Провальные каникулы

Первый день и такой попандос!

Спустя два часа, когда я уже успела обслужить своих первых, вторых и даже третьих клиентов, нарисовался Роберто, давая новое задание помочь помыть посуду на кухне. За все это время, Андрес не сказал мне ни одного слова.

Я пару раз приносила ему заказы по коктейлям, но он их выполнял и просто ставил на стойку, не удосужившись даже объяснить где из них какой. Чтобы не спрашивать его, я обходила стойку и листала специальную брошюру, в которой было расписано приготовление всех коктейлей и, собственно, их фотографии. Он только хмыкнул, когда я это сделала впервые, но так и продолжал молчать. Что ж, обойдусь! Не велика потеря!

На кухне царило спокойствие, сеньора Веласкес отдавала указания по блюдам четко и громко, и никто не смел даже хоть с чем–то поспорить. Она рассказала мне, что работает здесь уже пять лет, и с трепетом относится к приготовлению блюд. С самого детства она любила готовить, сначала делала это для всей своей большой семьи, а потом постепенно начала готовить и для других. Так как в Ла Перле практически нет приличных заведений, ее приглашали на выдающиеся события, чтобы она готовила для празднований свадеб, или похорон. Платили немного, но уезжать и пробовать свои силы в каком–либо другом городе Мария отказывалась. Как я успела заметить, большинство жителей Ла Перлы сильно привязаны к этому месту. Даже несмотря на всю разруху вокруг, многие из них уверяют, что не покинут его. Интересно, это у них в крови, или просто с самого детства детям вселяют любовь к родине?

Уже практически помыв всю посуду, я взяла предпоследнюю чашку с подноса, и та выскользнула из мокрых пальцев, и со звоном разбилась о кафельный пол. Я тут же обернулась на дверь в кухню, ожидая, что сейчас сюда влетит Андрес с тюбиком клея и выполнит вчерашнее обещание. Не то, чтобы я его боялась, но все же вчера, когда он с чистой яростью на меня орал, все же поверила в то, что он способен на многое. Присев на корточки, я начала быстро собирать осколки. Может он не услышал? И чтобы не искушать судьбу, ускорилась с уборкой, так что через тридцать секунд пол уже идеально блестел, и единственное доказательство вины покоилось в мусорном ведре.

Снова выйдя в зал, я обнаружила, что один из столиков, который я обслуживала, пустовал.

– Лола, клиенты оплатили чек? – обратилась я к официантке, которая восседала на высоком стуле перед барной стойкой, закинув ногу на ногу, и хихикала с Андресом. Точнее она хихикала, а он просто говорил ей что–то, время от времени вскидывая бровь, и слегка ухмыляясь.

– Оплатили, – нехотя одарила меня своим вниманием девушка.

– А чаевые? – я была уверена, что чаевые достаются тем, кто обслуживает конкретный столик.

– А что чаевые? Тебя не было, когда они уходили, поэтому чаевые забрала я. – Она с вызовом улыбнулась, обнажая не слишком белые зубы, а я просто не поверила ушам.

– Но ведь их обслуживала я! Принимала заказ, и все остальное.

– И что? Ты трепалась на кухне, а им нужно было уйти, вот я и принесла чек. А они меня щедро отблагодарили.

– Я не трепалась, а мыла посуду!

– А мне какая, нафиг, разница? Тебя не было, чек принесла я, деньги получила тоже я! – Какая же дрянь! Я сцепила кулаки, чтобы не выдрать ее черные патлы, пока та сидела и ухмылялась. Я перевела взгляд на Андреса, в поисках поддержки, но тот только сложил руки на груди, словно ожидая, что я буду делать дальше, и даже не предпринимал попыток помочь. Нашли себе обезьянку, и ждут выступления, чтобы хором надо мной посмеяться.

– Ну хорошо, хочешь играть по таким правилам, значит будет так! – я развернулась и пошла к оставшимся столикам, глотая обиду. Не понимаю, что я сделала этой сучке? Ладно, отобрала часть работы Андреса, но ведь не ее! Но если она решила устроить войну, значит будет ей война. Я не из тех, кто просто так сдается. Конфликты не мое, и я всегда стараюсь их всячески избегать. Но когда меня так откровенно цепляют, буду платить той же монетой.

Получив чаевые с оставшихся двух столиков, я поняла, почему люди идут работать официантами: потому что основной их доход составляют именно чаевые. Одна пара оставила мне пару баксов, в то время, как другая целых шесть! Это если учесть, что суточная оплата примерно составляет двадцать пять – тридцать долларов. Да я так, если будет обилие клиентов, и на обратную дорогу себе заработаю.

