Ночная охота

– Дом то их где? – Кетту уже знал, где жилище находится, но решил уточнить, чтобы появилась достойная причина побыстрее уйти.

– Как выйдете, так в сторону хаты идите, где сосна возвышается. Её сразу видно. А там, как последний двор по улице пройдёте, немного прямо и всё.

– Что всё?

– До места дойдёте… И это вы правильно делаете, что туда собираетесь, господин охотник. Может и призрака какого заодно. Это. Того, – вновь обнаглевший староста сделал движение, как будто сворачивает курице шею, и улыбнулся гадливой улыбкой.

Кетту постарался не измениться в лице. После чего поправил лямку на плече, на которой крепилось несколько склянок с зельями, и вышел из таверны. Невысокая, тонкая сосёнка, единственная на всю деревню, действительно являлась хорошим ориентиром. Приметная она была. И не только тем, что одна в округе. Вторую такую попробуй сыщи! Нижние ветви и верхушка у неё были заботливо срезаны кем-то, чтобы не мешали солнцу освещать огород. Вид её позабавил Кетту. Однако, отчего дерево не выкорчевали полностью его не заинтересовало. Мало ли завет прежнего хозяина двора свою роль сыграл? Или в примету какую нынешний верил? Столько уж странностей на ровном месте деревенщины творили, что на всякую обращать внимание, удивляться сил не хватит. Так что он равнодушно прошёл мимо всех дворов по улочке столь узкой, что только одной телеге и проехать. Любопытные жители время от времени бросали на него заинтересованные взгляды, в которых читалась то неприкрытая злость, то затаённая надежда. Кто-то украдкой сплёвывал и шептал глупые слова от сглаза, считая, что это не заметно. Глупые, люди. Для заговора не столько слова нужны, сколько сила в них вложенная.

Домик, в который староста пустил жить некромантов, оказался очень приличным. Если забор вокруг него покосился, земля поросла сорняками, то само строение выглядело добротным. Серые от старости и грубо отёсанные брёвна плотно стыковались друг с другом. Щели были заботливо проконопачены сухим мхом, ещё пахнущим болотом. Соломенная крыша обновлена, а на ней выделялась каменная труба. Обычно крайние дома принадлежали беднякам. Топились такие хаты по-чёрному, чтобы тепло беречь. И уж точно подполья не имели. Простой земляной пол, иногда замазанный глиной. А эта изба светлая, хотя и стоит поодаль. Будто кто-то специально оставил местечко ещё для пяти, а то и семи дворов между ним и соседской полуземлянкой. Кетту только прицокнул языком, оценивая это расстояние, а затем уставился на три узких окна в ряд. Они, и так плотно закрытые ставнями, со стороны улицы подпирались толстыми кольями. Собственно, как и дверь на тяжёлых массивных ржавых петлях. Местные действительно боялись этого дома. Однако гвоздями не воспользовались, не заколотили намертво. Пожалели металл видно. Кузнеца своего они не имели. И в настоящий момент это Кетту порадовало. Не хотелось ему полвечера тратить на выдирание железяк из косяка.

Довольный, что сложностей никаких не возникло, оборотень отшвырнул подпорки от ставень, снял их, впуская в дом солнечный свет, и поднялся по крылечку. Затем с силой пнул ногой последний длинный кол да открыл дверь нараспашку. Та недовольно заскрипела и замерла. Замер и Кетту. Прежде чем войти внутрь ему следовало старательно принюхаться. Эта привычка не один раз спасала ему жизнь.

В воздухе витал запах. Весьма неприятный, немного приторный и свойственный для старых людей. При этом, он достаточно хорошо улавливался. Так что, скорее всего, дом был ещё обитаем. А, значит, стоит быть осторожнее и держать оружие наготове. Редко какой хозяин любит незваных гостей.

Внутри оказалось темновато. Возможно, будь на месте Кетту кто-то другой, то в дело мог пойти и светильник. Но глазам оборотня прекрасно хватало вечернего света. Однако первым делом он всё равно отодвинул от проёмов окон плетёные щиты, служившими в крестьянских домах чем-то сродни штор. Ни к чему, чтобы местные жители и его в чём-либо заподозрили. Тусклые лучики, прячущегося за рыхлыми облачками, низко висящего солнца сразу проворно проникли в дом. По деревянному пыльному полу тут же пробежала крошечная испуганная мышь и скрылась в щёлке под ближайшей лавкой.

Обстановка была крайне простой, но ухоженной. Посредине стояла добротная печь, вымазанная, как и потолок, белой глиной. Напротив входа располагался длинный стол, под которым приютились два чурбана-стула. Гостей здесь, видимо, не так много бывало. Вдоль стен четверо лавок да огромный раскрытый сундук. Кетту подошёл к нему, с подозрением заглянул внутрь. Сидящий там крупный чёрный паук не обрадовался посетителю и поспешно перебежал в дальний угол паутины, как бы желая сообщить, что нечего тут порядочным оборотням делать и смотреть им тут не на кого. Ничего не оставалось, как найти люк в подполье. Хотя его и искать особо не пришлось. Он скрывался под единственной грубой циновкой.

