Волшебный ключ

– Ольгерд, я хочу домой, – шепотом попросила леди Тримеер, – ночевать здесь у меня нет никакого желания. Не оставляй меня, пожалуйста.

– Нет, лучше оставить Видану здесь, в палате. Если что, дежурные присмотрят и вызовут меня, – начал сопротивляться магистр Тарш.

– Спасибо, Тарш, за предложение, – спокойно ответил Тримеер, – но я думаю, что восстановится моя леди в Фоксвиллидж быстрее, чем здесь, в палате.

– Я полностью согласен с Ольгердом, – вмешался магистр Маркес, – там девушке будет лучше, а здесь, Тарш, начнется столпотворение. Адепты ходить туда-сюда будут, за ночь вся Академия перебывает. Вон там за дверью их сколько стоит?

Тримеер поднялся, образовал переход и, подхватив меня на руки, покинул палату, где продолжали спорить два целителя. Мы сразу переместились в спальню, где меня осторожно уложили в кровать и, укутав в одеяло, спросили:

– Родная, мы сейчас будем отдыхать или желаешь пообщаться?

– А сейчас сколько времени?

– Уже полночь, – ответил лорд, вытягиваясь рядом, – пожалуй, мы будем спать. Все разговоры отложим до утра. С первым днем семейной жизни, моя любимая, – улыбнулся он и, поцеловав, добавил, – вот, станешь бабушкой и будешь внучкам рассказывать, как прошла наша первая брачная ночь. Оба раненые, ты у ворот Вечности оказаться умудрилась, какая романтика. Не жалеешь?

– Ольгерд, я не жалею ни о чем. Ты не сердишься, что я нарушила запрет? Я и правда о нем не вспоминала, но даже если бы и вспомнила… не могла оставить тебя в таком состоянии и улететь… какой смысл спасать себя, если не будет тебя… – осторожно повернулась, чтобы лучше видеть его.

– Знаешь, моя родная девочка, – задумчиво начал он, – я так устал прятаться от всех, проводить вечера в одиночестве, скрашиваемом книгами. С малых лет при болезнях и ранениях, а их было не мало за мою жизнь, около меня всегда находился целитель, он лечил раны, а душа просила теплой, любящей руки на лбу и внимательного, обеспокоенного взгляда родных глаз. Но никому не было позволено переступать порог моей комнаты, даже твоя бабушка была лишена такой возможности. Представь мое состояние, когда я открываю глаза и вижу тебя, склонившуюся надо мной, а потом ты поила меня травами, обтирала лицо влажной салфеткой. А твои губы и признание в любви…

– Ольгерд, ты уснул, – я смотрела в его глаза и увидела в них хитрых чертенят.

– Конечно, нет, – улыбался супруг, – глаза я закрыл. Но, как и ты, могу видеть с закрытыми. Да я просто млел от того, что моя любимая рядом и лечит меня. В том состоянии я просто не понял, что ты слабела с каждым мгновением. А когда ты исчезла, а следом появился Маркес и подтвердил, что все сделано безупречно и для меня опасности нет, оставалось только отправиться вслед за тобой. Тем более что Маркес был очень встревожен. Он вампир и ухватил твой запах крови, по нему и определил, что магический резервуар на нуле.

– Пока мы не уснули, ответь на один вопрос, – попросила я, – ты говорил, что детей у тебя никогда не было. Я верю, но как тогда объяснить ваши с Тамилой глаза в состоянии жара? Пульсирующий кошачий зрачок – редкая генетическая аномалия, передающаяся по наследству.

– Малышка, – мое лицо держали в ладонях, осторожно и нежно, но очень внимательно смотрели в глаза, – когда ты увидела такое у Тамилы?

– Осенью, когда после таверны мы переместились в Академию, …вернулась в комнату, там спит в кресле Тамила, жар, бред… я начала лечение, и когда жар стал спадать, Тамила открыла глаза, и я увидела… – и тут я поняла, что вздрогнула.

– Она знает о твоем открытии?

– Нет, конечно, нет. Я не рассказывала ей. К утру Тамила была здорова и не вспоминала ни о чем. И последний раз такое было, когда Локидс предупредил о помолвке Густава. Ольгерд, – я внезапно все поняла, – вы родственники, ты берег незаконнорожденного ребенка императора…О, Черная Луна, во что я влипла…так именно по этой причине мама умоляла остаться меня с ней, в Вечности… – меня затрясло и откуда не возьмись из глаз хлынули слезы.

– Родная моя девочка, – слезы смахнул и крепко обняв, поцеловал Ольгерд, – твое умение связывать концы опередило меня. Да, твой муж Тримеер только по матери, по отцу – Мордерат. Но папа об этом не знает и узнать не должен, ты понимаешь меня?

– Конечно, а сердце сейчас почему у тебя плачет? Это было давно, все в прошлом, тогда почему такая боль?

– Она пройдет, – прошептал Тримеер, – обязательно. Любимая, чем больше ты будешь находиться рядом, тем меньше меня будут терзать призраки прошлого.