Мое настроение взлетело вверх от шелестящих бумажек в руках, и я уже напевая, встречала следующих посетителей. Все же, что не говори, но деньги имеют свою силу. Да, бумажки, да, для некоторых пыль, потому как имеют их огромное количество. В принципе, даже для меня это было именно так, пока я не поняла, что значит не иметь возможности ни за что заплатить. Хотя, мама с детства меня учила ценить деньги и труд, и никогда не баловала лишними игрушками или ежедневными походами по магазинам, все же я привыкла жить в достатке, и знать, что, когда в следующий раз открою кошелек, там будет чем рассчитаться. А сейчас у меня даже кошелька не было, и, лелея в руках восемь долларов, я чувствовала себя по–настоящему счастливой. Ведь эти деньги я заработала сама. Впервые в своей жизни!

Пока я записывала заказ одной приятной леди, для нее и ее маленького сына, в кафе вдруг стало как–то непривычно шумно. Я обернулась на входную дверь, и моя челюсть начала медленно отвисать. В дверь заходили и заходили люди: компания из пяти парней, дальше три девушки, пожилая пара, и семья из четырех человек. Судя по всему, все американцы. Наверное, совершают круиз по океану, а сюда заехали погулять, как в одну из старых частей Сан–Хуана. Все с фотоаппаратами, и явно голодные, если учесть с каким блаженством многие из них вели носом, почувствовав запахи с кухни. Черт, это же туристы. Выглянув в окно, я увидела небольшой мини-бус, на котором было написано Сан–Хуан, Ла Перла. А я думала, что сюда туристы не заезжают. Поспешив на кухню, чтобы отнести заказ женщины и улыбчивого мальчугана, я с опаской покосилась на пустующую барную стойку. Всего пару минут назад Лола и Андрес вышли через заднюю дверь, и, судя по тому, как он шлепнул ее по заднице перед тем, как захлопнулась дверь, они пошли туда не разговаривать.

Паника нарастала все сильнее, когда я поняла, что посетители явно не собираются ограничиваться одним блюдом, и каждый заказал почти что пир для живота, я опрометью бросилась к сеньоре Веласкес. Руки тряслись, а глаза, я уверена, были как у загнанной лани, ведь у бара уже собралась толпа, желающая выпить.

– Господи, что мне делать? Я не справлюсь! – тараторила я, пока сеньора крутилась у плиты, пытаясь меня отодвинуть.

– Значит, иди и позови этих кроликов! Почему ты одна должна отдуваться? А потом она придет и снова заберет себе чаевые, которые ты наработала за нее. Панчо, мофонго! Милли, батат! И как можно скорее! Ииитан, не отбивай так сильно мясо, оно не должно быть, как решето! – кричала Мария, раздавая распоряжения поварам, и уже нервно отодвигала меня в сторону. – Эми, ты чудесная девочка, но ты мешаешь сейчас мне! Будь смелее, и либо зови обратно Андреса, либо готовь коктейли сама!

Сама… Я справлюсь! Правда ведь? Что здесь сложного? Просто приготовить коктейль по рецепту. Вернувшись за барную стойку, я постаралась собраться и улыбнуться парням, облепившим ее. Все примерно моего возраста, громко смеялись, и что–то обсуждали, а потом по очереди присвистнули, когда я оказалась перед ними:

– Что будем заказывать, ребята? – пытаясь унять дрожь в голосе, и стараясь не выдать волнения, я широко им улыбнулась.

– УУууу, а вас можно? – один из них подмигнул мне, а другие поддержали его улюлюканьем.

– Меня нельзя! А коктейль можно!

