Непара

Глава 14

Алиса

Я никогда не навязывалась парням, а теперь, бегая за Егором, понимаю, что занятие это паршивое. Потому что всю неделю он меня явно игнорировал в плане секса, и с каждым днем, когда я давила сильнее, это становилось заметнее. Он то переводил все в шутку, то банально убегал домой, ссылаясь на какие-то там дела, то «так спать после тренировки хочется, давай просто полежим?».

Мне неловко, и я не понимаю, в чем дело. Мне дико уже даже касаться его, потому что я-то его хочу, а он отталкивает! У меня так комплексы появятся, потому что я уже даже несколько раз сидела у зеркала, пытаясь понять, что со мной не так.

Лизка дала дельный совет по поводу соблазнения, потому что красивое белье, надетое на красивую девушку, наверняка сработает, хотя, сказать честно, волнение бешеное, потому что страх, что оттолкнет, все еще есть. Я даю Колосову последний шанс, хоть и не говорю ему об этом, но другого выхода банально не вижу.

В торговый центр и в магазин белья забегаю сама, умоляя Егора остаться в машине, быстро беру самый прозрачный черный комплект своего размера и возвращаюсь, замечая хмурый взгляд Колосова.

– Что-то случилось? – спрашиваю осторожно, когда мы выезжаем с парковки. – Кстати, у меня сегодня родителей нет, они уехали к тете на несколько дней, так что поехали? Если хочешь, что-нибудь закажем.

Вижу, как Егор напрягается и сжимает руль так, что тот почти жалобно скрипит. Да что с ним?! Неужели я настолько ему неинтересна? Не хочу в это верить, если так, то к чему было все? Ухаживания, красивые слова, обещания? Зачем добивался тогда, влюбил в себя для чего?

Настроение падает в секунду, а молчание Егора добивает и вовсе. Мне уже ни белья не хочется, ни секса, только сходить в душ и лечь спать, сунув наушники в уши.

Но Егор, видимо, замечает смену моего настроения и решает сжалиться. Он берет мою руку, целует пальчики, как делает всегда, и кивает, отвечая на вопрос, поедем ли мы ко мне.

– Поехали, Неженка. Ничего не заказывай, сами что-нибудь приготовим.

О нет, хороший мой, сегодня, я надеюсь, нам с тобой будет не до готовки.

Вслух, конечно, я такого не произношу, но в глубине души улыбаюсь, да так коварно, что рога чертенка уже просятся наружу.

Домой мы приезжаем быстро, поднимаемся в квартиру, и Егор тут же сбегает в душ, не успев даже толком снять верхнюю одежду. Что с ним такое… Может, чесотка какая? Пока Егор плещется, достаю белье, любуясь приобретением, и вздыхаю, надеясь, что хотя бы это сработает.

Егор выходит в одних джинсах, натягивая футболку по пути, и я чуть ли не как кошка облизываюсь, рассматривая мускулистый торс. Ну что ж так красиво-то…

– Прости, что сбежал, Неженка, на меня в кафетерии сегодня кофе пролили, футболка сменная была, а вот на коже все равно все липло.

Улыбаюсь, радуясь, что побегу нашлось адекватное объяснение, и подхожу к Егору, крепко его обнимая. Он по привычке уже целует меня в волосы и прижимает к своей груди, и я таю от этой нежности, понимая, что готова стоять так целую вечность. Если, конечно, он опять меня не пошлет и мы не расстанемся.

– Я тоже быстро в душ, ладно? – поднимаюсь на носочки и целую Егора. – Можешь пока фильм включить, я скоро.

Убегаю в ванную, быстро принимаю душ и натягиваю белье, любуясь отражением. Сидит отлично. Господи, да я сама бы себе дала в таком виде, серьезно.

Делаю пару фоток, отправляю Лизе, получаю в ответ «Выгоняй, к чертям, Колосова, я сейчас приеду». Улыбаюсь, что выбрала правильно и белье, и подругу, и надеваю теплый халат. Вдогонку приходит эсэмэска, открываю и хохочу от этой дурочки, потому что она прислала фотку со свечкой и написала «Начинаю молиться».

Выхожу из ванной с таким волнением, как будто мне пятнадцать и это будет мой первый секс. Хотя, честности ради, даже тогда я не волновалась так сильно.

