В погоне за Дьяволом

– Это я и без тебя уже понял, – с раздражением фыркнул, проводя пальцами по корешку злосчастного талмуда.

– Я проконсультировался с одним коллекционером редких изданий. Имя его, к сожалению, раскрыть не могу. Сам понимаешь, в наше время необходимо соблюдать меры безопасности. Он рассказал мне нечто интересное об этом издании. Оно уникально и не имеет аналогов. В мире есть всего лишь один экземпляр. Тот, что сейчас находится перед нами, – указал товарищ на фолиант. – Рукопись была опубликована неким печатником по имени Джованни Тариди. Точную датировку назвать сложно…

– Можно быть уверенным в точности этой информации? – с долей сомнения поинтересовался я.

– Да, не перебивай, – отмахнулся Генри и продолжил. – Данная книга проклята. Она может предсказывать судьбы тех, кто к ней прикасался.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не уверен, но мне кажется, что фолиант может навлечь беду в жизнь любого, кто с ней как-то связан.

Озвучив это, Грант распахнул талмуд на одной из первых страниц.

– Вот смотри, – указал он на символ в верхнем углу листа. То был не известный мне иероглиф в пентакле. – Этот знак означает «дорогу в ад». Не в прямом смысле конечно. Но, по словам моего товарища-коллекционера, он служит проводником в загробный потусторонний мир.

Генри стал листать книгу, чтобы продемонстрировать мне еще несколько таких символов. В какой-то момент я одернул его, заметив на одной из страниц гравюру, которой до этого там раньше не было. На ней был изображен молодой человек, летящий вниз с крыши высокой башни. Под гравюрой на латыни было написано: «Оmnis qui vult vivere in aeternum sequitur somnium». Фраза звучала несколько странно.

– Любой, кто захочет жить бесконечно, отправится за мечтой, – прошептал я перевод и захлопнул издание. – Пожалуй, на сегодня достаточно.

– Что ты намерен делать с книгой? – задал вопрос друг.

– Заберу ее и попробую выяснить что-нибудь еще.

– Но ведь это бессмысленно? – вспылил Грант. – Последствия могут быть колоссальными. Готов спорить тебе сейчас нелегко. И все же, Паскаль, одумайся. Риск слишком велик!

– Это мой долг…

– Акт благородства?

– Воспринимай, как хочешь, – заявил я, что было совершенно невежливо с моей стороны, и намеревался скорее покинуть особняк.

– Так не пойдет, – остановил меня приятель на выходе из библиотеки. – Ты когда-то помог мне, а я помогу тебе.

– Спасибо, Генри, я так тебе обязан, но ты и сам сказал, что риск слишком велик. Я не могу втянуть тебя в это.

– Не обольщайся! Носиться с тобой я не намерен, однако если понадобится еще какая-то помощь, то знай, что ты всегда можешь на меня положиться.

В ту минуту я разрывался на части, не зная, как правильно поступить. Обременять еще больше близкого мне человека совсем не хотелось. При этом искушение было чересчур велико. Тянуть одному столь непосильную ношу казалось крайне трудно и невыносимо даже для меня.

– Есть еще кое-что, о чем я умолчал, – признался я. – Вчера вечером произошло нечто странное…

Вкратце я пересказал Гранту события минувшего вечера, наблюдая за тем, как его брови невольно сдвигались. Он качал головой и цокал языком. Так обычно происходило, когда товарищ сдерживал себя, чтобы нецензурно не выругаться.

– Как ты говоришь, звали этого барона? – спросил тот строго, поджимая недовольно губы.

– Граф де лю… де лю фе Риц, – все никак не мог я вспомнить неординарное хитросплетение букв.

– Тебе ничего это не напоминает?

– Нет, а что?

– Это анаграмма, – щелкнул в воздухе пальцами Генри и довольно расплылся в хитрой улыбке.

Он открыл блокнот и надел очки, а затем написал имя моего таинственного нового знакомого на развороте. Ниже Генри проделал то же самое, переставив буквы местами. Тогда образовалось новое слово: «Люцифер».

– И как я сам не догадался! – хлопнул себя по лбу. – Согласен, я облажался, – нервно рассмеялся, чувствуя, как немеют от страха конечности.

Нельзя было больше медлить, так как находиться в опасности мог не только я, но и Грант. Нужно было что-то решать, поэтому попрощавшись с другом, я решил спрятать фолиант дома и отправиться в Кембридж.

Мне не давала покоя новость о внезапном самоубийстве парня в стенах одного из древнейших учебных заведений Англии. Уж слишком много было случайных совпадений.

Глава 4

Я одолжил у товарища машину из его внушительной ретро коллекции и добрался до пункта назначения всего за пару часов. В вечернем освещении университет выглядел так, как я его себе и представлял. Каменные здания завораживали откровенной помпезностью, очаровывая налетом многовековой истории.

Около основного корпуса толпились ребята. Они оживленно разговаривали и курили. Прислушавшись, понял, что те обсуждали трагедию, которая накануне случилась со старшекурсником.

– Простите, не подскажите, где можно найти Томаса Моргана? – спросил я у них.

Парни и девушки переглянулись между собой и косо на меня посмотрели.

– Вы что не знаете? – выступил вперед высокий блондин.

– Не знаю что? – промямлил я, переспросив.

– Томас Морган умер прошлой ночью. Его больше нет.

– Не может быть, – почти беззвучно промолвил я, схватившись за сердце.

Оно билось с бешеной скоростью, пульсируя шумно в груди.

– Вам плохо? – приблизился ко мне парень.

– Нет, все в порядке, – перевел я дыхание. – Не могли бы вы подсказать, где я могу найти его комнату?

– Да, конечно, я вас проведу.

Пока мы шли до общежития, я все еще надеялся на то, что это лишь сон или большая ошибка. Хотелось верить, что в Кембридже есть еще один Томас Морган, с которым я не знаком.

– Он жил здесь, – показал юноша на трехэтажное здание, стоявшее особняком среди раскинувшихся клумб. – Комната номер 15.

– Спасибо, – поблагодарил я молодого человека, имя которого даже не спросил.

Когда тот удалился, я сразу вошел в парадную. Внутри было тихо, несмотря на выходной. Вероятно, молодежь разбрелась по местным пабам в надежде расслабиться после трудовой недели.

Затаив дыхание, я услышал всхлипы, которые раздавались в левом крыле. Я пошел на звук, подозревая, что обнаружу там кого-то из учеников. Как я и думал, в той стороне находился нужный мне номер комнаты. Дверь была приоткрыта. Заглянув в щелку, я увидел девушку, сидящую на кровати. Она прятала лицо в ладони и вздрагивала от плача.

Не хотелось вести себя бестактно, поэтому я постучал о косяк. Бедолага подняла на меня огромные синие глаза и замерла в недоумении.