Убийственная жестокость

– На мой взгляд, слишком вычурно. – Бросил Дэвид, будто вовсе не интересовался бизнесом своего клиента. – Но вроде бы ничего.

Слишком резко поменялось мнение мистера Блейка о том, что ещё недавно вызывало в нём положительные эмоции. Французские блюда, месье Лапье, она сама. Мишель вдруг почувствовала, что Дэвид стал относится к ней по-другому. Может, ему не пришлось по вкусу, что она встречалась с клиентом вне работы? И что так непринуждённо разговаривала с ним при встрече в офисе? Может, он категорически против того, чтобы они общались вне работы? Но она ведь не знала, кто такой Гэбриэл, до сегодняшнего утра. И если мистер Блейк потребует прекратить их общение, Мишель поняла, что очень огорчится. Она бы хотела ещё раз увидеться с гостем из её любимого Парижа, потому что питала томительную привязанность ко всему французскому.

Их встретили, словно высокопоставленных гостей во дворце падишаха. Гэбриэл сам вышел в фойе, чтобы поприветствовать старого приятеля и провести его с новой помощницей к столику.

Всё уже давно было готово. Тот самый официант Даниэль вышколено мялся у зарезервированного местечка у окна, виртуозно раздал меню и так же виртуозно собрал заказ. Пока мужчины выбирали, чем бы им перекусить, Мишель поглядывала на них из-за картонного меню и пыталась разобраться, какое настроение витает над столиком.

Гэбриэл как обычно лучился светом и искренним гостеприимством – он как будто был на седьмом небе от того, что принимал гостей в своих владениях. Дэвид же был сдержан и суховат, едва ли проронил два слова на входе и напустил на себя дымку серьёзности, с чем не справился его привычный деловой костюм.

Мишель почти не притронулась к своему салату Лионез, прерываясь каждую минуту на то, чтобы переводить воодушевлённую речь месье Лапье. Говорил, в основном, он. Восхвалял Дэвида за то, как три месяца назад тот мастерски справился с иском против «Еtoile». Какой-то посетитель угодил в больницу из-за аллергической реакции на чеснок, который добавили в Буйабес. Разбирательство было проще простого, особенно для такого опытного юриста, как Дэвид Блейк.

Он предоставил судье неопровержимые доказательства: клиент не предупредил о том, что у него имеется непереносимость какого-то продукта, он не удосужился почитать состав блюда, хотя все ингредиенты, включая несчастный чеснок, были указаны в меню. Но самым веским аргументом стало то, что мужчина уже был замечен за подобными махинациями. Дэвид провёл собственное расследование и выяснил, что в последние два месяца аферист уже побывал в «Блэк Олив», «Чарльстоне» и «Петит Льюис Бистро», заказывал какое-нибудь блюдо и тут же сваливался с анафилактическим шоком. На следующий день иск о нанесении вреда предоставлением некачественных услуг уже лежал в кабинете судьи. Два дела он даже умудрился выиграть, содрав с владельцев «Блэк Олив» и «Чарльстона» по 200 000 долларов за причинённый ущерб.

Но Дэвид Блейк не собирался вестись на подобные глупости. Он живого места не оставил на истце и его адвокате в суде, выставив обоих полными кретинами, а мужчину ещё и нарушителем закона. Тому пришлось выплатить огромный штраф и искать адвоката по уголовным делам, чтобы оправдаться от обвинений в мошенничестве. Так что все его «награбленные» деньги разлетелись быстрее, чем голуби из-под колёс автомобиля.

– Вы бы видели его в деле, Мишель. – Смеялся Гэбриэл, вспоминая тот случай. – Я присутствовал на заседании, хотел лично увидеть физиономию того болвана, что решил обманом высудить у меня деньги. И скажу честно, это было нечто! Дэвид был похож на тигра на охоте. Он вгрызался в адвоката обвинения, как в горло антилопы, и при этом оставался спокойным, как удав.

Мишель самой стало любопытно, как ведёт себя её начальник вне стен кабинета. Она уже не в первый раз слышала о том, как он грандиозно выигрывает дела, и ещё чаще слышала звериные метафоры и эпитеты, когда описывали его поведение в зале суда. Как только не называли Дэвида Блейка. Акула, волк, а теперь вот тигр.

