Чувства и искупление

Время тянулось медленно. Лекции по истории преподаватель Аристарх Ксонос – пожилой седой мужчина, прошедший войну и умудренный опытом, – устраивал на девятом курсе крайне редко, отдавая материал на самостоятельное изучение или заваливая студентов практикой, и оттого они проходили очень увлекательно, но мысли Реи сосредоточились в другом месте, как бы девушка не старалась направить их в нужное русло. Она записывала в тетради важные моменты, чтобы позже изучить намеченный план в книгах, и изредка наблюдала за однокурсниками, которые с задней парты представали как на ладони. Вот Кэролайн Блэр передала записку Джону Норту, а тот в свою очередь толкнул сидящего рядом друга, чтобы показать ему содержимое послания. Оба засмеялись, и расстроенная девушка обиженно надула губки, переключая внимание на другой объект мужского пола, сидящего перед ней. Подобные сцены с участием однокурсников месяц назад отвлекали Рею от навязчивой приглушенной боли, напоминая, что она все еще восемнадцатилетняя ученица, которую впереди ждала насыщенная яркая жизнь с падениями и победами. Но одинокими вечерами на выходных в пустой спальне девочек ее вера в лучшее стремительно гасла, как и краски на красивом лице. Меньше всего Рея ожидала помощи от того, кого подсознательно избегала и боялась, считала слишком непредсказуемым, но уважала как преподавателя. Ротмант подарил ей надежду, которую девушка охотно приняла, цепляясь как за соломинку, но понятия не имела, как теперь поведет себя он.

– Создание Арривии, как вы помните, началось, когда в здешних местах решили остаться Саймон и Лорелея. Лукреция – сестра Лорелеи – основала первую школу и начала обучать детей грамоте, чтению, языкам и арифметике. Именно благодаря ее усилиям вы немногим больше образованы, чем горгульи в их логове на северо-западе Рейвенхарта, – пошутил Аристарх в своей любимой манере, поглаживая густую седую бороду, и продолжил лекцию.

Рее нравилось слушать рассказы Ксоноса про этот временной период, потому что история Лорелеи и Саймона казалась ей невероятно романтичной. Она верила, что их любовь действительно существовала и не являлась вымыслом, как чувства, описанные в книжных романах. Прислушавшись к преподавателю, девушка ненадолго забыла про боль, погрузившись в фантазии и потерявшись в глубоком голосе Аристарха и глубине его озорных зеленых глаз.

– Лорелея была прекрасной и чистой девой, которую без памяти любил Саймон, но болезнь убила ее, и тогда он обратился к тьме. Лишь его любовь смогла воскресить девушку, а ее любовь спасла его от падения. Позже Лорелею назовут Луноликой и откроют храм в ее честь в самом сердце Рейвенхарта на площади Мира.

Последние минуты лекции, когда класс заметно оживился, предвкушая долгожданное окончание уроков, Рея сидела, как на иголках, потому что ждать встречи с Ротмантом становилось невыносимо, и к моменту ужина девушка изнервничалась настолько, что от запаха еды ее начало тошнить. Она не заметила преподавателя артефакторики в столовой и решила дождаться его на третьем этаже, чтобы не изводиться бессмысленными прогулками по замку. Роланд появился через несколько минут, взмахом руки зажигая факелы на стенах в темном коридоре, и тяжелая складка между бровями привычно пролегла на его бледном лице.

– Вы уже здесь, – заметил он и отворил дверь в свой кабинет, пропуская Рею вперед.

Комната встретила девушку прохладой, запахом старых книг и растаявшего воска. Она поежилась, инстинктивно обхватывая плечи, чтобы согреться, и огляделась, привыкая к полумраку. В прошлый раз она не обратила внимания на детали, которые выдавали в Ротманте истинную натуру, тщательно скрываемую за строгой внешностью. В кабинете преподавателя артефакторики не оказалось ничего лишнего, что описывало его как человека, не стремящегося к роскоши. На редких ингредиентах для амулетов, хранившихся в дальнем углу в темноте, лежал тонкий слой защиты от внешнего воздействия, и Рея, пользуясь моментом, прочитала несколько названий, убеждаясь, что достать такие вещи стоило немалых трудов. Книжные полки прогибались под тяжестью фолиантов, свитков пергамента и научных журналов, аккуратно выстроенных в ряд по корешку и значимости. Ротмант молча запер дверь, не забывая повесить на ручку заглушающий артефакт, и зажег свечи, морщась от ослепившего на несколько секунд света. Он сел за стол, на котором не осталось свободного места из-за книг, и длинными пальцами бросил несколько искр в камин, который ярко вспыхнул от магического огня, и язычки пламени заплясали на стенах.