Егор лежит и щелкает каналы на телике в моей комнате, закинув руку за голову, а я опять любуюсь тем, какой все-таки красивый мужик мне достался. Ну прям мечта, правда. Не зря по нему половина универа сохнет и бесит меня. С другой половиной пусть Гаврилова разбирается, это ее рукастого поклонницы, слава богу, не моего.

– Выбрал фильм? – захожу в комнату и ловлю на себе очень заинтересованный взгляд. Егор облизывает губы, чуть приподнимается на кровати и явно нервничает, хотя я, на секундочку, все еще не сняла халат. Так какого черта он бегает от меня, если так сильно хочет? И хочет же, дураку понятно, даже в трусы заглядывать не надо.

Подхожу к кровати, полная решимости, скидываю халат и сразу сажусь сверху на Егора, упираясь руками в его грудь. Сердце под ладонью колотится так быстро, словно он бежал кросс, дыхание сбивается к чертям, а зрачки блестят так ярко, как будто он смотрит не на меня, а на звезды.

– Неженка, ты чего? – спрашивает, но руки на бедра все-таки кладет, чуть поглаживая. Белье не скрывает, по сути, ничего. Здесь нет кружева, просто полупрозрачная сеточка, под свитер и на учебу такое точно не наденешь, а вот сюда… То, что нужно.

Наклоняюсь, касаясь грудью груди, целую Егора в кончик носа и шепчу, точно зная, что выгляжу потрясающе:

– Я хочу тебя, Колосов. Ты достал уже бегать от меня.

– Неженка, послушай…

– Нет, это ты послушай! – перебиваю его, не хочу отмазок. Все. Если он снова откажется, то может прямо сейчас проваливать и катиться на все четыре стороны, я унижаться больше не намерена. – Целую неделю ты делаешь вид, что не понимаешь намеков и не хочешь меня. Вечно тебе куда-то надо, ты устал или еще что-то. Мы встречаемся, Колосов. А взрослые люди в отношениях спят друг с другом, и нет, я сейчас не про сон. Если ты меня не хочешь, то можешь проваливать и никогда ко мне не подходить больше, а если хочешь, то какого черта?

Он пару секунд смотрит на меня пристально, о чем-то думает, анализирует, а потом рычит, резко переворачивает нас на кровати и оказывается сверху, вжимаясь в меня. Господи… А можно было раньше так?

– Как, скажи, ты могла такое подумать? – шепчет и тут же коротко целует в губы, но так страстно, что колени дрожат. – Неженка, ну ты же неженка… Моя нежная девочка, которую надо обнимать и целовать, сдувать пылинки. Я не хотел на тебя давить.

– Красиво, но чушь. – В такой позе я отношения еще не выясняла, конечно… Но с Колосовым все точно как на американских горках. – Я сама на тебя давила целую неделю, мог бы догадаться, что я не расстроюсь, если мы займемся сексом раньше, чем состаримся. Говори правду.

– Ладно. – Он опускает голову, вжимаясь лицом между моих грудей, и я затаиваю дыхание, когда он оставляет там влажный поцелуй, разнося по телу огромные мурашки. – Я помню, что мы говорили о проблемах с доверием, что после бывшего ты не можешь никому поверить и все прочее. Я боюсь спугнуть тебя напором, потому что не хочу сделать больно и лишиться тебя.

Закатываю глаза. Хорошо стелет, зараза, вот только до правды оно все как-то не дотягивает. Силой давлю на его бока ногами, снова оказываюсь сверху, усмехаясь, хорошо ощущая стояк сквозь джинсы. Как бы ни сопротивлялся, тело выдает все.

– Я бы поверила, правда, но тебе не кажется, что если я сижу сейчас тут в одних трусах, то у меня нет никаких проблем с доверием тебе, мм?

Егор закрывает глаза и закусывает губу, и выглядит так сексуально, что у меня внутри все переворачивается. Я понимаю, что перед сексом нужно все-таки обсудить происходящее, потому что этот момент очень волнительный, но раздевать-то никто не запрещал? Тяну футболку Егора вверх, радуясь, что он не сопротивляется, и отбрасываю ненужную ткань в сторону, касаясь пальцами мускулистого торса. Егор красивый. Крепкий, широкоплечий и вообще такой, что я боюсь оставить влажное пятно на его джинсах, потому что сижу на нем в одних только тоненьких трусиках.

Колосов смотрит, пожирает взглядом, кладет руки на мои бедра и касается жадно, ставит метки раскаленными пальцами, пока я пытаюсь дышать более-менее размеренно и не терять сознание от резко подскочившей температуры в комнате.

