Давай останемся никем

– Угу.

Нервно сжав телефон, нахожу в гугле карту местности. Я никогда пешком не ходила, но помню, что недалеко расположен большой торгово-развлекательный центр. Там хотя бы можно какао купить с круасаном и согреться. Не здесь же мне стоять в конце концов. Поднимаю голову к тяжелому, висящему чёрным мешком, небу.

Пожалуйста, подожди пол часика. Я добегу, и можешь лить.

В ответ мне проносится сильный порыв ветра, заставляя схватиться за шапку и удержать ее на голове.

Вот спасибо!

Карта ведет ближайшим маршрутом, пролегающим по дворам. Одно хорошо – в такую погоду людей нет. Все дома, греются около телевизоров или ноутбуков. А мне так даже спокойнее.

Правда, со спокойствием я погорячилась. Держа в руке телефон и следуя маршруту, я не сразу замечаю небольшую компанию в одном из дворов. Если бы услышала голоса раньше, свернула бы в другой переулок, но ветер создавал слишком громкий шум шелеста сухих веток, заглушая другие звуки.

– Ух ты, смотрите, какая принцесса к нам забрела! – доносится до меня, когда я равняюсь с компанией.

Несколько парней сидят под ветками дерева за деревянным столом, усевшись с ногами на лавку.

Одного короткого взгляда на них хватает, чтобы мгновенно напрячься. Было время, когда я встречалась с неблагополучными ребятами, но это было давно. С тех пор я живу в элитном охраняемом районе города и уже успела забыть, как они выглядят.

Дикие, несдержанные взгляды нескольких пар глаз за пару секунд изучают меня с ног до головы. Я утыкаюсь в асфальт глазами и ускоряю шаг. Главное идти вперед и не останавливаться. Выйду к более освещённой дороге, а там должно быть больше людей. Там меня никто не тронет.

Шаг, второй, третий…

– Не торопись, – раздается внезапно ближе, а потом, оббежав меня, трое парней преграждают мне дорогу.

Сердце ухает вниз, а пульс разгоняется, наверное, до ста пятидесяти ударов в минуту. Я резко останавливаюсь, с опаской оглядывая их, но остерегаясь долго смотреть в глаза. Меня учили, что диким зверям нельзя смотреть в глаза, а эти выглядели именно так – словно в них жило что-то необузданное и опасное. Грозящее мне огромными неприятностями как минимум.

– Что вам нужно? – вкладываю в вопрос всю твёрдость, на которую способна. Показывать страх нельзя, это я помню очень хорошо.

– Мммм, для начала твой телефончик, – склоняет голову один из них, опуская взгляд на айфон в моих одеревеневших от страха пальцах.

– Мой номер? – не понимаю я.

Они громко смеются, косясь друг на друга.

– Номер свой оставь себе. А мне трубу давай.

Трубу?

– Это мой телефон. С чего я должна вам его отдавать?

Один из них проходит мимо меня, толкнув при этом плечом. Да так сильно, что я охаю от неожиданности и отшатываюсь.

– С того, что нам так хочется. А еще на тебе, как я вижу, довольно дорогие вещички.

Говорит тот, что намеренно ударил меня.

– И что? – пыл мой убавляется. Грудная клетка вибрирует от силы ударов паникующего сердца.

– То, что ты золотая девочка, а нам золото ох как не помешает.

Они пересматриваются, а меня ознобом начинает бить от их взглядов, в которых ни капли шутки нет. От этих троих исходит жуткая энергетика, от которой хочется спрятаться как можно дальше. Превратиться в крошечного муравья и исчезнуть из их поля зрения.

Я лихорадочно оборачиваюсь в поисках помощи, но натыкаюсь глазами на ещё одного, стоящего позади и лениво поигрывающего с зажигалкой. Он стоит, равнодушно наблюдая за нами, а я вдруг осознаю, что их четверо… Целых четверо отморозков. А я одна. И позвать некого, потому что никто не услышит. Хотя, эти и пикнуть не дадут если что.

– Послушайте, – мне кажется, или мой голос дрожит? Прокашливаюсь, пытаясь вернуть себе способность говорить, – дайте мне, пожалуйста, пройти. Вот так преграждать дорогу человеку и что-то требовать от него – как минимум нечестно. Вы на мой телефон не зарабатывали.

С лица одного, который стоит прямо передо мной, быстро сползает весёлая ухмылка. У меня внутри все переворачивается. Волоски на затылке поднимаются от накатывающей паники. Если до этого было видно, что они игрались со мной, то теперь нет. Кажется, разговаривать они больше не намерены. Подонок выгибает бровь и, цокнув, делает шаг в мою сторону.

Я машинально отступаю назад, готовая если что бежать. Куда угодно, в любую сторону, только бежать.

– Ты себе таких еще штук сто купишь, – и в следующее мгновение он выдирает из моей руки телефон.

– Эй, – вскрикиваю я, потянувшись за ним, но не успеваю.

Мою руку перехватывают. С плеча соскальзывает сумка и с гулким звуком плюхается на асфальт.

– Что с тебя еще можно снять? Сережки есть? – говорит второй рядом с моим ухом, так как теперь он крепко удерживает обе мои руки.

От него неприятно разит табаком и ещё чем-то, вызывающим тошноту. Желудок стягивает спазмом, и меня едва на него не выворачивает.

Я отстраняю лицо, чтобы иметь возможность дышать воздухом, а не этой… грязью.

– Не смейте, – рык вырывается сквозь мои сжатые зубы. От несправедливости происходящего хочется плакать, но глубоко внутри я понимаю, что расплачься я сейчас – они будут еще счастливее. Люди любят видеть слабость других перед собой.

Мои руки сжимают крепче, а потом с головы сдергивают шапку. Волосы рассыпаются прямо на лицо, заставляя меня в панике тряхнуть ими.

Чьи-то холодные шершавые пальцы ловко снимают мои сережки, так, словно они делали это уже не раз. Прикосновение чужих рук гонит разряд тока по телу. Я дергаюсь, а они снова смеются. Похабно, грубо и бесстрашно.

Тот, что держит мои руки, сильно сдавливает запястья, сводя их за моей спиной, а остальные обступают меня со всех сторон. Один трогает волосы, другой шепчет что-то на ухо, но я не могу разобрать слов. Меня сковало ужасом, парализовало. Словно в клоаку какую-то вытянуло, вырывая из реальности.

– Что мы с ней сделаем? – протягивая слова, задает, как я понимаю, риторический вопрос самый высокий.

– Есть несколько вариантов, – отвечает тот, что стоит за моей спиной. – Первый…

– Не будет никаких вариантов, – спокойно раздается вдруг голосом, который я еще не слышала.

Клоака выплевывает меня обратно, заставляя резко обернуться. Остальные делают то же самое.

Тот, что стоял все время в стороне, неспешно подходит к нам, так и не прекратив прокручивать в руке зажигалку.

Останавливается в метре и засовывает руки в карманы толстовки.

– А что так? Хочешь забрать в единоличное пользование? – противно усмехается тот, что стоит к нему ближе всего.

Видно, что парень один из них, но все же незримо чем-то отличается. Может тем, что не принимает участия в общем извращенном веселье? Широкий в плечах, сбитый.

Он закидывает голову назад. Глаз его я не вижу из-за того, что на голову у него накинут капюшон, но почему-то создается впечатление, что он рассматривает меня.