Спустя пятнадцать минут, когда ресторан пополнился еще несколькими клиентами, занявшими места у этой чертовой барной стойки, которую я уже успела возненавидеть, я поняла, что такое катастрофа. Все галдели, одни звали к столикам, прося то поднести воды, то хлеба, то унести то, что им не понравилось и подносить десерт. Другие требовали второй бокал спиртного, когда кто–то еще даже первый не получил. Я успела разбить рюмку, и разлить на барную стойку целый шот виски. Облиться Пина коладой, когда доставала бутылку с верхней полки, от чего теперь мои волосы слиплись, и висели отвратительными паклями. Парни продолжали флиртовать, и им надо было улыбаться, ведь это работа бармена – сохранять спокойствие и быть дружелюбным со всеми. Я вспомнила, как ловко управлялся Пабло, и пыталась делать все так, как он, но у меня ни черта не получалось. Внутри закручивалась буря от злости на этих двух идиотов, которые в разгар дня пошли трахаться, оставив меня одну. Злилась на себя, за то, что вот–вот сорвусь и пойду их звать на помощь, хотя жутко этого не хочу. Не хочу показывать слабость и неспособность справиться с авралом. Я сильная, у меня получится. Только эта уверенность таяла все быстрее, когда в ресторан зашла еще одна группа туристов. Человек пятнадцать, как минимум, которые тут же заняли свободные столики, и уже подняли руки, требуя меню. Я металась от барной стойки до столов, пот катился градом от напряжения и усиленной работы мозга, боясь что-то упустить, или кого–то не обслужить. И тут я признала, что не справлюсь. Если бы не вторая группа туристов, то возможность обслужить всех была бы больше, но теперь, когда меня зовут со всех сторон, я просто не знаю куда бежать сначала. Прилетев обратно к барной стойке, и увидев, во что та превратилась, оставался только один выход.

– Одну секунду, – запыхавшись, попросила я собравшихся, и быстрым, уверенным шагом направилась к черному входу. Подавив гордость, распахнула ее. Уже было плевать на все. Я была так зла, так взвинчена, что проигнорировала возмущенный вскрик Лолы, прижатой к стене Андресом. Ее ноги крепко обхватывали его талию, а он одной рукой сжимал ее грудь, вывалившуюся из топа, а второй удерживал под задницу, пока, как я успела заметить, вдалбливался в нее с каким–то ожесточением. Резко отвернувшись, все же это зрелище было не из самых приятных, и смотреть особо не хотелось, я со звенящей злостью процедила сквозь зубы:

– Пока вы здесь трахаетесь, в ресторане полный бардак. Два автобуса туристов, и еще пара местных сейчас разнесут его в хлам, если я не подам коктейли. А я их не подам, потому что я, мать вашу, уже запуталась, кому и что подавать! Высунь из ее вагины свой член, Андрес, и иди выполняй работу, за которую тебе платят, а ты, Лола, учти, все чаевые за столики, которые мне пришлось обслужить – получу я! – Открыла дверь, и с грохотом ее захлопнула. Вернулась к стойке и попыталась снова взяться за приготовление коктейля, когда рядом со мной вырос Андрес. Быстро же он застегнул ширинку, однако.

– Не трогай здесь ничего! – рявкнул на меня, пока слушал заказы желающих выпить. Я же просто остолбенела от возмущения. Не трогать? Это вместо спасибо? Чтоб его?

– Ты офонарел? – выпалила, и тут же язык прикусила от собственной храбрости. Куда только делся прошлый страх? – Я только что сделала десять или больше коктейлей, пока ты впихивал свой член в официантку, вместо того, чтобы заниматься своей работой, а ты мне говоришь не трогать ничего? Да я должна получить половину твоей сегодняшней зарплаты!

Андрес, казалось, проигнорировал мой выпад. Но отправив по столешнице стакан с бренди одному из клиентов, он вдруг резко развернулся, и навис надо мной, поставив руки по обе стороны от меня на столешницу. Я от неожиданности отклонилась назад, и чуть было не стукнулась головой о бар.

– А тебя так сильно интересует мой член, раз ты уже дважды о нем вспоминаешь? – в нос ударил едва различимый запах сигарет, когда его лицо оказалось практически в миллиметре от моего. Приятный терпкий запах медленно проникал в легкие, пока его пухлые губы поехали вверх, рисуя на идеально отточенном лице высокомерную ухмылку. Слово член из его уст подействовало на меня слишком странно, и то, как близко он находился, не делало ситуацию проще. Даже наоборот, почему–то стало труднее дышать…

– Что? – я возмущенно уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, и вернуть себе самообладание, но без толку. Это словно пытаться сдвинуть грузовой поезд. – Да мне твой член нафиг не сдался! Суй его в кого захочешь, только если работаешь, то работай, а не ори на меня, что я, такая–сякая, работу у тебя, бедного–несчастного, отбираю!

Он, надменно хмыкнув, оттолкнулся и развернулся готовить коктейли дальше, причем так спокойно, словно и не было здесь очереди в десять человек. Я, наконец, смогла вдохнуть. А о том, что только что со мной произошло я подумаю позже…

Привычным движением он наливал нужную меру алкоголя, добавляя определенное количество кубиков льда, даже не считая их, а я, дура, пыталась класть столько, сколько в рецепте написано.

– Ты мне должна один бакс за рюмку, – сказал, мельком взглянув на меня, и потянулся за бутылкой водки.