– Ольгерд, я разбередила рану, да? Ты уснуть сможешь? – расстроено спросила я.

– Конечно, смогу, сейчас мою восхитительную леди Тримеер поцелую, и будем спать. А поговорить у нас время еще будет, – целуя, ответил он и усмехнулся, – вот только ждет меня нагоняй серьезный от родителей. Не поставил я их в известность о свершившемся бракосочетании. А впрочем, завтра все сами прочитают и прилетят сюда, только бы не очень рано, пусть где-нибудь к обеду, правда?

– А почему такая секретность? – любопытная особа решила докопаться до сути, поняв, что ей не уснуть.

– Вида, бастарды опасны, по-своему. Да, у них нет никакого права на престол, но их рождения стараются не допускать. Ты учишься на лечебном факультете, однако сомневаюсь, что Тарш расскажет вам о снадобьях, которые применяются для этого. Я знаю лишь нескольких, кому позволили родиться, но были приняты все возможные меры, чтобы они никогда не распространялись о своем рождении, и не питали иллюзий в отношении трона. Фетарх Х действительно любил мать своей внебрачной дочери и потому попросил о помощи за несколько часов до своей смерти. До того момента я осознавал причину своего затворничества, когда заболевал или был ранен, но не знал, кто он. А когда умирающий император называет братом и просит о помощи в спасении будущего малыша… Я сделал, о чем он попросил, а затем решил выяснить все о себе. На мои вопросы, как ни странно, ответили с удовольствием. А затем поставили серьезное условие: прежде чем жениться, я должен подобрать такую партию, чтобы быть уверенным, что моя супруга не предаст меня и не использует данную ситуацию в каких-нибудь далеко идущих планах, – пояснил он.

– Почему? – прошептала я, – это жестоко, как ты можешь отвечать за чужого человека?

– Ты же понимаешь, родная, что вероятность рождения малышей с такой аномалией в браке со мной достаточно высока. Как оказалось, моей матери, задолго до достижения мною брачного возраста, запретили даже думать о заключении помолвок со мной без согласования с Региной рода Мордератов. Потому до какого-то времени я жил совершенно спокойно, а когда надел кольцо на твой пальчик, просто углубился в дела Академии и расследования и ждал, когда смогу забрать мою малышку с заставы. Твоя бабушка в какой-то момент расслабилась, посчитав, что про запрет благополучно забыли, и стала потихоньку подбирать брачные партии для своего старшего сына. Но ее ждало разочарование, – улыбнулся он, – ни одна из подобранных ею партий не проходила проверку у одной серьезной дамы. Вот так они бодались годами. Я предупредил матушку, что никого подбирать не нужно. Наступит день, и вопрос разрешится, но она и слышать об этом не желала, ей подавай сразу и сейчас.

– Ольгерд, а почему тебя ненавидит леди Изольда? – тихо спросила я, – тебе не предлагали на ней жениться, как нашему Конраду?

– Нет, любимая. Хурин знал, кто я, и ты абсолютна права, когда назвала его прожженным до мозга костей финансистом. Он настолько был въедлив и недоверчив, что действительно просчитал фрейлину Амилен Зархак и никогда бы не позволил даже предложить такой вариант.

– Потому что в союзе с тобой леди могла пойти очень далеко, и остановить ее было бы крайне сложно? – предположила я.

– Да, но все дело в том, что для меня верность империи и императору – дело чести. Я отдаю себе отчет в том, что, позволив мне появиться на свет, от меня именно этого и ожидали, так и воспитывали. А твой муж не тот человек, что будет кусать руку, которая его кормит, или плевать в нее. Тем более, Хурин знал меня очень хорошо, именно он был главным попечителем Академии до моего назначения. И когда я учился, он наблюдал за адептом Тримеером, ему регулярно клали на стол донесения в отношения меня: чем увлекаюсь, к чему имею тяготение и каков я с моральной точки зрения. А ненависть… я не уверен, что она в курсе моего истинного положения, но могла и догадаться, что не просто так за несколько часов до смерти императора, фрейлину Амилен Рамон срочным порядком увозит из столицы на одну из лесных застав, где она практически недосягаема для высшего света, именно Ольгерд Тримеер.

– Слушай, а как тогда ей позволили родить малыша? Если все так серьезно контролировалось, или по этой причине и умер император?

– А другой причины не прослеживается, – задумчиво поглаживая меня по лицу, произнес Тримеер, – и знаешь, никак не мог понять, что меня царапало с момента твоего предположения, что Шерлос был прикрытием ее сына Георга, и только сейчас дошло. У Амбреализов в роду есть двойняшки, они же как-то через поколение рождаются, вот в браке с Францем у Амилен Зархак должна была появиться двойня. Мда… продуманная леди, представляешь, если бы у нее не получилось тогда исчезнуть, то Шерлоса она все равно бы выкрала. Таким образом, она как бы показывала, что дети от Франца Амбрелиаза, двойня, как и ожидалось, и никакого отношения к императору. Ну, до поры, до времени, естественно… А коль получилось взять в оборот Брюса, тем паче мальчика нужно было выкрадывать. Раз она убеждала Брюса в том, что дети его, Блэкрэдсан был необходим как воздух. А ты говоришь, я коварный, – озорная мальчишеская улыбка осветила бледное лицо, – да твой муж младенец в сравнении с таким умением манипулировать и использовать ситуации в собственных интересах.

