Горечь пепла

– В каком месте травма? – Уильямс явно ясновидящий.

– Черт… с рукой проблемы, сегодня наложили швы, – мямлю я.

Мне просто очень стыдно перед ним, и я в последний раз обещаю себе, не быть мудаком. Он такой подставы не заслуживает.

– Ладно, сынок, – слышен тяжелый вздох Уильямса. – На этот раз я что-нибудь придумаю, но…

– Такого больше не повториться, – перебиваю его я.

– Хотелось бы верить. – Через какое-то время, он продолжает. – Поправляйся, сынок, я наберу тебя позже.

Он быстро кладет трубку, и я не успеваю ничего сказать ему в ответ.

Проклятье! Сынок. Так звал меня мой отец, а теперь зовет Том. Я капитально облажался перед ним капитально.

Слышу скрип двери и вижу выглядывающую из проема голову Джона. Он как-то странно выглядит. Неужели на его лице я вижу смущение?

– Кто звонил? – сразу интересуюсь у него я.

– Коллега, – с неохотой отвечает он.

– Значит, тебя сегодня вызывают? – явно чую какой-то подвох.

По нему видно, что он набирается смелости:

– Эээ, нет. Не сегодня. Завтра вечером я приглашен семьей Девис к ним на ужин, – ждет моей реакции.

– Чувак, я понятия не имею, кто это.

– Мистер Девис, он же заведующий хирургией госпиталя, который мы посетили по твоей милости. Он же отец Дилан, – Джон лепечет передо мной, словно пятилетний мальчишка.

– Давай, ещё заикаться начни, – начинаю хохотать я. – И вновь эта малышка Дилан, которая под предлогом укола, любовалась моим задом, а в гости позвала тебя. Несправедливо.

Брат молчит. Похоже, он заглох, раз не в состоянии что-либо ответить. Да и не надо, всё и так понятно.

– Ладно, что от меня-то требуется? – спрашиваю я.

– Поживешь здесь пару дней. Это не просьба, а приказ. Я завтра с самого утра на службе, а вечером, как тебе уже известно, буду на ужине, так что, этот дом в твоем распоряжении. Только прошу, никакой выпивки. Заодно, проветришь и высушишь от алкоголя свои мозги.

С этими словами, он исчезает из дверного проема, оставляя меня одного.

От боли моя голова раскалывается на две половинки, словно кокос. Рука всё также постанывает в районе шва и, чтобы облегчить немного тупое ощущение, тянусь в карман куртки за пачкой сигарет. Ни о чем не думая, закуриваю и смотрю куда-то вдаль. Я делаю еще одну глубокую затяжку, выдыхаю и растягиваюсь на стуле. Именно сейчас мне необходим отдых. Может, Джон прав, мне нужно пожить пару дней у него, дабы не наворотить еще большего дерьма в своей жизни.

Глава 5

Дилан

– Майкл… да, милый, – его руки скользят под мою ночную футболку, которая когда-то принадлежала ему. – Прикоснись ко мне, – ласково сжимает мою грудь, и я выгибаюсь ему навстречу. Еще сильнее закрываю глаза. Чувствую, как его язык облизывает мои соски, а затем легонько будоражит их своим дуновением.

– О, боже, да… – провожу языком по своим пересохшим губам, пытаюсь к нему протянуть руки, но они будто связаны.

Влажная дорожка из поцелуев спускается ниже к моим трусикам. Он сжимает мои бедра руками, и я нахожусь в предвкушении, когда он коснется меня языком, именно там, в самом сокровенном месте.

– Прикоснись… прикоснись ко мне… – умоляю его шепотом. Но в ответ одна тишина, и я не чувствую ни единого его движения. Открываю глаза и вместо карих глаз вижу незнакомые голубые. Дергаюсь, словно от удара. А в голове непрекращающийся звон. Всё звонит и звонит. Хватаю себя за голову и распознаю проблеск рингтона, установленного на моем телефоне.

– Майкл! – зову его вновь. Но он исчезает, как будто его и не было.

Тем временем, надоедливая музыка все играет:

Да, я буду любить тебя,
Малышка, всегда.
И я буду рядом с тобой вечно и один день, Всегда.

Вскакиваю с кровати. Чертов рингтон продолжает звонить. Я не могу сообразить: это был сон или всё же явь?

– Майкл! – громко зову его снова.

Мозги отказываются работать. Растерянно моргаю. Интересно, сколько я проспала. Хватаю орущий телефон на моменте, когда «Бон Джови» уже истерично зовет свою любовь.

– Да, папа, извини, я очень крепко спала, – все еще дрожу всем телом. Между ног влажно, а когда я прикасаюсь свободной рукой к груди, то нащупываю свои торчащие соски. Позорище.

– Добрый день, родная. Дилан, мы с мамой хотели узнать, все в силе? Нам ждать тебя? – папа говорит с надрывом, будто совмещает перетаскивание продуктовых пакетов с общением со мной по телефону.

– Да, конечно. Сейчас только позавтракаю, – отвожу трубку от уха и смотрю на время, – хотя нет, скорее уже пообедаю. Приведу себя в порядок и приеду.

– Хорошо, мы тебя ждем. С тобой все в порядке? Дыхание нестабильное. Отдышка? Может, сердце? – встревожено спрашивает папа.

Знал бы он от чего отдышка.

– Нет, все правда хорошо, просто приснился кошмарный сон, – ну в какой-то мере я не соврала.

В телефоне слышу глухой удар, будто папа ногой открывает дверь, затем кряхтение и стук. Он что-то говорит мне, но из-за шумных звуков в трубке я не могу разобрать что именно.

– Детка, не опаздывай. Мама собралась делать лазанью и твой любимый тирамису. Надеюсь, ты не откажешься полакомиться здоровой пищей, – в телефоне опять слышен шум и треск.

– Милая, надень то платье, в стиле Одри Хепберн, которое я подарила на Рождество. Ну, ты поняла, с белым воротничком, – мама выхватывает телефон у папы. – Стивен, не урони пакет. Господи боже, как ты справляешься в хирургии? Дома ты все разрушаешь, – хихикает она, после хлопка. Я-то знаю, по какому месту был хлопок.

– Хорошо мама. Я пообедаю и буду у вас к шести.

Мы прощаемся, и после я иду умываться.

Мои родители за все тридцать пять лет совместной жизни до сих пор ведут себя, как молодожены. Папа часто целует маму, и мама не остается в долгу. К сожалению, у меня не получилось как у них. Встаю под душ и смываю с себя мысли о Майкле.

Почему он приснился мне? Я уже очень давно не переживала подобные эмоции. И больше всего меня смущает то, что цвет глаз был точно не его. Отдаленно знакомый, но не его.

Обматываюсь одним полотенцем, вторым – отжимаю и протираю волосы. На скорую руку сушу их феном. Надо еще успеть перекусить, но так как мои кулинарные способности заканчиваются подгоревшим тостом, решаюсь на хлеб и арахисовое масло.

– Кел, привет. Как малыш? – спрашиваю с набитым ртом, пытаясь проглотить свой обед.