Одним лайком меньше

Крякнув, приземляюсь на кафельный пол.

От эскалатора до книжного магазина метров шесть. Три больших шага.

– Ой, папочка, – говорит Коко.

Я прижимаю ее к себе слишком сильно, но ничего не могу с собой поделать. Поднимаю на руки и кружу.

– Папочка, – повторяет она.

Ставлю ее на пол. Она поправляет платье.

Мое сердце по-прежнему едва не выпрыгивает из груди.

– Коко, разве мы с мамой не говорили тебе, что нельзя уходить без спроса?

Главное – вести себя спокойно, но твердо. Строго, но не агрессивно.

Вот она, извечная проблема: хочется накричать на ребенка за то, что он так тебя напугал, и в то же время задушить его в объятиях.

Присаживаюсь на корточки и заглядываю Коко в глаза. В книгах написано, что перед серьезным разговором с маленьким ребенком нужно установить зрительный контакт.

– Ты меня слышишь? Никогда больше так не делай, моя радость. Поняла?

Коко рассеянно кивает. Ее внимание по-прежнему приковано к экрану.

Главное – с ней все в порядке. Моя дочь цела и невредима. А то, что я увидел на эскалаторе…

Снаружи идет дождь, поэтому в торговом центре много посетителей в куртках. Есть молодые, есть пожилые. Некоторые еще не успели снять капюшоны. Я оглядываюсь, но никто не обращает на нас внимания. Знакомой розовой куртки нигде не видно. Вокруг только черные, голубые, зеленые и желтые.

Возможно, я ошибся и рядом с Коко никого не было. Может, задержался случайный прохожий, а может – чем черт не шутит – просто игра света, помутнение рассудка, отражение отражения…

Справедливости ради надо сказать, что тогда, на эскалаторе, я особенно не вглядывался.

Снова крепко обнимаю Коко. В какой-то момент она теряет терпение и начинает ерзать в моих объятиях. Не сразу, но все-таки я отпускаю ее.

И только тогда замечаю: моя дочь держит в руке нечто странное.

Глава 4

Удивительно, сколько всего можно узнать о человеке по его адресу.

Чандос-роуд, 14.

Пробив адрес по «Зупла»[2 - «Зупла» – британская онлайн-база объявлений о покупке, продаже, аренде недвижимости.], можно выяснить стоимость дома, посмотреть фотографии, а если повезет, даже полистать поэтажные планы. В последний раз дом номер 14 по Чандос-роуд выставлялся на продажу в конце двухтысячных и ушел за пятьсот пятьдесят тысяч фунтов. Эмми подробно описывала в блоге, сколько усилий стоил ремонт. Они подновили оранжерею, пристроили к дому террасу, снесли стену в гостиной, избавились от дешевого искусственного камина, коврика в ванной и бирюзовой плитки в прихожей, а в маленькой комнате на втором этаже сделали детскую. Соответственно, большая комната – спальня с отдельным санузлом. Как просто. Все эти сведения находятся в публичном доступе. Два-три клика – и вот, водя пальцем по экрану, ты невидимкой бродишь по их дому, этакий цифровой призрак. Эмми мечтает о садике побольше. Теперь я понимаю, почему. Удивительно, как им удалось выкроить место, чтобы построить сарайчик для Дэна.

По почтовому индексу легко вычислить кафе, куда Эмми заходит с детьми после утренней прогулки и где ее муж иногда пишет свой роман за чашкой кофе. Открываешь «Стритвью» – и видишь, как удобнее всего добраться до метро или парка. Можно вычислить, какой детский сад посещает их дочь, и проложить до него кратчайший маршрут. Сразу ясно, где находятся игровая площадка и киоск со сладостями, который так любит Коко.

Очень странное ощущение. Просто голова кругом…

Иногда мне представляется, будто я смотрю в пруд с золотыми рыбками, у нас был такой в школе. Бывало, наблюдаешь, как они безмятежно занимаются своими делами, а в глубине души сознаешь, что в твоей власти кинуть камень или ткнуть палкой – просто так, чтобы поглядеть, как рыбки в страхе мечутся туда-сюда. Или можно поймать одну и вытащить из воды; тогда остальные попрячутся в водоросли, помахивая хвостиками, – только их и видели…

Порой тебе кажется, что ты не способна сотворить подобное с живым существом. Нет-нет, это не про тебя.

А порой ты уже не так в этом уверена.

Много лет назад, в школе, я была хорошей девочкой, вежливой и доброй. Все так говорили.

В последнее время я ловлю себя на размышлениях о том, чего мне на самом деле хочется, и это меня пугает. Боюсь, я превращаюсь в чудовище.

Дэн

«Какая гадость!» – вот моя первая мысль. Без преувеличения, это самая уродливая мягкая игрушка, какую я видел. Вместо глаз – растрескавшиеся пуговицы. Замусоленные уши почернели от грязи. Одна бретелька комбинезона порвана. Рот похож на неровно зашитый разрез. Так и хочется выхватить игрушку у Коко из рук, швырнуть в мусорную корзину, а потом протереть нас обоих санитайзером.

Но тут меня посещает вторая мысль – когда моя дочь уходила из обувного магазина, этой штуки у нее не было.

Мы с Эмми договорились, что не будем ругаться при детях. Обычно – хочу особо это подчеркнуть – прокалывается как раз Эмми. Именно она произносит слово на букву «б», когда из открытого буфета выпадает пачка муки и ее содержимое рассыпается по всей кухне. Именно она сквозь зубы (но вполне отчетливо) обзывает «долбое…» тех, кто влезает перед нами в очереди в аэропорту. Именно ей приходится увиливать от объяснений, что такое «пое…нь», якобы обнаруженная ею на кухонном столе. Однако сейчас мои нервы натянуты до предела, поэтому я не сдержался.

– Господи, Коко, где ты взяла эту хрень?

Всякий раз, когда рявкаешь на ребенка, наступает ужасное мгновение тишины: глаза Коко расширяются, наполняются слезами, она замыкается в себе. Дочь запоздало прячет игрушку за спину.

– Нигде.

– Покажи.

Она подчиняется, неожиданно медленно и неохотно.

– Спасибо, – говорю я.

Встаю на колени, подвергаю игрушку тщательному осмотру. Это собака, медведь или обезьяна? Непонятно. Если у этой твари и был хвост, она давно его лишилась.

– Это чье, Коко? – спрашиваю уже спокойнее.

– Мое.

– Нет, солнышко, точно не твое. – Брезгливо держу игрушку двумя пальцами. – Где ты ее взяла? Постарайся вспомнить.

Коко отводит взгляд.

– Может, нашла?

Она невнятно дергает плечом.

– Если вспомнишь, где нашла эту зверюшку, – говорю я, – мы пойдем и вернем ее на место. Ее потеряли – возможно, выронили из коляски… Представляешь, как расстроится хозяин, мальчик или девочка, когда придет домой и обнаружит пропажу!

– Это мое, – повторяет Коко.

– В каком смысле «твое»?