Он так же молча проводит руками по ягодицам, поднимается к талии, ощутимо сжимая ту пальцами, ведет вверх к груди, сквозь сетку белья касаясь сосков, отчего я вздрагиваю и ерзаю на бедрах, еще сильнее ощущая его желание.

– Ну вот и скажи мне, какого черта ты держишься? – шепчу, чуть ли не всхлипывая от таких нужных касаний.

– Я боюсь сделать тебе больно, Неженка, – говорит серьезно, взглядом все равно продолжая блуждать по телу, которое непрерывно оглаживает руками. – Ты Неженка, с тобой нужно сладко и нежно, черт возьми, а мне так хочется тебя отшлепать и придушить, что аж свербит все, понимаешь? – Хриплый шепот, доводящий до сумасшествия. Что ж, этого я, конечно, представить и правда не могла… – Я не умею нежно, я люблю грубо и жестко, и ради тебя я готов сдерживаться, только боюсь, что не получится и ты от меня уйдешь.

– Колосов, – хмыкаю, наклоняясь к губам парня, – скажи честно, я сахарная? Хрустальная, может? – Смотрю в его глаза и улыбаюсь, когда он машет головой. Не хрустальная, уже хорошо. – Тогда почему ты решил, что я буду против, если меня отшлепать? Я, может, только этого и жду…

Колосов застывает. Открывает глаза пошире и смотрит с таким диким недоверием, что я не понимаю, плакать мне или смеяться.

– Ну что ты смотришь? Ты думал, я хочу, чтобы ты по мне перышком водил и в щечки целовал? Ни черта, Колосов, если у меня фамилия Нежнова, это не значит, что я не хочу, чтобы меня отшлепали, поня…

…тно тебе.

Так и остается недосказанным, потому что разговаривать Егор явно больше не собирается.

Застежка лифчика отлетает к чертям, когда Егор срывает его одним резким движением. Всхлипываю и задыхаюсь от напора, когда губы Колосова обрушиваются поцелуями и легкими укусами на мою грудь.

Егор… Боже! Тот человек, который дарит цветы, носит на руках и бегает в магазин мне за йогуртами, совершенно точно какой-то другой Егор, но мне очень нравится и тот, который сейчас передо мной.

Он жадный, дико страстный, он целует мою грудь, сильно сжимая руками бедра, выводя из себя. Я все еще сижу сверху, но совершенно не чувствую себя главной. Поддаюсь напору, распадаюсь на атомы и отвечаю на поцелуи, когда он наконец-то поднимается к моему лицу.

– Как ты только подумать могла, что я тебя не хочу, – хрипит в поцелуй, а потом снимает меня с себя практически одной рукой, начиная торопливо стаскивать уже такие мешающие джинсы. – Тебя вообще невозможно не хотеть, ты понимаешь? Ты себя видела вообще?

– А ты себя видел? – Хохочу вперемешку со стонами, когда Егор резко притягивает к себе за шею и покрывает поцелуями ключицы. Прижимаюсь ближе, обхватываю крепкую спину руками, чувствую грудью горячую кожу и закатываю глаза от наслаждения, когда Егор спускается поцелуями по моему животу, останавливаясь у самой резинки трусиков. – Отнекивался от меня, как будто… Егор!

Он снова выпрямляется, рукой уже хозяйничая снизу, даже не снимая белья. Теперь я вижу, как тяжело ему было сдерживаться, раз сейчас он ведет себя так, как будто только вчера в лесу охотился на мамонта.

– Что? Переборщил? – Он тут же останавливает движение пальцами, обеспокоенно заглядывая мне в глаза.

– Боже, Колосов, просто заткнись и продолжай, – шепчу, пряча лицо в шее этого невероятного мужчины, и кусаю его плечо, когда он слишком правильно надавливает этими удивительно ловкими пальцами. – О-о-ох… Господи, как ты мог лишать меня этого, какой же ты…

– Какой?

Его улыбка точно дьявольская, и я не успеваю осознать, как уже лежу на спине, а по ногам моим стягивают трусики. Он избавляется и от своего белья, параллельно доставая из кармана брошенных на пол джинсов презерватив, и у меня появляется пара секунд, чтобы перевести дух и еще раз полюбоваться шикарно сложенным Колосовым.

