Будет воля твоя. Том 1

Конечно, знала, что Вера придет на совещание, но не думала, что будет так больно.

Встретиться сейчас? Нет, она не готова. Татьяна поспешно вошла в полупустой зал, села на последний ряд амфитеатра и достала из сумки очки. Из полумрака можно наблюдать за всеми входящими в зал. Может, ошиблась? А вдруг! Глубоко вздохнула и резко дунула на лоб. Прядь густых волос, свисавших с висков, взвилась на секунду над ухом и опустилась на подрумяненную щеку.

Прозвенел заливистый громкий звонок. Зал сразу стал быстро заполняться. Вокруг витала та радостная счастливая атмосфера всеобщего воодушевления, которая объединяет творческих людей, любящих свое дело, свой труд вопреки всему.

Новый учебный год как новая ступень жизни, когда верится в светлое, доброе, верится в победу над разрухой, нищетой и бандитами, навалившимися густой тьмой. Резко полярное мятущееся время, и разобраться в происходящем не так-то просто. Ещё обращение «господа», «господин» в битком набитом автобусе или в толчее рынка, вызывали такой же откровенный смех, как и неприязнь, настороженность слова «товарищ»; когда в переполненных детских домах нечем кормить брошенных детей, а «новые русские» сжигают доллары для увеселения гостей. Время, когда в одиночку не проживёшь: трудно и опасно, а квартира дороже жизни. Вернее, жизнь ничего не стоит. Беспредел на всём пространстве распавшейся огромной империи по имени Советский Союз.

В просвещении ещё царствовали старые, советские порядки. Государства с таким названием уже не было, промышленность разрушена, сотнями по стране исчезали заводы и фабрики, а школа еще держалась за старый уклад, и многим даже казалось, что процветает, но образование уже захлёбывалось в волнах свободы. Такое разнообразие новых программ, предметов, учебников! Выбирай!

Выбирали все: кто понимал что-либо в педагогике и кто думал, что понимает. Всё, как на заре советской власти. Долой стандарты! На такую мелочь, как жесткая корректировка патриотических произведений по русской литературе и искусственно созданная совершеннейшая неразбериха в истории, и внимания не обратили. А ведь когда на смену старому приходит новое, ещё надо подумать, что выбрасывать, а что оставлять. Какие книги ребенок читает, таким он и вырастит. Аксиома!

Хотелось верить… Верили, что этот новый учебный год просто обязан быть лучше, легче прошедшего.

Татьяна не утруждала себя социальными проблемами. каждый должен их сам решать. Она же выбилась из нищеты Работать, шевелиться надо, а не ждать, готового. Простой рецепт, но ведь не слышат, или не хотят. Теперь у неё было всё, и это всё требовало защиты.

В течение долгих лет семейной жизни жгучее чувство беспричинной ревности, то засыпало, то вспыхивало. Веру увидела сразу. И глухая, клокочущая ревность, как раскаленная лава, разлилась в груди. Пальцы сжали спинку кресла напротив с такой силой, что тучная женщина, сидящая в нем, удивленно посмотрела, обернувшись. Татьяна извинилась, криво улыбнулась, и вжалась в сиденье.

А Вера Павловна шла боком, приставным шагом по ступенькам вниз и увлеченно что-то рассказывала высокой худощавой женщине. Почти не изменилась. Мальчишек родила и даже не располнела, а как будто округлилась, исчезла девичья угловатость и волосы, вьющиеся ниже плеч, раньше схваченные резинкой на затылке, тоже исчезли. Короткая стрижка всем облегчает жизнь. Татьяна вздохнула. Как же теперь жить?

В жизни ничего нет случайного. Она точна, как провизор: в будущем отвесит столько же, сколько было отдано. Хорошо, если это тепло души, любовь, нежность, участие, а если нет?! Придется отвечать за совершенное: случайное и неосознанное, преднамеренное и обдуманное. Все вернется по кругу.

Поэтому Татьяна Львовна обязательно должна была встретить ее, бывшую невесту своего мужа и бывшую подругу, Веру Павловну Степную.

ГЛАВА 6 Учить детей или обслуживать родителей?

А Вера Павловна, действительно, блаженно улыбалась. В мягких креслах тонула усталость от долгого стояния в очереди и от обильного общения с коллегами из других школ. Она с облегчением шевелила пальцами ног, отодвинув туфли.

