы ни обладали, ночью за свое любопытство мы платим частичкой себя».

– Не поняла, – вмешалась Катерина. – Что может повылазить? Что увидишь?

Знахарка еще раз вздохнула:

– Разве ты не знаешь? Ну слушай. Зеркало – это своего рода грань между мирами. Причем ночью грань между этим миром и тем, в котором прячется неизвестное: то, что было, то, что будет, чего боимся и чего хотим. Считается, что большинство мелких демонов как раз оттуда.

– Потусторонний мир… – зачем-то произнесла девушка.

– Да. Даже название двойное значение получает. Ночью эта грань особо истончается. Поэтому-то и гадают в основном ночью. Легче увидеть желаемое. Но как мы смотрим на них, так и они на нас. А где гарантия, что у кого-то из того мира не хватит сил, чтобы проникнуть сюда. Ты наверняка слышала рассказы о том, что когда девушка гадала, суженый не только появился, но и пощечину дал любопытной. Или о том, что зеркала переворачивают или закрывают, когда в доме покойник, чтобы мертвец не вернулся. Можно до бесконечности продолжать. Однако опасность кроется и в том, что потусторонний мир хоть и с удовольствием идет на сделки с людьми, но платить ему за это придется частичкой себя.

– Как это – себя?

– Здоровьем, молодостью, счастьем, жизнью, судьбой, а то и душой. Короче, мне тетушка так говорила: «Только в самом крайнем случае». Но это каждый знает, а как это связано с твоим предостережением, а, Т’ьелх?

– Да точно так. Зеркало – это грань, а кладбище – а в нашем случае Город Мертвых – это тоже грань. Ты на него смотришь, а он на тебя. И поверь мне, ничего хорошего из этого выйти не может. Тебя, может, к себе город и не утащит, но что-нибудь в твоей судьбе он в состоянии изменить, и поверь, горе он тебе оставит, а вот радость, счастье на себя потянет.

Эльф замолчал, но слова повисли в воздухе.

Катерина вдруг вспомнила, что ночевать на кладбище тоже не рекомендуют, ведь сон – это тоже грань. Еще придет кто и в тело твое вселится, пока душа твоя в садах Грез летает.

А Ива подумала о щемящем чувстве тоски, накатившем на нее, когда она вглядывалась в призрачные тускло-синие крыши склепов, и о том, что ей самой несвойственна такая немая тоска, а это значит, кто-то или что-то коснулся ее сознания. Маг, знахарка, ведьма больше других открыты для всего потустороннего, иначе они не являлись бы тем, кем являются, а значит, ей, наверное, надо быть особенно осторожной в этом странном месте. Если уж она при свете слышит голоса, то что же будет дальше?

Т’ьелх размышлял о том, что не нравится ему эта Катерина. Он много раз путешествовал с людьми, да и представителями других рас, которых не знал. Но никогда еще чувство тревоги не было столь сильно. Может, дело в том, что в этот раз он отвечал не только за себя, но и за Иву. Но, скорее всего, просто сработало его чутье, которое всегда предчувствовало опасность. Так вот – эта Катерина была опасна. Он уже понял, что, скорее всего, она прибыла сюда из другого мира. Нет, это не пугало эльфа. Он прекрасно знал, что миры, более или менее похожие на этот, существуют. Это не являлось для него тайной, хоть о том и не кричали на каждом углу… чтобы всякие придурки не пытались соваться туда в надежде попасть в другой мир, а вместо него не оказывались в мире потустороннем, – большая разница. Т’ьелх даже встречался с теми, кто волею судеб попал в этот мир из другого, и отлично знал, что они ощущаются по-особому. А Катерина по всем ощущениям была из этого мира. Т’ьелх не сомневался в правильности своих выводов. Но объяснить противоречие не мог. И ему очень хотелось выяснить правду до того, как у них начнутся неприятности, а в том, что они обязательно будут, он опять же не сомневался.

В середине ночи Ива проснулась неожиданно даже для самой себя – только что она смотрела сон, а теперь напряжена и вслушивается в тишину. Ее сразу поразило ощущение чьей-то магии. Кто-то рядом творит волшебство! От осознания этого факта знахарка резко распахнула глаза.