Когда Дэвид покидал здание офиса в Даунтауне, он ловко сбрасывал костюм и переоблачался в шкуру хитрого, быстрого и кровожадного зверя, который внушает страх, где бы не появился. Мишель хотелось бы увидеть такого Дэвида, и в то же время хотелось бы держаться от него подальше.

На все восклицания клиента Дэвид реагировал холодно. Обычно он бы сам в ответ посмеялся рассказу о прошлых заслугах, но сейчас позволил себе лишь выдавить жалкую улыбку. Гэбриэл всё говорил и говорил, всё больше втягивая в разговор Мишель, а не Дэвида. Со стороны тот казался третьим лишним, случайным прохожим, что заглянул перекусить. В какой-то момент Мишель даже переставала замечать, что забывает переводить, и просто отвечала на французском. Они смеялись и выглядели так, будто уже десятки лет в браке, но всё ещё не могут оторваться друг от друга.

Последней каплей для Дэвида стал момент, когда в порыве радости Гэбриэл не удержался и положил свою руку на руку Мишель, лежащую на скатерти. Ни к ему не обязывающий, но такой интимный жест вывел Дэвида из себя. Он вытер салфеткой губы, на которых остался жир и послевкусие утки-конфи, и не очень-то воспитанно обратился к Гэбриэлу:

– Не пойми меня неправильно, дружище, но зачем ты меня сюда позвал? Послушать твои истории?

Мишель обомлела. Это прозвучало не просто грубо, а убийственно. В дуэте с холодным взглядом подобный вопрос мог бы испортить отношения старых знакомых, что хуже – заставить клиента отказаться от сотрудничества с «Хёрли, Блейк и Браун». Что там говорила Тереза про месье Лапье? Он один из самых важных клиентов компании, и его уход может стоить Мишель места.

Она как можно тактичнее перефразировала вопрос. Улыбка Гэбриэла не померкла ни на один карат, хоть Мишель и заметила, что француз огорчился. Тереза упоминала, что они с мистером Блейком встречаются каждый раз, как месье Лапье бывает в Балтиморе. Они встречаются просто так, без повода, чтобы поддерживать тёплые отношения, пусть и не выходящие за рамки рабочих. Они называли друг друга «приятель» и «дружище», почему тогда именно сейчас Дэвид решил построить из себя занятого трудягу, который не может позволить себе приятный обед и беседу с хорошим знакомым?

– Я сожалею, что нарушил твой рабочий график, Дэвид. Но мне казалось, что не нужно искать повод для встречи старых знакомых.

Мишель перевела. Дэвид, не отрываясь от ножа и вилки, на которую были нанизаны остатки утиного мяса, даже не взглянул на собеседника.

– Я всегда рад тебя видеть, Гэб, но обычно ты предупреждаешь заранее, что в городе, и мне не нужно менять свои планы, чтобы просто поесть.

Мишель перевела. Но опустила некоторые выпады в сторону клиента. Ей казалось, что её взяли на эту работу не переводить, а сглаживать углы. Выдумывать линии беседы так, чтобы они не привели к катастрофе.

Но как бы Мишель не старалась, углы всё равно выпирали. Гэбриэл мог поверить в осторожные обороты переводчика, но не верил в искренность гостя, сидящего напротив. Французы не славятся вспыльчивым характером и дадут фору любому в вопросах терпения, но даже у них есть свой предел. И Дэвид Блейк только что через этот предел перешагнул.

– Ты бы мог вести себя и повежливее с тем, кто платит твоей фирме триста кусков просто за то, что вы числитесь моими юристами.

Или даже не перешагнул, а воровато перелез и устроил погром.

Гэбриэл придвинулся ближе, чуть ли не перегнувшись через стол, чтобы посетители за другими столиками не подумали, что происходит ссора. Он всё больше распалялся, и даже никакая мелодичная французская речь не могла затушить эту злость.

– За три года нашего сотрудничества, я вложил в казну вашей компании больше миллиона долларов, и воспользовался вашими услугами всего дважды. Я думал, что могу рассчитывать хотя бы на твоё уважение, Дэвид. Обед раз в месяц, о большем я и не прошу. Но ты ведёшь себя, как последний козёл, а меня выставляешь дураком. Я этого не потерплю.