– Ну так какой? – Усмешка порочная, но мне нравится так, что подкашиваются колени, которые Егор тут же раздвигает и надавливает пальцем на клитор, срывая с губ стон. Два пальца скользят внутрь, я выгибаю спину и кусаю губы, не в силах уже мыслить хоть о чем-то, кроме этого невыносимого мужчины, но он отступать не собирается. Наклоняется, кусает меня за сосок, целует в ключицы и поднимается к губам. – Ответишь?

– Невыносимый, мамочки! Колосов!

Я не успеваю за его движениями и понять, когда он успел достать пальцы, тоже не успеваю. Я чувствую только невероятную наполненность, горячее тело и безумно вкусные губы, ласкающие мои.

Мне жарко и дико холодно, меня колотит, и, кажется, от кожи исходит пар, пока Колосов двигается, выскальзывая катастрофически медленно и безумно резко толкаясь внутрь.

Я не могу сдерживать стоны, я царапаю спину и кусаю плечи, пытаюсь подмахивать бедрами, но Егор держит слишком сильно, почти обездвиживая.

– Если что, хлопни по руке, ладно?

Киваю, ощущая пальцы, смыкающиеся вокруг шеи, и таю от заботы. Он все равно сдерживается, чтобы не переборщить, и я готова хоть замуж за него выйти прямо сейчас.

Он давит не сильно, никакой боли нет, но легкое удушье усиливает все ощущения в несколько раз.

Шлепки громче, рык зверинее, а жар по телу разливается уже лавой. Глаза закатываются, Егор двигается резче, сильнее, быстрее, и, когда я чувствую, как волна оргазма поднимается, стремительно накрывая меня, Егор целует в губы, проглатывая мой вскрик, и замирает, так и не дав мне кончить.

– Подожди меня, не так быстро, – шепчет мой личный дьявол, целуя глубоко и страстно, ожидая, пока я чуть успокоюсь. Егор гладит меня по низу живота, чуть надавливая ладонью, и это движение словно дает мне еще острее ощутить его внутри. Я всхлипываю и открываю глаза, глядя на слишком довольное лицо Колосова, а через мгновение уже сижу на нем сверху.

Кажется, хоккеисты не только выносливые, но еще и дико проворные, потому что он переворачивает нас так быстро, что я не успеваю ничего понять, а осознание того, что он до сих пор во мне… Ох. Это поднимает новую волну возбуждения внутри, и я покачиваюсь, сжимая в ладонях собственную грудь.

– Неженка, ты такая красивая, – рычит Колосов и поднимается на локтях, снова захватывая в плен мою грудь, одним резким движением отстраняя мои руки.

Хватаюсь за сильные плечи и раскачиваюсь в удобном мне темпе, но у Егора, кажется, исключительно свои планы по поводу нашего секса.

Он берет меня за бедра, сжимает сильно, почти до боли, а потом отпускает руки и с ощутимой силой шлепает по очереди, обжигая чуть влажную кожу.

– Не больно? – снова волнуется, страстно целуя меня в шею.

– Просто заткнись, Колосов, иначе, клянусь, я… Да!

Удар за ударом, волнами возбуждения растекающие по телу. Мы прижаты друг к другу, Егор максимально глубоко во мне, а губы беспорядочно целуют везде, куда только могут дотянуться.

Нахожу пристанище для ладоней в волосах Колосова и с силой сжимаю пряди, снова чувствуя приближение оргазма. И Егор чувствует.

Перестает меня шлепать, хватает за задницу и начинает быстро насаживать на себя, с силой толкаясь своими бедрами. Целует грудь, ставит засос на ключице и кусает за нижнюю губу, когда мы оба дрожим и стонем в таком долгожданном оргазме.

А потом наступает тишина.

В тишине слышны только хриплое тяжелое дыхание и, кажется, синхронный стук наших сердец, работающих в сумасшедшем темпе.

Обнимаю Егора и целую так сладко, как только умею, и он тоже возвращается в обличье сладкого котика, нежно покусывая мои губы.

– Знаешь, я уже все что можно себе напридумывала, пока пыталась понять, почему ты меня отталкиваешь, – хохочу, когда Егор закатывает глаза, а затем аккуратно укладывает меня на постель.

– Даже не хочу спрашивать, что вы там с Лизой думали. Коротышка наверняка решила, что я импотент.

– Почти, – смеюсь, пока Егор возится у кровати, и радуюсь, когда укладывается головой мне на живот.

– Прости, если сделал бо…

– Заткнись.

– Ладно.

