Семь чудес Пети Попова

Первым была Литература. На каникулы нам выдали список книг. Из него нужно было выбрать одно произведение и подготовить его пересказ. Если это стихотворение, то – выучить его наизусть. Я прочитал несколько книг, содержание их помнил и совершенно не волновался, если меня спросят.

Но меня не спросили. К доске вызвали нашего стабильного двоечника Сеню Скворцова.

– Так… Кто хочет к доске? – Татьяна Дмитриевна осмотрела класс, увидела, как Сеня прячась вжимается в парту.

Она обратилась к нему с вопросом:

– Что, Скворцов, опять не готов?

На что Сеня оскорбившись возразил:

– Почему это я не готов? Вот еще.

– Раз готов, иди отвечай. – улыбаясь сказала Татьяна Дмитриевна.

– А почему сразу я? – Сеня еще пытался как-то избежать своей участи, но тщетно.

Татьяна Дмитриевна его поторопила:

– Мы ждем тебя, Сеня.

Какой тут выбор – получить сразу двойку за то, что не пойдешь или хотя бы попытаться ее не получить? Сеня выбрал второе и пошел к доске.

– Что ты читал на каникулах? – поинтересовалась Татьяна Дмитриевна.

– Басни. – буркнул Сеня.

– Отлично. Те, кто выбрали басни, должны были выучить одну из них наизусть. Прошу.

Все приготовились слушать. Каждый выход Сени к доске был подобен выступлению артиста в какой-нибудь юмористической передаче. Этот не стало исключением.

Сеня выбрал басню Крылова «Стрекоза и муравей». Он объявил ее и начал совсем даже неплохо:

Крылов

«Стрекоза и муравей»

Попрыгунья Стрекоза

Лето красное пропела;

Оглянуться не успела,

Как зима катит в глаза.

А вот дальше у Сени начались сложности, он стал запинаться, вспоминая текст, и продолжил почти без рифмы:

Умерло, значит, поле

И дней больше не осталось

И листиков тоже не стало

Значит и домов тоже, потому что листики – это для

стрекозы были дома

Все закончилось

Стала голодать стрекоза

Петь она перестала – кто ж на голодный желудок будет

петь?

Класс просто умирал со смеху. Татьяна Дмитриевна пыталась всех успокоить:

– Тишина! Тишина в классе!

А Сене, кажется, даже нравилось, что его выступление имеет такой успех. Но, видимо, он понял, что дальше пытаться соблюдать рифму нет смысла, и совсем перешел на прозу:

– В общем, дальше было так. Стрекоза поняла, что сделала глупость, когда не работала летом вообще нисколечка, что есть теперь нечего и пошла к муравью. А тот летом работал, и еда у него была. Но он злой оказался и начал стрекозу поучать.

Тут Татьяна Дмитриевна не выдержала и крикнула, ударив по столу кулаком:

– Хватит!

Сеня замолчал. Класс притих, пытаясь не смеяться.

Татьяна Дмитриевна сурово сказала:

– Вы знаете, что в первый день после каникул я никогда не ставлю оценок. Но это беспредел. Это издевательство над литературой, Крыловым и мной.

И обратилась к Сене:

– Садись, Попов. Двойка тебе.

Сеня сел. А я, еле сдерживая смех, поправил Татьяну Дмитриевну:

– Не Попов, а Скворцов, Татьяна Дмитриевна.

Татьяна Дмитриевна оторвала глаза от журнала, посмотрела на меня и уточнила:

– Что – не Попов, а Скворцов?

Я объяснил:

– У доски Скворцов отвечал.