Ива попыталась подняться, но тут же что-то властно потянуло ее назад. Почти в панике она вскинула очи и наткнулась на блестящий в темноте взгляд Т’ьелха. «Тихо!» – безмолвно произнесли его губы. «Что случилось?» – глазами спросила травница.

Если знахарка очнулась из-за чужого колдовства, то эльф – почувствовав движение рядом. Он видел, как Катерина поднялась, какое-то время озадаченно оглядывалась, потом подошла как раз к тому месту, с которого Ива любовалась ночным городом. Волшебства он не почувствовал, но вскоре ему стало казаться, что на небольшом участке, на котором они расположились, словно стало теснее, хотя никого в поле зрения не наблюдалось.

Когда знахарка дернулась, он понял, что ее разбудило как раз именно волшебство.

Ива застыла, ощущая, как ужас касается ее своими длинными холодными пальцами, пробегает ими вдоль позвоночника и сжимает сердце. Она представила, как толпы – сотни и тысячи – привидений, зомби, живых мертвецов – поднимаются из могил и идут на свет маленького костерка. Потом она сообразила, что тогда ощущения были бы другие: уж что-что, а привидение она ни с чем не спутает. Надо сказать, вся нежить – от скелетов до упырей – вызывала у Ивы совершенно особое чувство: как будто иглы холодного ветра врезаются в кожу, а на языке появлялся отчетливый привкус гнили. Сейчас подобного не наблюдалось.

Знахарка попыталась разобраться, что же такое творится на холме. Привычно призвав магическое зрение, Ива прикрыла глаза – обычное зрение в таких ситуациях только мешало – и увидела мрачную фигуру на самой вершине. Плащ и волосы одинаково черного цвета развевались на ветру, которого наяву не было. Пространство вокруг заливал неяркий красноватый свет. Травница хоть и не видела этого, но могла поклясться, что он исходит из глаз той, что стоит на вершине холма.

Вокруг девушки словно бушевало море. Порой из него поднимался белесый язычок пламени и подплывал к фигуре. Какое-то время он вился перед Катериной и вновь растворялся в колышущемся океане, состоявшем из непонятной субстанции.

Ива сумела разобрать, что это было за волшебство. Это было призывание. Но не призраков и прочей нежити, как она вначале подумала. Но с кем разговаривала Катерина и что ей те отвечали, знахарка так и не сумела понять. Сколько продолжалось это безмолвное общение, она опять же не могла сказать – может, всю ночь, а может, и пару минут.

Кончилось все тем, что Катерина прекратила колдовать (как она это делала, травница тоже не поняла), с явным трудом дошла до своей лежанки, обессиленно рухнула на нее и уже через мгновение уснула.

Обсуждать увиденное с эльфом Ива не решилась и скоро последовала ее примеру.

Утро наступило поздно. Девушки спали как убитые. Т’ьелх с удовольствием возился с завтраком. Первой проснулась Катерина. Ива выползла к костерку позже. Под весьма фривольным предлогом эльф почти сразу увел ее прочь. Девушка настроилась на самое приятное времяпрепровождение, поэтому слова мужчины стали для нее полной неожиданностью:

– Ну вот теперь можно все спокойно обсудить.

– Что? – оторопела девушка, вглядываясь в его глаза, в которых не было ни капли игривости.

– Что мы этой ночью видели. Ты наверняка видела больше. Рассказывай.

Ива поняла, что всякого рода игрища придется отложить. И начала описывать увиденное. Подробно и обстоятельно, как эльф любил. Уж что-что, а вытрясти всю душу, добывая необходимые ему сведения, он умел как никто другой.

– Не нравится мне это, – помолчав немного после окончания ее рассказа, сделал вывод Т’ьелх.

– Кто бы сомневался, – хмыкнула знахарка.

– Хотя… – Эльф покрепче прижал к себе девушку, Ива могла поклясться, что он едва ли понимает, что почти полностью лежит на ней.

– Что «хотя»? – не дождавшись продолжения, поторопила она.

– Да есть у меня одна идейка… Если она подтвердится, то… нам или очень повезло, или мы крупно влипли.

– Так что за идея?

– Не буду пока говорить, чтобы не сглазить.