На сцене вспыхнул яркий свет, освещая огромный портрет президента в каскаде дорогих голландских роз, высокие сквозняковые столы с короткой бордовой скатертью, пышные букеты импортных гвоздик в плетеных корзинах, скрывавших низы столов. Страна утопала в голландских цветах, в феерическом, волшебном, сказочном ощущении свободы и в убогой страшной нищете.

Вера Павловна наклонилась к сидевшей рядом приятельнице, учителю математики, лицо которой сияло, глаза радостно блестели. Вера Павловна улыбнулась.

–Чего сияешь? Встретила половинку в деревне у мамы?

–Издеваешься! – весело всплеснула руками Наталья Николаевна. – Где ты видела в деревне мужчин? Одни бабульки и внуки шныряют. Нет. Соседка познакомила. Приехал откуда-то с Севера. В ресторане сидели. Смотрю: двенадцать. Ну, думаю, дотанцевалась! Автобусы уже не ходят! Как домой добираться? Покраснела вся, руки не знаю, куда деть. А он хохочет, так заливается, даже обидно стало. Потом ласково так говорит:

– Такси довезет, не переживай!

Женщина закатила глаза, цокнула язычком, поерзала на сиденье, переживая еще раз это сладкое мгновение.

–Вот какая жизнь, оказывается, есть.

Она сжала руку Веры Павловны, глядя куда-то вперед и видя перед собой того знакомого, который так красиво ухаживал. Романтик, она, лелеяла мечту встретить свою половину. Бывает же в жизни счастливый конец одиночества и бедствий?! Полюбят и её. В конце концов, жизнь полосата: Удача – неудача, везение – невезение, радости чуть-чуть, а неприятностей – хоть отбавляй.

Никто, кроме Веры Павловны и учеников, не знал, какая чуткая, ранимая душа у этой ершистой, непокладистой женщины.

–Как дочка? Ты что-то и не говоришь о ней. Где лето провела? Уже в девятый пойдет! – спросила Вера, наклонившись к уху подруги.

– А что говорить, – сникла та, – сапожник без сапог! Совсем от рук отбилась. Познакомилась в деревне с каким-то металлистом на мотоцикле. Тоже приехал отдыхать от родителей, учится в колледже. Одеваются во все черное, бряцают цепями и никаких авторитетов. Представляешь!

–Да, закрутила наших детей улица, – посочувствовала Вера Павловна и подумала, что дочь такая же своенравная, как и мама. Где им найти общий язык! А отца нет. И под звук аплодисментов уточнила, – а парень-то хороший?

– Кто его знает, вроде вежливый,– она пожала плечами и, вспомнив, всполошено затрясла локоть Веры, – возьми ученика, знакомая просит, а?

– Не могу, – ответила Вера быстро и убрала руку с подлокотника, но, увидев укоризненный взгляд, вздохнула,– Ну, пойми же ты, не могу я быть одновременно и учителем, и обслуживающим персоналом. Несовместимо.

Наталья Николаевна села прямо, вжавшись в кресло Лицо стало строгим и отчужденным. Она любила детей, любила школу, жила в ней, и, конечно, сейчас, когда по месяцам не выдают крошечную зарплату, она вынуждена заниматься дополнительно за деньги. А что в этом плохого?! Наоборот, родителям некогда, целый день в делах, а она окажет ребенку квалифицированную помощь, объяснит еще раз. И ему хорошо, и ей, и родителям. Мир меняется, надо приспосабливаться. Не до принципов! Женщина горько усмехнулась. Хорошо быть принципиальной, когда муж обеспечивает семью.

– Ну, извини, не обижайся, – виновато прошептала Вера Павловна, тронув подругу за плечо, – я понимаю, о чем ты думаешь. Ты хороший учитель, и, наверное, правильно делаешь, занимаясь с детьми после уроков, но у меня литература, а это воспитание чувств, морали, принципов да ещё у старшеклассников, у максималистов!

–А жить как? – с горечью возразила Наталья Николаевна, не глядя,– детей кормить как?

Она тоже знала о высокой миссии учителя, но к обстоятельствам надо приспосабливаться, и, твердо уверенная в своей правоте, уже требовательно произнесла:

–Возьми! Ему нужны уроки русского языка, а не литературы. Его жизнь быстро принципам научит. И потом, он сын нашей коллеги. Должны же мы друг другу помогать! Хороший парень, мечтает о кораблестроительном, не из нашей школы, никто не узнает.