Подняв крышку, Кетту поморщился. Старческий запах, мгновенно став сильнее, затеребил ноздри. Нечто едкое заставляло слезиться глаза, но ему было всё равно видно, что вниз ведёт приставная лестница, перекладины которой крепятся пеньковой верёвкой. И то, что сия конструкция весьма хлипкая, для него было тоже легко различить. Тёплого света огня, исходящего от крохотной свечки, стоящей где-то там, в глубине, для этого хватало.

Конечно, природа наделила оборотня уймой преимуществ. Хороший слух, чуткое обоняние, острое зрение, ускоренные реакции, крепкое здоровье, долголетие и более быстрое восстановление от ран – достойное вознаграждение за скрытный образ жизни и лунные ночи, когда просыпается некое иное «Я». Возможно, будь его перевоплощение более грозным, это и можно было бы назвать проклятием. Но на утро Кетту не ждали размытые воспоминания о нападении на людей. Он знал, что кровь на языке осталась от какой сочной курицы или упитанного зайца. Ведь чем может быть опасна немногим более крупная, чем обычно, лисица? Нет, он представлял куда как большую угрозу в облике человека. Он был сильнее, ловчее, выносливее, нежели обычные люди. Однако сейчас, чувствуя затаившегося внизу опасного колдуна, Кетту понимал, насколько этого всего мало. Ему следовало быть ещё и мудрее.

– Эй, я с миром! – продолжая втягивать носом воздух, сказал он, и в ответ на эти слова шамкающий мужской голос проворчал:

– Все вы с миром. Только и думаете, как бы в гости на костерок зазвать старого человека. Знаю, посреди деревни огонь разведёте. Большой такой, до небес, чтоб, значит, уважить меня по полной!

Собственная шутка колдуну, видимо, понравилась, ибо он тут же сухо и противненько захихикал.

– Распоследний дурачок я деревенский, что ли? Некроманта жечь. Выдумал! Сейчас! Как же! – даже обиделся и одновременно рассердился Кетту. – Давно известно, что после насильственной смерти все погосты в округе зашумят. Разве один ночной охотник тут справится?

– А откуда мне знать, что ты не дурак распоследний? Очень даже похож по голосу. Или что, таким вот умником-охотником будешь? Не многовато ли чести? – язвительный старичок снова захихикал, но от слуха оборотня не ускользнуло и то, что в словах прозвучало не только тихое любопытство, но и глубокая заинтересованность.

– Зачем же буду? Уже есть. И то, что чести да ума охотником быть у меня хватает, так это мой мастер давно выяснил. Иные ученики не живут долго и обучения не заканчивают, – спокойно ответил Кетту, понимая, что ему довелось повстречаться с самой противной разновидностью стариков. Тех, кто искренне считает себя самым умным в силу прожитых лет. Или, другими словами, тех, кто уже не замечает собственного маразма и повсеместно старается отпустить скользкую шутку. Такие ни за что и ни про что умного парня глупцом выставят, а девушку краской заливаться заставят.

Вот только оборотень был достаточно взрослым, чтобы и самому при желании вести себя аналогично… И в маразм при этом не впадать.

– Чего же ты по дому моему без приглашения шастаешь аки вор какой? – продолжил в том же духе гадкий старикашка. – Небось брешешь мне всё. А у самого и метки на ладони то нету! Ищешь только где задарма поживиться!

– Да говорили мне, что в этом доме хозяина который день нет. Некромант раньше жил. Но он такую нежить создал, что только пятки сверкали, как из деревни убегал от своего же создания. Не уж то вы он и есть? – невинным голосом осведомился Кетту.

– Ты, парень, это. Думай, что говоришь! – насупился старик. Видимо словесный укол пришёлся по больному месту, потому что некоторое время колдун даже угрюмо молчал, тяжко дыша. – Спускайся ко мне вниз. За дело поговорим… Приглашаю, охотничек!

Не тратя время на раздумывания, Кетту заскользил вниз по лестнице. Никакой колдун приглашениями разбрасываться не станет. Это вещь очень важная. Теперь можно себя в безопасности чувствовать. Хотя и в определённых пределах.

Подполье оказалось большим. Чуть меньше комнаты наверху. Стены и пол покрывала плетёная из тонких веточек и трав циновка. Сразу возле лестницы стояла бочка, покрытая трещинами. Её крышку покрыла уже настоящая горка оплавленного желтоватого воска. Чуть дальше, вдоль стены, полки с припасами. За ними приютилась лежанка, частично прикрывающая собой огромный символ, нарисованный чем-то непонятным на вид и запах. А по другую сторону стоял лишь стол с грубым табуретом, на котором и восседал некромант.

