Перекрёсток судеб

– В чем дело? – спросила Акая, когда увидела, что я отстаю.

– Нормально все, – успокоила я подругу и заставила себя улыбнуться. – Просто, кажется, я устала и сильно проголодалась.

– Неудивительно, мы идем уже довольно долго, но ничего, постоялый двор должен быть близко. Бор Бар, ты тут местный, как далеко до постоялого двора? – спросила у парня Акая.

«Минут пятнадцать, легким шагом», – ответила за парня его карточка, и мы снова зашагали по дороге, невольно ускоряя шаг.

Забор у постоялого двора был высоким, из толстых бревен, а ворота широкими, и на них был вырезан василиск. Так, по крайней мере, Акая назвала зверя, похожего на помесь петуха и змеи. Ворота были закрыты на засов с той стороны, но небольшая калитка была открыта настежь, и мы спокойно вошли во двор. Постоялый двор состоял из двухэтажного дома и двух хозяйственных пристроек. Акая сказала, что это небольшой постоялый двор, потому что этажей всего два, комнат для ночлега немного, да и сменных лошадей на дворе нет. Зато этот постоялый двор славился своей кухней и чистотой.

– Эй, хозяева! – крикнула Акая и огляделась вокруг. – Есть кто живой?

Но ей никто, кроме кур, не ответил. Из дома никто не вышел и девушка, нахмурившись, пошла к широким и высоким дверям главного зала, где должны были быть хозяева двора.

Дверь едва слышно скрипнула, и мы вошли в хорошо освещенный зал, заставленный широкими деревянными столами и скамьями рядом с ними. Пахло в зале вкусно, свежеиспеченным хлебом и мясом, медом и еще чем-то из специй. В зале было прибрано и пусто. Из кухни доносилось шипение выкипавшей из-под крышки воды, и пар уже наполнил кухню. Напротив была еще одна дверь, ведшая на задний двор постоялого двора, и эта дверь была подперта ботинком и потому не закрывалась.

– Эй! Есть кто живой? – снова прокричала Акая, но в ответ ей была тишина и это уже мне не понравилось.

– Может они все там, на заднем дворе? – Спросила я и пошла к двери. Ботинок, подпиравший ее был изгваздал чем-то бурым, и я не сразу поняла, что это. Я подошла уже к самой двери, когда осознала+, что ботинок надет на чью-то ногу, а нога принадлежит обезглавленному мужчине. На руках у него не было пальцев, а на груди была вырезана звезда. Рядом с мужчиной лежали еще два трупа мужчин и один труп женщины, все они тоже были обезглавлены.

В ушах у меня зазвенело, мир поплыл куда-то влево, и я рухнула бы в обморок, если бы меня не подхватил Бор Бар и не усадил на ближайшую скамейку. Он вытащил из кармана небольшой пузырек и, сбегав на кухню, принес кружку с водой, в нее он накапал содержимое пузырька и заставил меня ее выпить. Вода пахла травами и чем-то карамельным, на вкус она была чуть горьковата и приторно сладкая, но помогла она мне мгновенно, я успокоилась, гул и звон в ушах прекратился, да и мир перестал уплывать в неизвестном направлении. Я сумела сосредоточить взгляд на Акае, а она стояла у порога и расширенными от ужаса глазами смотрела на трупы. Одна рука ее сжимала рукоять кинжала, а другой она зажимала себе рот. Наконец она смогла оторвать взгляд от жуткой картины, посмотрела на Бор Бара и сказала:

– Я думала, слухи о возрождении охоты на магов – это просто слухи!

Парень отрицательно помотал головой и показал на трупы.

– Да, это именно то, как описывали трубадуры охоту, – согласилась с парнем Акая, но, поморщившись, она добавила, – не думаю, что владелец постоялого двора мог быть великим магом, или его несчастные сыновья и жена. Тут что-то не то.

Бор Бар пожал плечами, будто хотел сказать, что он понятия не имеет, что тут происходит и посмотрел на меня вопросительно.

– Я в порядке, не волнуйся. Вот только что нам теперь делать? У вас тут кто такими случаями занимается? – спросила я.

– Королевские охранные служители, – ответила Акая и отвернулась от трупов. – Но пока они сюда прибудут, трупы сгниют и провоняют весь постоялый двор. Но сообщить о произошедшем надо обязательно! Иначе нас могут обвинить в содействии убийцам.

Бор Бар похлопал в ладоши, привлекая наше внимание, и снова достал свою карточку.

«Я пойду в город, трупы спустим в ледник, вы тут дождетесь дознавателей. Никому не говорите, что тут произошло. Не надо людей пугать. Когда прибудет охранка и дознаватели, вы все им расскажете и сможете идти в Вековечный лес!»

– Ты уверен, что тебе стоит идти одному? – спросила я и парень широко и уверенно улыбнулся.