– Какой же ты мелочный! – прошипела я сквозь зубы. Раздражение достигло апогея, когда я вспомнила с кем на самом деле говорю. – Я здесь парилась черти сколько, а ты мне говоришь про доллар! Тебе не хватает на девок своих? На кой черт тебе вообще бабки, стоит только ухмыльнуться, как такие, как Лола, уже готовы сами тебе под ноги валиться и юбки задирать?

– Это не твое дело для чего мне нужны деньги! Я же не считаю, сколько ты тратишь на маникюр и накладные ресницы!

– У меня настоящие ресницы!

– Да похер! Значит на шмотки! Мне вообще плевать как ты распоряжаешься баблом! Вот и ты мое не считай! На телок я трачу, или нет – не твое дело!

– А на кого тебе еще здесь тратить? Весь такой расфуфыренный, отутюженный, наглаженный. Шел бы на подиум уже, а то тошнит от всего этого совершенства.

– Это ты сейчас так пытаешься сказать, что тащишься от моей внешности? – его бровь снова надменно взлетела вверх, раздражая меня еще сильнее. – Так я и не спорю, что я красавчик! Влюбилась, так и скажи! – он хмыкнул, а я поняла, что еще секунда и я убью его. Врежу по наглой холеной роже, так, чтобы больше не считал себя царем вселенной.

– Давай красотка, ответь ему, – вырвал меня из оцепенения веселый голос парня, который, судя по всему, наблюдал за разгоревшейся сценой с огромным интересом. И не он один! Кажется, все находившиеся около бара, теперь уже не коктейля ждали, а того, что я ему отвечу. Но ответить было не судьба. Я заметила краем глаза, как Лола суетится около столов, и чтобы не дать той отобрать мои чаевые, пулей полетела в зал. Да, именно поэтому!

Сказать, что день был бесконечным, не сказать ничего. После ухода туристов, стало, конечно, тише, но теперь проснулись местные жители, и дружно завалились в ресторан, чтобы оккупировать барную стойку. Надо сказать, что чаевые, все–таки, почти все отдали именно мне, что странно, ведь Лола потом выполняла свою работу отменно. Но уходя, одна улыбчивая семья всунула мне в руки пять долларов, а парни из–за барной стойки, оставили целых семь баксов и свои мобильные телефоны с именами, написанными на салфетках. Я улыбнулась, перелистывая их, целых пять штук! Интересно, они поспорили, кому я позвоню первому, и позвоню ли вообще? Засунула салфетки в передник, и пересчитала свои чаевые. Тридцать баксов. Не хило так. К слову сказать, у Лолы было всего десять. Это если учесть, что туда входили и мои, добытые в нечестном бою.

С Адресом я больше не разговаривала, да и он сделал вид, что нашей перепалки не было. Мы, по негласному согласию, игнорировали друг друга. Лола же больше не лезла за мои столики. Не знаю почему, но местные жители сами просили именно меня обслужить их. Может тоже недолюбливали эту змею, а может просто моя юбка оказалась короче, чем ее. Надо завтра опять ее надеть.

К двенадцати часам, когда в ресторане осталась всего пара местных, и уже в стельку пьяных посетителей, я перемыла полы, почти всю посуду, и уже валилась с ног от усталости. Еле ноги волочила, и руки нещадно ныли, когда Мартинез, наконец, отпустил меня домой, и даже поздравил с успешным первым днем. Интересно, где он был, когда я крутилась, как белка в десяти колесах, одна в ресторане?

Не задумываясь над этим, так как не было сил даже шевелить мозгами, заглянула на кухню и махнула всем на прощанье. Мария отпустила мне воздушный поцелуй, явно извиняясь за свой резкий тон ранее, но я на нее не злилась. Почему она в разгар работы должна со мной нянчиться? Я бы тоже разозлилась, если бы такие психи как я, крутились под ногами.

Уже выходя из ресторана, когда открыла дверь на улицу, почувствовала на себе чей–то взгляд. Так часто бывает, мы каким–то немыслимым образом чувствуем, когда на нас смотрят. Оборачиваясь, уже знала, кому он принадлежит. Ощущала это каждым волоском на затылке…

Андрес стоял, облокотившись ладонями на барную стойку, и слегка прищурившись, смотрел прямо на меня своими черными глазами. Даже взгляд не отвел. Уверенно и серьезно… У меня по спине побежали мурашки, и я, поежившись, выскочила на улицу. Поскорей бы оказаться дома, а то прохладно как–то на улице, даже мурашки бегут. Странно, и это при тридцатиградусной жаре.

Глава 5