Он действительно был очень стар. Глубокие морщины да синеватые вены избороздили лицо и худые руки, крепко сжимающие посох. Опухшие веки и нависшие густые седые брови почти полностью скрывали глаза. Тёмные одежды пестрели более светлыми заплатами и сальными пятнами. При этом бородка была аккуратно подстрижена, выдавая, что неряшливость на самом деле не свойственна хозяину. Да вот так вышло…

– Ох, – удивился некромант, внимательно смотря как бы сквозь Кетту, выставившего на обозрение свою ладонь с татуировкой. – Вот так ночной охотничек! На самого-то охота когда в последний раз велась?

– Давно уж, – без энтузиазма бросил оборотень в ответ и, опуская руку, прислонился к стене, понимая, что присесть ему здесь негде.

– Ну и ладно. Я супротив ваших ничего не имею. Особенно лисиц, – небрежно отмахнулся колдун от темы. – Чего на вас зуб точить? Существа и поопаснее бывают.

– Бывают, – бесстрастно подтвердил Кетту, не реагируя на шпильку. Надо уметь правде в глаза смотреть. Нечего на честные слова обижаться. Да и понятно, что это его старик из себя вывести желает. Но ему поддаваться никак нельзя. Надо выяснить, поможет ли некромант блудника извести или же, напротив, помехой окажется.

– Не интересно с тобой. Скучно, – неожиданно заявил собеседник и, шмыгнув носом, сказал. – Раз болтать по пустякам не любишь, то давай о главном поговорим. Тебя староста нанял?

– Он самый. Жертв слишком много, – не стал скрывать да юлить охотник, всматриваясь в лицо старика. После этих слов оно стало каким-то совсем несчастным.

– Прошлой ночью ещё людей поела? – с придыханием спросил тот.

– Только псину. Но ведь этой ночью продолжит?

– Да.

– А почему «она»?

– Да потому что она, – стушевался старик, и его руки заскользили по посоху, словно ища утешение. А затем он неожиданно признался. – Жена она моя… Сдурела под конец совсем баба! Хочу молодости, хочу жить заново!

Последние слова были произнесены столь визглявым голосом, как если бы некромант старательно цитировал некую крайне скандальную сварливую особу. Вроде кузины Кетту, в данный момент удивлённо приподнявшего брови. По его непоколебимому мнению, ни одна представительница прекрасного пола не захотела бы обновить своё существование таким омерзительным обликом.

– Как же это она так? – не смог не полюбопытствовать охотник.

– Аналогию опробовали, – горько произнёс некромант и, осознавая, что молодому оборотню его слова ничего не пояснили, принялся за подробное объяснение. – Слепили мы ком из подручного светлого материала. Так, чтоб получилось нечто вроде большого яйца.

– Вы блудника из муки создали что ли? – припомнил рассказы селянок Кетту.

– Блудника?

– Так вашу жену в округе прозвали.

– Блудник. Выдумают же, – насупился некромант, затем недовольно покачал головой и продолжил. – Из неё самой. Из муки. Удобно. Из рук в руки передаваемая, она энергией отдающих её даром насытилась. Потом замесили мы её с водой, заговорённой особым образом. Всё как жена надумала. Затем сделали кокон или яйцо, не знаю, как тебе понятнее будет.

– Да, понял я. Дальше что?

– Дальше долго лепили. Форма всё не держалась. Растекалось тесто. Ну, да справились. Закончили. И жена моя сразу внутрь забралась. Через трубочки дышала. Они же форму яйцу менять и не давали. Большое же было, тяжёлое, – он быстро вытер повлажневшие глаза кончиком потёртого рукава своего одеяния, стараясь не привлекать к собственному горю излишнего внимания. – Предложенное ею казалось таким простым и очевидным, что странно как ещё никто ранее не додумался. Человеку внутри яйца предстояло, как бы это сказать, пережить новое рождение, что ли? Разбить скорлупу и выйти обновлённым. Расчёты казались верными. Кто ж думал то, что так… Что так оно выйдет?

– А на животном каком чего не испытали? –с сочувствием поинтересовался Кетту. Пусть и некромант, а горевал старик действительно всем сердцем.

– Времени не хватало. Жёнка моя совсем плоха стала. Не долго ей оставалось. Логичнее показалось сразу всё делать. Такими верными расчёты ведь выглядели! Ведь жизнь она завсегда новая да из живого возникает. Учли провалы прошлых поколений, что нельзя создать ничего толкового из мёртвого, что только подобие выйдет, как все эти зомби, да более разумные вампиры или личи.

– И чего пошло не так?

– Да вроде всё так шло. Растворилась моя жена внутри этого яйца, дав начало юному и молодому существу. Но вот беда, не себе, а иной жизни проложила дорогу… Какому-то блуднику.

Теперь слёзы текли по лицу старика ручьём. И он их не стеснялся. Гордое лицо исказила такая гримаса горя, что похолодело даже каменное сердце Кетту. Перед ним сидел несчастнейший из людей, своими силами разрушивший ту, кого он искренне любил. Посох выпал из трясущихся рук, и оранжевое навершие тут же погасло. Старый колдун не думал его поднимать символ своей власти.