– Неужели? – почему-то спросила я, осознав, что нахожусь не просто в его объятиях, но уже и под одним одеялом, – а мне кажется, мой любимый лорд, Вы прибедняетесь.

– Хм, все-таки какая Вы проницательная леди Тримеер, – прошептал коварный лорд, – Вы в моих руках, спать нам не хочется, и на минуточку у нас первая брачная ночь. Предлагаю все расследования отложить на другое время, а сейчас заняться более важным и интересным делом, – и прежде чем окончательно накрыть губы поцелуем, добавил, – тем более что первенца мне согласились родить не позднее, чем через годик. Пора приступить к работе по воплощению обещанного в жизнь, любимая.

* * *

Утром я проснулась от того, что внезапно дверь распахнулась, и в комнате появился Монфор. Виляя хвостом, умертвие расположилось рядом с кроватью и, положив голову на лапы, стало наблюдать за мной.

– Монфор, ты хочешь сказать, что мне пора вставать? – уточнила я у него, с улыбкой наблюдая за движением его хвоста, – а прочем, ты прав.

Осторожно поднявшись, обрадовалась – головокружения не было – и, спустившись с кровати, отправилась в детскую комнату, Монфор последовал за мной. Приняв душ, надела длинную тунику и брюки, заплела косу и решила спуститься в гостиную. Но сначала подошла к окну и увидела: неподалеку дом, тот самый, рядом с которым меня вчера пытались убить. Около дома что-то искали два мужчины, как я поняла, сотрудники Тайной канцелярии. Неожиданно один, ведя рукой, как бы сканируя поверхность, сделал знак другому, и на моих глазах появился невидимый до этого, человек, он лежал на снегу, скрючившись. И судя по тому, как к нему наклонились сотрудники и мгновенно был открыт переход, и они, подхватив лежащего, исчезли вместе с ним, я сделала вывод: он жив, что не могло не радовать.

Взгляд зацепился за книги, лежащие на столе, у окна. Перебирая их, обнаружила несколько книг по магическим боевым искусствам, две по лекарственным травам и книги по живописи. Дверь бесшумно отворилась, на пороге стоял Тримеер.

– А я думаю, куда моя восхитительная леди исчезла, – улыбнулся он, – а она, не успев проснуться, уже в книгах копается. Что нашла интересного? – спросил, подходя ко мне и увлекая в объятия.

– Ольгерд, а почему ты меня не разбудил? – спрятав на его груди вспыхнувшее лицо, уточнила восхитительная леди, – и кого обнаружили у соседнего дома?

– Какая ты глазастая, – тихо рассмеялся он, целуя меня, – а тебе нужно было отдохнуть, потому и не будил. Сотрудники с раннего утра работали, искали следы, я догадался, что нападавший был для тебя невидим, а значит, если твой удар достиг цели, нужно прочесывать в радиусе двухсот метров. Главное – жив, сейчас постараются привести в себя и допросить. – И подхватив леди на руки, направился из комнаты, – ну раз ты поднялась, значит, будем завтракать. А потом я поработаю с присланной документацией, а чем займется моя любимая?

– Будет сидеть рядом, – прикасаясь губами к его лицу, ответила леди, – и конструировать события прошлых лет в надежде что-нибудь найти и понять, как могли подловить Хурина Мордерата.

– Родная, а ты помнишь, что видела, когда была между мирами? – тихо спросил он, – ты была очень напугана и горько плакала. А на твоих руках появлялись кровоточащие раны, как будто сухой травой порезалась. Они такие тонкие, но глубокие, отчего крови было много. Маркес сказал, что ты пытаешься удержаться, чтобы не быть затянутой в Вечность.

– Помню, я потом, после завтрака расскажу, – пообещала я.

Усадив меня за стол, сел напротив и пододвинул тарелку с кашей.

– Пока все не съешь, из-за стола не встанешь, – мягко пошутил он, – тебе вчера досталось, а потом я полночи спать не давал. Так что восстанавливай силы, моя радость.

При этих словах, вспомнив прошедшую ночь, я вспыхнула до корней волос и уткнулась в тарелку. Заметив мое состояние, Ольгерд спокойно начал рассказывать о том, как они с Маркесом оказались в палате воскрешения.

– Ольгерд, а как быстро вы там оказались? – подняла я глаза и увидела его счастливую улыбку, – и что происходило?

– О, вся группа пятого курса в полном составе, наверху эти два прозрачных оболтуса висят, и Оптий приговаривает: «Не вытащите мне Виданку, я вам всем жизни испоганю. Она мне пообещала одно серьезное дело расследовать, верните малышку назад». Любимая, он о чем? – улыбаясь, уточнил супруг.