– Присаживайтесь, – Ротмант указал на одно из кресел перед ним, резко обрывая возможность Реи изучить свой кабинет.

Она покорно опустилась, поведя плечами от холода, и мягкий ровный свет огня окрасил ее кожу в золотистый цвет, который у Роланда ассоциировался с гербом короля. Артефактор помрачнел, откидываясь на спинку кожаного кресла, и, чтобы сдержать злость, сосредоточился на том, зачем он позволил девчонке переступить порог его обители.

– Прежде чем мы начнем, я должен задать вам несколько вопросов, – Ротмант достал из ящика в столе толстую тетрадь и принялся в ней что-то записывать черной перьевой ручкой.

– Конечно, сир, – Рея настроилась на плодотворную работу.

– Вы переносили болезни, которые впоследствии приводили к магическим осложнениям? – не отрываясь от записей, спросил Роланд.

– Нет, сир, – вспоминая редкие случаи простуды, ответила девушка.

– Врожденные патологии?

– Нет, сир.

– Применяли темномагические заклинания?

– Нет, никогда.

– Половые контакты? – хлесткий вопрос совершенно ровным тоном.

– Не было, сир, – спокойно ответила девчонка, но легкий румянец покрыл ее щеки.

– Подобные случаи в роду уже случались? – Ротмант невозмутимо продолжил наступление.

– Нет, сир, – уверенно отрицая вопрос, сказала Рея, но, вспомнив про мать, замешкалась и решила ничего не скрывать. – Вернее, я не знаю.

Ротмант отложил орудие письма, поднимая голову, и вопросительно изогнул бровь. Девчонка уже не куталась в свой свитер и в расслабленной позе удобно сидела в кресле, сложив руки на коленях.

– Мне было десять, когда умерла мама. Болезнь не смогли определить, – как можно сдержаннее произнесла Рея, чтобы не выдать дрожащий голос.

Ротмант, пробежавшись взглядом по строкам в тетради, задумался, стоит ли связывать внезапную смерть представителя рода с магическими отклонениями девчонки, и пришел к выводу, что на данном этапе исследования гибель матери от неизвестной болезни – это единственная зацепка.

– Что вы помните о ней? Какие симптомы предшествовали болезни? Как она проявлялась? – уверенность Роланда в том, что лекари из больницы святого Саймона не делали банальных записей о пациенте, крепла с каждой секундой, иначе девчонке давно оказали бы помощь.

– У нее были голубые глаза, и… – Рея улыбнулась, вспоминая картины прошлого, но чем глубже она в него погружалась, тем сильнее отражался ужас на ее лице. Она напряженно всматривалась в угольные глаза, отыскивая в подсознании заветные крупицы, которые бы прояснили ситуацию и пролили свет на ее собственную проблему, но даже сам образ матери заволокла кромешная тьма. – Я ничего не помню.

Роланд резко поднялся, сбрасывая тяжелый кожаный плащ и оставаясь в черной рубахе и брюках, и схватил несколько пустых подготовленных пробирок со стола. Дело становилось запутаннее и туманнее, и внезапная потеря воспоминаний у девчонки подсказывала ему, что с ними мастерски поработал опытный маг. Она выглядела потерянной и уязвимой, но Ротмант гордо игнорировал ее эмоции и безжалостно ругал за неумение пользоваться защитой от телекинеза на последнем курсе обучения. Он приблизился к ней, положив большие пальцы на виски, и рывком поднял ее лицо, заставляя посмотреть ему в глаза. Рея порядком опешила, но осталась на месте, ощущая знакомое чувство страха в груди от присутствия преподавателя артефакторики.

– Советую вам не сопротивляться, иначе будет больнее, – приказал Роланд, и Рея не сразу поняла, что он хочет с ней сделать.

Она почувствовала легкий толчок в сознании, а затем еще один более настойчивый, и впустила Ротманта в мысли, позволяя искать в них все необходимые ответы. Артефактор с помощью телекинеза тонко и аккуратно смотрел сменяющиеся образы, где несколько раз мелькал он сам, но акцентировал внимание на смерти матери. Разобрать что-то из оставшихся обрывков воспоминаний не удалось, и тогда Ротмант переместился в день, когда Рея стала жертвой глупой тренировки однокурсников. Несносные дети метали друг в друга заклинания, называя беспорядочное использование магии стихий поединком, и втянули в придуманную авантюру Уайт. Продержалась девчонка дольше всех, умело отражая атаки, но в последний момент получила удар в спину, когда закрыла собой первокурсника, после чего и начались ее проблемы.