Глава 15

Артем

За все свои двадцать два года я не чувствовал себя так хреново, как за последнюю неделю. У меня дико болят все мышцы, хотя я ни хера не делаю, раскалывается голова и чешутся кулаки кому-нибудь треснуть, в идеале несколько раз, чтобы выпустить злость и хоть немного успокоиться.

Но она только копится, и даже сигареты не помогают, а когда кажется, что успокоиться немного все же выходит, появляется Гаврилова. Как специально, как будто знает, что у меня и так подгорает, она еще сильнее разжигает огонь. И не боится же мелочь, что и ее взрывной волной прибьет. То ногтями своими длиннющими у лица вертит, рассказывая лекцию о вреде курения, то мораль мне читает, делая грозный вид, хотя вся грозность испарилась, стоило ей встать на лавку, чтобы выше казаться.

Я вообще ни хера не понимаю, что этой мелкой от меня надо. Просила тренировать, я тренировал. Не устроило что-то, а я-то при чем? Вечно эти женщины себе что-то в башке накрутят, а мужики виноваты. Не, ну офигеть.

Я, говорит, помочь хотела. А, ну спасибо, конечно, а я просил? Все как с цепи сорвались со своим хоккеем, а я, блядь, ни хера не просил!

Мало того что и Колос на мозг капает, что в команду надо возвращаться и парни без капитана слаженно работать не могут, так теперь и коротышка подключилась, мать Тереза. Помочь она решила. Себе бы помогла, на турниках бы висела, глядишь, и не пришлось бы в споре на лавку запрыгивать, чтобы выше казаться.

Короче, с кем подраться я не нашел, а вот на Лизу наехать и вмятину в шкафчике сделать все же умудрился, не сдержался.

Настроение пиздецки паршивое, заехал за пивом и целый день смотрел телик, прерываясь только на покурить, не отвечая ни на звонки, ни на эсэмэски, потому что достали все так, что сил не осталось терпеть это все.

И вроде выспался, вроде проснулся с настроением чуть лучшим, чем было вчера, сходил в душ, выкурил еще парочку, сожрал что-то мясное, что нашел в холодильнике, день все равно оказался абсолютно конченым.

Потому что, когда я пошел открыть дверь после звонка, я пожалел сто раз, что не притворялся плесенью и не лежал молча, пока не перестали бы звонить.

Потому что приехала мама.

Савельева Наталья Дмитриевна, женщина, которая разочаровалась в своем сыне и теперь не упускала ни единой возможности ему об этом напомнить.

Стою, смотрю на нее, а челюсти сами собой сжимаются от ее оценивающего взгляда. Мама всегда так делает. Ей бы генералом быть, серьезно, она бы всех быстро построила.

– Привет, ма. – Целую в щеку и отхожу, впуская ее в квартиру, пытаясь казаться примерным сыном, хотя знаю, что с этой женщиной такое не прокатит. Пока я не пойду работать в фирму отца и не стану носить каждый день исключительно костюмы, она не перестанет фыркать при виде меня и закатывать глаза на свое разочарование.

Ради нее я пошел учиться на юриста, но на этом благотворительность в фонд желаний родителей закончилась. Мне это не нравится, это вообще не мое, и учусь я там только потому, что это является последней соломинкой, из-за которой мать все еще от меня не отказалась.

– Опять в своих растянутых шмотках, – фыркает и входит внутрь, сразу располагаясь в гостиной. Что и требовалось доказать, любое мое действие будет воспринято в штыки. Даже одежда.

Падаю в кресло, пытаясь не злиться, потому что настроена мама вообще не дружелюбно, это видно по поджатым губам и прищуренным глазам, которыми она обводит каждый сантиметр комнаты. Хорошо хоть, срач убрать успел и бутылки из-под пива выкинуть, иначе скандал начался бы сразу, и не факт, что вообще закончился бы.

Мама молчит, а я первым разговаривать не собираюсь. Все, что ни скажу, будет с сопровождением недовольства, поэтому молчать пока лучший выход. Достаю из кармана телефон, чтобы найти спасение хотя бы там, но настойчивая женщина вырывает гаджет из рук, глядя на меня так сурово, как будто я не телефон взял, а автомат Калашникова.

– Убири эту гадость, поговори с матерью, – произносит серьезно, и я закатываю глаза. Ну вот, молчание закончилось.

– Даже боюсь спросить, о чем ты хочешь поговорить, мам.

– Вообще-то я хочу поговорить со всеми своими детьми. Где Ксения?

– Я откуда знаю? Она мне не отчитывается.