Вера Павловна слушала, наклонив голову. Она протестовала, и не желала подчиняться веяниям времени, обстоятельствам. Нельзя всё продавать и покупать. Или ты учитель, или репетитор.

Учитель! Он должен стоять над учениками. Его знания, опыт, моральные качества, должны быть выше окружающих его людей, иначе он не сможет заставить поверить в те ценности, о которых говорит. Учитель связывает прошлое и будущее. И если связь непрочная, формальная, канет в лету прошлое и не наступит будущее.

Гром аплодисментов прервал идилличекие размышления. Вера Павловна, взглянув виновато на приятельницу, прошептала:

–Потом, ладно?

Из-за кулис выходило чинно, не торопясь, начальство, и занимало свои места за столом на сцене. Заиграли «Патриотическую песнь» Михаила Глинки, без слов. В зале встали: кто нехотя, со вздохом, кто спокойно по привычке, выработанной годами, и лишь в президиуме вскочили быстро, молодцевато, с поспешной готовностью, одергивая дорогие, нарядные костюмы.

Людям казалось, что преобразования совершались где-то и с кем-то, но не с ними. И когда в суете будней незаметно поменялись цели образования, они не почувствовали разрушительную силу этих преобразований. Воспитывать патриотов стало не модно. Престижны люди мира. Теперь надо воспитывать не творческую личность, а компетентного потребителя. Поговаривали даже отменить обязательное среднее образование?! Зачем его всем иметь? А потребителю и образование должно быть соответствующее: чем меньше, тем лучше. И согласились!

А может, люди желали видеть и ощущать только положительные веяния времени. Хотели отменить тоскливо написанные отчеты, но оставить возможность учить и воспитывать детей-патриотов, или не терять тот высокий престиж советского учителя в обществе, что был в Советском Союзе! Не получится. Революция, как и весна, пробуждает все живые силы природы: и цветочки, и сорняки.

ГЛАВА 7 Час славы Веры Павловны

–Закончился трудный, но интересный учебный год, а что принесет новый? – громко и торжественно читал доклад, стоя за трибуной, начинающий лысеть и расплываться Заурбий Бечмизович, заведующий районным отделом народного образования, – пятерым учителям присвоено звание учитель –методист. Это пионеры, товарищи, новаторы! Они освоили новые предметы и методику их преподавания. Встаньте, товарищи, встаньте! Пусть все увидят вас!

Раскрасневшаяся и смущенная, Вера Павловна встала, придерживая ускользающее сидение кресла. Ее глаза светились, она счастливо улыбалась и с удовольствием кивала в ответ на приветствия и поздравления коллег. А заведующий с воодушевлением продолжал:

–Вот, вы наша гордость! Теперь каждый ваш урок – открытый. Приходите к ним, товарищи, учитесь, совершенствуйте свое мастерство!

Когда Вера, счастливая, плюхнулась в кресло, Наталья Николаевна радостно пожала ее пальцы:

–Молодец, поздравляю. И молчала! Скромничаешь?

Верочка игриво пожала плечиком и прислонила палец к губам. Она с упоением переживала гедонистическое состояние триумфа. Оратор стоял на трибуне, что-то говорил, но женщина его не слышала еще несколько минут, смотрела на сцену невидящим взглядом, и блаженная улыбка гуляла по ее лицу. Приятно, но главное – будут последователи, апробировавшие её программу. Директор просто обязан дать часы на мировую художественную культуру во всех старших классах. Если бы не полный зал людей, она громко и счастливо бы рассмеялась и захлопала в ладоши. Медленно, но неуклонно, год за годом сбывалась ее мечта. Литература – особый предмет, он формирует личность, мировоззрение и преподавать его надо по-особому, по-новому. расширяя знаниями о мировой художественной культуре.

Так и сидела, витая в облаках, пока Наталья Николаевна не спросила, касаясь середины цветка на груди:

– Где это ты пуговицу потеряла? Плохая примета.

А Вера беспечно посмотрела на стройный ряд маленьких, блестящих пуговиц под цвет фиолетовых пионов, и беззаботно махнула рукой.