Ротмант хотел прервать погружение в чужие мысли, но образы вновь сменились, и что-то в разворачивающейся сцене зацепило его, не позволяя задуматься о том, что он вмешивается в слишком личное и сокровенное.

Мебель в темной комнате без света покрывали белые ткани, скрывая роскошные золотые узоры на дорогом дереве и подобранное со вкусом убранство интерьера. Рея сидела на широком подоконнике, свесив одну ногу, и безразлично смотрела в окно, наблюдая за хлопьями снега и тяжелым серым небом. Черные брюки, водолазка и пальто до колен нараспашку того же цвета сливались с тьмой в комнате, и на фоне контраста бледная кожа на лице и руках девушки казалась прозрачной и неестественной.

В дверь постучали, а после в комнату вошел мужчина средних лет во фраке с проседью в каштановых волосах и теплыми медовыми глазами. Он кашлянул, привлекая к себе внимание, и, дождавшись реакции девчонки, проговорил:

– Ты снова здесь.

Рея усмехнулась, поглаживая в руках игрушечного потрепанного котенка матери, и, с сожалением покачав головой, спрыгнула с подоконника, беззвучно приземляясь ботинками на мягкий ковер. Она устремила взгляд на полоску света, падавшую из большого зала и мягко окутавшую фигуру мужчины во фраке, и щемящая тупая боль заныла где-то под сердцем.

– Как и каждый Новый год без нее, отец, – с грустью ответила она, оставаясь скрытой в темноте.

– Норты уже ожидают нас на балу, Рея, а ты еще не переоделась.

– Я не пойду.

– Там будет Эбби и твой преподаватель артефакторики.

– Ты думаешь, он достойно оценит мои навыки в создании артефактов за то, что я неплохо вальсирую?

Мужчина тяжело вздохнул, нервно проводя рукой по уложенным в небрежную прическу волосам. Чувство вины не давало покоя и висело над душой, словно грозовое облако.

– Тебе пора двигаться дальше, Рея. Ты же видишь, что скорбь съедает тебя. Это ни к чему хорошему не приведет, – он шагнул вперед в темноту, пытаясь преодолеть расстояние между ними.

– Я задыхаюсь в этом доме. Задыхаюсь от одиночества, от боли и воспоминаний, когда мы были семьей. Настоящей семьей, – она повторила движение отца, отчаянно запуская ладони в собранные в низкий хвост волосы.

– Мы и сейчас семья, – мужчина нежно улыбнулся, наклоняя голову вбок.

– Ты был мне нужен, так нужен, отец, потому что рядом не было никого, – голос девчонки дрожал, вот-вот готовый сорваться. – А ты просто зарылся в своем горе и не хотел меня видеть, и все из-за того, что я напоминала тебе ее.

Лицо мужчины преобразилось, улыбка погасла, и в уголках глаз скопились тонкие морщинки. Он решился подойти ближе, и, сняв перчатки с рук, нежно погладил девчонку по холодной щеке.

– Я был не самым лучшим отцом, Рея, но я люблю тебя, – тихо сказал мужчина.

– И тебе понадобилось шесть лет, чтобы сказать мне это? – она подняла на него небесно-голубые глаза, в которых стояли не пролившиеся горькие слезы, и ее хрупкое сердце, годами покрывавшееся льдом, было готово растаять.

Как раз в тот момент, когда мужчина собрал все мужество, чтобы ответить, на его плечо опустилась тонкая рука, обтянутая в черную перчатку. Позади него встала женщина в бордовом атласном платье с пышной юбкой и с кривой усмешкой обратила внимание на Рею. В ее дьявольских зеленых глазах горела ненависть, а уложенные в тугую косу яркие рыжие волосы пылали на свету огнем. Рея видела на этой искусно надетой маске аристократической дамы трещины, сквозь которые проступала ее истинная лживая сущность.

– Что здесь происходит, Ричард? – надменно вздернула подбородок женщина, собственнически запуская вторую руку в каштановые волосы мужчины.

Мужчина резко отпрянул от девчонки, поспешно надевая кожаные перчатки и делая шаг назад.