– Никто не посмеет причинить вред служителю тишины, – ответила за него Акая и тоже села на скамейку рядом со мной. – Из города охранка сюда доберется дней через десять. Все это время постоялый двор будет на нас, потом мы передадим его стряпчему, он обязательно приедет с дознавателями, и мы сможем быть свободными, вот только одна проблемка, я никогда не управлялась с таким хозяйством и не принимала гостей в таком количестве.

– Ты видела, как это делается? – спросила я у нее.

– Ну, конечно, видела, я с теткой много путешествовала, – ответила недоуменно Акая.

– Значит, ты знаешь, как это делается, только теперь ты будешь по другую сторону постоялого двора, – улыбнувшись, сказала я. Почему-то я спокойно восприняла необходимость остановиться на несколько дней. Мне показалось, эти несколько дней могут решить мою судьбу, и я ухватилась за эту мысль, решив, что пусть так и будет.

– Но я не умею готовить, – возразила мне подруга и слегка покраснела. – Моя стряпня всегда пересолена, пережарена, или безвкусна.

– Я неплохо готовлю, вот только как готовить на огне, я не знаю, – успокоила я подругу, и та вздохнула с облегчением. Похоже, она тоже хотела задержаться на этом постоялом дворе, но не хотела мне признаваться в этом.

«Я научу тебя готовить на очаге, да и расскажу вам, что и как делать. А пока давайте завернем трупы в простыни и спустим в ледник, а продукты оттуда перенесем в погреб», – сказал нам Бор Бар со своей карточки, и мы взялись за дело.

Четыре трупа мы аккуратно завернули в простыни, что Акая нашла в кладовке и, завязав их веревкой, аккуратно спустили в небольшую комнату, выкопанную в полу кухни и накрытую двумя слоями досок и земли, внутри была одна свеча и много льда. Большие кубы его стояли вдоль стен и создавали эффект морозильника. Тут были туша замороженной свиньи и несколько тушек индеек. Также мы нашли крынки с мороженым. Больше в леднике ничего не было, и мы быстро подготовили место для трупов. Продукты убирать мы не стали, а просто сложили их в противоположном углу от трупов и накрыли чистой рогожей. Бор Бар целый день с помощью своей карточки и жестов объяснял нам, что и как мы должны делать, и к вечеру даже снял пробу с моей стряпни и заверил меня, что никогда еще не пробовал такого вкусного мяса. А я ему подала банальный бефстроганов, пюре из репы и салат Цезарь. Все необходимые продукты я нашла в погребе и на небольшом огороде на заднем дворе.

Еще в погребе стояли бочки с пивом и вином. Акая заверила меня, что займется алкогольными напитками сама, так как я в их ассортименте вообще мало что понимала. Я вообще не любила спиртное, потому что легко пьянела и быстро становилась абсолютно несдержанной и беспардонной бестией. Поэтому и не употребляла алкоголь вообще.

Переночевали мы на втором этаже в номере с тремя кроватями. Я лично заперла калитку в воротах постоялого двора, проверила, заперты ли все окна, и только после того, как опустила засов на двери нашего номера, вздохнула с облегчением и смогла уснуть. Но и ночью я дважды вставала и, подойдя к окну, прислушивалась к тишине на постоялом дворе.

15 июля того же года, мир Тон-Тон, постоялый двор в Болотистых лесах королевства Ласир

Бор Бар ушел в город на рассвете, и мы взялись за дело. Прежде всего, Акая по совету служителя тишины переодела меня в местную одежду. Мои джинсы и футболка были выстираны и сушились на веревке на заднем дворе, а на меня надели длиннющую нижнюю рубашку из беленого полотна и подтянули все это корсетом, правда, надо сказать спасибо Акае, она не стала надо мной издеваться и не стала сильно затягивать корсет, но и со слабо затянутым я перестала сутулиться, да и грудь стала выглядеть очень даже симпатично. Поверх корсета было надето ежедневное коричневое платье изо льна, а вишенкой на торте стал белоснежный передник, прикрепленный сверху к вырезу платья красивой брошью в виде букета фиалок, и завязанный сзади на моей талии красивым пышным бантом. Я посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. На меня смотрела молоденькая девушка со светло каштановыми волосами, пышными локонами рассыпавшимися по плечам, с симпатичным личиком и глазами ярко-синего цвета. У меня глаза обычно были непонятного темного цвета, но сейчас под ярким светом солнца мира Тон-Тон мои глаза засияли приятным синим цветом, и я почувствовала себя героиней моих любимых романов фэнтези. Я снова улыбнулась сама себе, сделала книксен и чуть не рассмеялась, увидев недовольную Акаю, которой тоже пришлось снять брюки и одеть юбку.

