Сводные, (не) любимые

Он метнулся ко мне и поймал, не дав упасть, еще и затащил к себе на колени, сев на землю. Он совершенно не стеснялся своего голого тела.

А вот я – очень даже стеснялась.

Я бы отодвинулась, да сил совсем не было.

– Дай гляну, что у тебя там с головой, что-то рана плохо затягивается. У тебя как с регенерацией вообще? Плохо, что ли? Я думал эльфы волшебники и могут лечить и себя и других. Или это всё сказки?

– Не сказки, – ответила я, пытаясь абстрагироваться от голого, пышущего жаром мужчину, бережно держащего меня на своих коленях. – Только у меня такого дара нет. А рана скоро затянется. Где-то пару дней надо на восстановление.

– Это что же получается, твоя мать тоже эльфийка? – Никита продолжал меня допрашивать. – И наш отец, наверное, даже не вкурсах?

– Я не знаю, – посмотрела я на него хмуро. – Мама мне о вас тоже ничего не рассказывала. Что вы вообще существуете… И еще, нам надо добить этого и уходить. Скоро наверняка нагрянут его собратья, и справиться с ними будем намного сложнее. Они очень опасные.

– Ну, мы тоже не лыком шиты, – хмыкнул Тимофей.

– Хотите сказать, что пули или стрелы вас тоже не берут? – приподняла я бровь и посмотрела на Никиту, в этой компании он показался мне более здравомыслящим.

– Мне интересно, зачем они вас с матерью убить пытаются? – вопросом на вопрос ответил он, продолжая сверлить меня подозрительным взглядом.

– Я не знаю, – печально вздохнула я. – Мама говорила, что они отступники и наши извечные враги. Затем и охотятся.

– Как интересно, – криво усмехнулся Никита. – И ты этому веришь? Может стоит этого допросить и он нам расскажет?

***

Я посмотрела на дроу, сверкающего злобными красными глазами из-под белых бровей, и поежилась от страха.

– Мама говорила, что они умеют накладывать смертельные проклятия. В этом их магия. Не думаю, что есть смысл его допрашивать, как и оставлять его в живых… Но если всё же решитесь это сделать, то я хотела бы быть подальше от него…

– Проклятия говоришь? – задумчиво посмотрел мужчина на дроу, а затем, кивнув сам себе, ответил: – Значит нам нужен шаман или колдун, чтобы запечатал его магию, и тогда мы его допросим.

– Тут и такие есть? – опешила я.

– Конечно есть. У нас много кто есть, только вот про эльфов я впервые слышу, – ответил Тимофей, и начал подниматься на ноги со мною на руках, пришлось ухватить его за шею.

– Эй, я могу сама идти, – смущенно пробормотала я.

– Мне не сложно, – улыбнулся мужчина.

– А разве твоя спина уже в порядке? – удивилась я.

– Почти, – передернул плечами Тимофей и поморщился. – Но уже пару часов и всё будет норм. Не переживай ушастая.

– Что? Какая я тебе ушастая! – разозлилась я, и начала вырываться.

Так меня еще точно никто не обзывал!

– Да мои уши – это моя гордость! – выкрикнула я, и с силой ткнула его кулаком в шею, в болезненное место, всё же добившись того, что Тимофею пришлось поставить меня на ноги.

– Да хватит, понял, я понял, – чему-то развеселился этот несносный качок, но при этом потирая рукой свою шею. – Ух, ну и острые же у тебя кулаки.

– А нечего меня обзывать! – фыркнула я, стараясь скрыть свою тревогу.

Все же мужчина и так был ранен, а я ему еще добавила.

– Так, ладно, – прервал наши разговоры Никита, – который успел уже отойти к их машине, с корнем выдрать крышку от багажника (ну и силища!), открыв его, и достать из неё два уцелевших рюкзака. – Сейчас одеваемся, берем этого, – он кивнул на полутруп дроу, – с собой и идем пешком в поселок. И там будем решать, что с вами двумя уже делать.

Он хмуро сверкнул на меня своими волчьими глазищами.

– А что с нами делать? – решила уточнить я, что-то не понравился мне взгляд мужчины.

– Возможно гнать подальше от стаи, а то неизвестно почему эти пытаются вас убить, вдруг вы опасные преступницы? – он приподнял свою бровь, и посмотрел на меня с прищуром, как настоящий следователь.

Был у меня опыт общения с местными властями. Ничего хорошего я от этого не получила. Но благо я была лишь свидетельницей, а не нарушительницей. Однако допрос, который я прошла мне совершенно не понравился и запомнился на всю жизнь. Тогда я узнала, что к интернатовским детям априори относятся, как к преступникам. Если не настоящим, то уж на сто процентов будущим.

И будь я тогда настоящим ребенком, могла бы растеряться и даже подписать все бумаги, которые они заставляли меня подписать, но я всё же уперлась и настояла на адвокате, а потом еще и пригрозила, что освещу всю эту историю в своём блоге. И что у меня якобы есть подписчики!

Хорошо, поверили на слово, и отпустили.

Но я-то поняла – явно херню какую-то затеяли, поэтому сменила личину, и они меня просто не смогли найти. А будь я обычным человеком, даже не представляю, чтобы со мной было.

Вот и сейчас я смотрела на мужчину и видела его взгляд.

Судя по всему, он уже признал меня по всем пунктам виновной, как и мою маму.

И что теперь делать я не представляла. Может сбежать, и маму предупредить? Так, а где мой телефон? Блин! Они же мне его так и не отдали!

И в этот момент, случилось сразу два события, первое – Тимофей, какого-то черта опять меня опрокинул на землю и прикрыл своим телом, Никита смачно выругался и рванул за машину, и второе – дроу, что-то сделал с собой и …взорвался!

– Твою ж, мать! – недовольно рыкнул Тимофей, лежа на мне и недовольно морщась. – Опять спина!

– Ты меня задавишь! – прошептала я.

– Извини, – ответил мужчина и тут же откатился в сторону, и встав на ноги начал крутиться и осматривать себе спину.

А я тут же опустила взгляд на то место, где лежал дроу, лишь бы не показать, насколько смутила меня его близость и то, что я вновь ощутила там… внизу живота.

Ох, Амельсета, что же это такое? Я совсем с ума сошла… или, он все-таки мой истинный? В этом всё дело?

Но… я думала, что мой истинный будет эльфом, а не…животным?

Я поморщилась, стараясь отогнать от себя глупые размышления, пролетевшие в моей голове со скоростью света и сосредоточилась на дроу. Точнее от того, что от него осталось.

Хорошая новость – от него ничего не осталось.

Плохая новость – он нам уже ничего не расскажет. И… да, как он это сделал?

– О, черт, я весь в его кишках, – недовольно протянул Тимофей, пытаясь счистить с себя кровь и ошметки крови, при этом брезгливо морщась.