Нагретый песок приморского рая. Роман

Братья, как всегда, спали на мансарде, грубо говоря, на крыше, под шиферным настилом.

Развернувшись, Сеймур лег на живот и стал вглядываться в ранний пейзаж, состоящий из дачных крыш, обросшими молодыми деревьями. Протерев глаза, он посмотрел на старшего брата, который спал рядом, лежа на толстом матраце. У него был широко открыт рот. Он так часто спал, потому что боялся лечить нос.

Внизу хозяйничала Хиджран.

Запахи свежего омлета доносились до крыши. Сеймур обрадовался, что сегодня, согласно установленной матерью очереди, у них – омлет, а завтра – каша. Но прежде он должен был пригубить банку сгущенки. А главное, он знал, что любимая мама не будет против того, если он исполнит свою давнюю привычку – получать необычную пищу перед сном и на заре летнего утра.

Фархад звучно всхрапнув, проснулся.

– Давно встал? – Будучи еще сонным, спросил Фархад.

– Нет, только что, – улыбаясь, ответил Сеймур.

– Что у нас на сегодня? – развернувшись к брату лицом, спросил Фархад, вдыхая через заложенный нос ароматы материнской стряпни.

– Омлет! – спешно обрадовал брата Сеймур.

– Хорошо, что омлет, а не каша, – отметив свое предпочтение вкусному, Фархад поднял спину с матраца, и стал разглядывать окружающую его среду, то есть соседские участки. Его не интересовало море, которое было всегда доступно, его интересовало недоступное, то, что было за заборами их дачи.

– Фархад! Что будем сегодня делать? – Спросил Сеймур. Ему нужен был распорядок дня, расписанный старшим братом, и им же утвержденный. Так было легче следовать предложениям и получать удовольствие.

– Для начала, не мешало бы окунуться разок в море. Потом поесть, а потом…., потом будет видно, что потом, – оставив план действия незавершенным и почти открытым, Фархад встал и пошел в конец крыши, где как на ладони, была видна дача соседа- дяди Имрана.

Дача соседа Имрана часто пустовала, даже летом. Он был занятым человеком, работал, где – то в торговле. Говорят, когда – то был большим начальником. Частенько, приезжал на дачу на такси, и, как правило, один. Таксист долго что – то заносил ему на дачу – продукты, мешки, пакеты, коробки из – под электротехники и всякое такое, что не было понятно братьям. Фигура Имрана подсказывала, что он был в летах – маленького роста, слегка сгорбившийся и полноватый мужчина, на коротких и кривых ногах.

Очень ему нравились фетровые шляпы, которые скрывали его редеющие волосы.

Мелкие черты лица делали его неприметным, особенно, когда он злился. А злился он часто: на жену, которая была моложе его и, естественно, красивее; злился он и на дочь, которая была ему не родной и, естественно, была на него не похожа. Она была красивой и юной.

Трясущаяся левая рука, была его особенностью и примечательной деталью его, порой, жалкой внешности.

И еще, он очень не любил мальчиков в любом возрасте. Бог не дал Имрану и его жене способность творить жизнь. И по этой причине, когда перед ними встал выбор, кого взять из детдома на воспитание, жена сразу подумала о своей идентичности, а Имран вспомнил, что он не любит мальчиков.

Имран часто оставлял что – то нужное во дворе своей дачи. Уезжал. В городе вспоминал о своей рассеянности. Возвратившись на выходные на дачу, это что – то, он естественно, не находил. Если это была зима, то он думал про воров – сезонников, рыскающих по малопосещаемым дачам. Но если это было лето, он сразу думал на соседей, а если быть конкретнее, на Фархада, в первую очередь.