– Учти, – совершенно серьезно сказала она мне, – если меня кто-нибудь ущипнет за попу, я такому наглецу нос расквашу!

– Я тоже, – ответила я. – Мы с тобой не блудницы какие-нибудь, а честные вдовы, и никому не позволим себя оскорблять и тем более лапать.

– Вот именно, – серьезно ответила Акая, и все же не выдержала и рассмеялась. – Вот уж не думала, что мой статус вдовы мне пригодится. Но если кто-то спросит будем ли мы тут всегда одни, отвечай, что наш брат поехал за своей семьей, а нас оставил присматривать за хозяйством.

– А если местные придут и спросят, где хозяева? – спросила я.

– Бор Бар же объяснил, что местные сюда не ходят. Кроме одного кузнеца молодого. Но он появляется только по праздникам. А ближайший праздник будет только через месяц. Так что не волнуйся, а если приедут люди, что уже бывали здесь и знающие хозяев, говори, что они продали постоялый двор нам и уехали искать более прибыльное место, – успокоила меня Акая и поспешила спуститься вниз.

Нам предстояло прибраться на гостевом этаже и накормить скотину, подмести двор и приготовить обед. Дел было много, да и первые постояльцы не заставили себя долго ждать, и к обеду на двор въехали трое всадников в запыленной одежде, и Акая, приняв лошадей, поспешила заняться ими, а мне достались люди.

Сначала я чуть не тряслась от волнения, и говорить с незнакомцами мне приходилось, преодолевая сильнейшее смущение, но постепенно я поняла, что постояльцев интересует только сытный обед и возможность отдохнуть, а моя скромная персона их совершенно не интересует, и я смогла расслабиться и выполнить свои обязанности с честью.

18 июля того же года, то же место и те же люди

В тот день мы жутко устали. На постоялый двор въехал караван из пяти телег, нагруженых так, что лошади уже еле переставляли ноги, возницы шли пешком, чтоб облегчить телеги, а караванщик был недоволен тем, что придется звать кузнеца, у его лошади потерялась подкова, и он расстраивался по поводу очередных расходов, которые его окончательно разорят. Мужик он был неплохой, да и люди в его караване вели себя прилично, но вот это его ворчание по поводу полного разорения, похоже, всех достало. Люди раздраженно вздыхали и старались держаться подальше от своего начальника, а он, как назло, был вездесущ и все проверял и перепроверял. Даже количество воды, налитой лошадям, перепроверил. Акая чуть не наорала на него, когда он стал проверять, сколько овса она насыпала его лошади и сдержалась лишь только потому, что эта самая лошадь душевно оттоптала ногу своему хозяину. Видимо, и ей он надоел.

Мальчишка-помощник убежал в деревню за кузнецом, а мы поспешили накрыть самый большой стол в зале и подать уставшим путникам сытный ужин. Все требовали пива и кваса, и Акая побежала в погреб за пенными напитками.

Я уже поставила на стол запеченных индеек, последних, кстати, и поспешила на кухню за колбасками, когда в зал вошел высокий, широкоплечий парень в старой замызганной рубахе, волосы его были непонятного цвета, покрытые сажей, лицо, хоть и чумазое, но симпатичное, над левой бровью был небольшой шрамик, а под правым глазом небольшая родинка. Руки у него были огромными, казалось, он в своих ладонях может унести меня всю, и я поймала себя на том, что откровенно пялюсь на парня и даже забыла о своих обязанностях.

– Кому тут кузнец понадобился? – громко спросил он, обращаясь к пирующим караванщикам. Голос у него был мягким и глубоким, наверняка он хорошо пел.

– Иди сюда, парень, – подозвал его старший в караване и усадил молодого кузнеца к себе за стол. Несмотря на всю свою скупердяйскую бережливость, караванщик накормил кузница ужином и только потом повел его в конюшню.

А я заставила себя выкинуть из головы всякие глупости по поводу местных парней и только тут обратила внимание, что Акая разносит напитки гостям с выражением лица, как будто у нее болят зубы, причем все сразу. Я поспешила перехватить подругу у порога кухни, и она посмотрела на меня так, как будто не сразу узнала.

– Ты чего как пыльным мешком пришибленная? – встревоженно спросила я, и она, воровато озираясь, поманила меня в погреб.

Мы спустились по семи ступенькам вниз, и я обнаружила что в погребе горит аж десяток свечей, а в дальнем углу одна бочка выдвинута на пару метров от стены.

– Там такое, ты не поверишь! – прошептала Акая и подтолкнула меня к небольшому лазу в стене.

Я опустилась на колени, проползла пару метров по узкому лазу и попала в большую и хорошо освещенную комнату. Сначала я решила, что под потолком горит электрическая лампа, но, приглядевшись, я поняла, что это магический светильник, о таких мне Акая рассказывала.