– Не дерзи, – хмурится мать, выводя меня из себя. Я-то думал, что вчера злился, но, как выяснилось, вчера был вообще не предел. – Раз живете вместе, значит, должны знать, кто и где. Пока ты жил со мной, я всегда знала, где ты и чем занят.

– Это ты так думаешь, – хмыкаю, понимая, что говорю это зря, но сил молчать в тряпочку просто нет.

– Прекрати так разговаривать с матерью! Это ты выбрал уйти от нас, я тебя не выгоняла, чтобы выслушивать сейчас такой тон!

– Да конечно! – пытаюсь держаться, но не получается ни черта. – Все, мам, правда, давай закроем тему. И отдай уже телефон, мне не десять.

– Не отдам, пока твоя сестра не соизволит ответить, – снова хмурится мать, наконец-то присаживаясь на диван, убирая стойку надзирателя.

– Ну так, может, ей надо позвонить, чтобы она ответила? – Стучу пяткой по полу, отыгрывая мелодию, которая засела в голове еще с утра, пытаясь отвлечься хотя бы на это, но не выходит ни черта. Слишком сильно меня все достало. Слишком.

– Не надо никому звонить. – На пороге появляется Ксюха, и я вздыхаю с облегчением. Ну слава богу. Ксеня тоже, конечно, не супердочь, по мнению мамы, но она хотя бы жизненный путь ее ценит, поэтому есть вероятность, что сеструха меня спасет. – Мам, что случилось? Почему ты здесь?

– Да вот решила своим бессовестным детям в глаза посмотреть. Одна замуж выскакивает, слова не сказав, другого из команды выгоняют за пьянство. Объясниться не хотите? – Мама поднимается с дивана и упирает кулаки в бока. Плохой знак. Очень плохой. Максимально дерьмовый знак. Смотрю на Ксюху и развожу руками: я не при делах, я не приглашал, я сам не рад. Знаю, что сестрица поймет и без слов, и по сочувствующему взгляду вижу, что не ошибся. Кто, как не она, поймет меня, когда речь идет о нашей матушке.

Злость поднимается к горлу, когда до меня доходит, что мама вынюхивала про команду. Я мальчик не маленький, и звонить, жаловаться на поведение, как в детском саду, никто бы не стал, поэтому она наверняка сама все узнала, еще и обрадовалась, надеясь, что теперь я точно уйду работать в фирму отца. Ну-ну.

– А давайте сначала поедим, – говорит Ксюха, пытаясь улыбнуться, – и выпьем. После уже поговорим.

И минут на сорок мы все зависаем на кухне, пытаясь приготовить ужин, который у меня язык не поворачивается назвать теплым и семейным. Мама постоянно косо смотрит, а волна злости внутри поднимается еще выше, грозясь затопить все вокруг. В идеале бросить бы все к чертям и сбежать на хрен отсюда, но я и так в глазах матери уже какой-то отброс общества, надо все-таки постараться не разочаровать ее до конца. Если, конечно, это возможно.

– Артем… – Мама, словно нарочно, скребет ножом по тарелке, проверяя мои нервы на прочность. Вино, которое притащила Ксюха, вообще не хочется, а вот что-то покрепче я бы выпил с удовольствием, да только явно не при маме это делать после всего, что она узнала. – Я даже не буду спрашивать, как это произошло. Случилось и случилось. Но нужно жить дальше и думать о завтрашнем дне, а не сидеть на шее сестры.

– Он и не сидит, – говорит Ксюха, и я киваю ей в благодарность, пережевывая кусок мяса. Жру, только чтобы закрыть рот и не наговорить ничего лишнего. Знаю, что мама снова поднимет тему о компании отца, и от этого непроизвольно сжимаются кулаки. – Мы с Темой все честно поделили, и он тоже вносит финансовый вклад в съем жилья.

– И откуда деньги? – смотрит строго то на меня, то на Ксюху. Недовольная до ужаса. – Ему об учебе думать надо, а не о том, где бы заработать на крышу над головой.

– Мам! – Не выношу нравоучений и рычу, уже даже не пытаясь сдерживаться. – Сам разберусь. К отцу кланяться не пойду, даже не проси.

– Нет, ну а ты куда смотришь? – принимается за сестру. – У него скоро диплом! А он будет по стройкам шататься, чтобы денег заработать? Спортивной стипендии теперь не видать, денег ему отец не даст, и что? Будет приживалкой твоей?