Синеглазая проблема для препода

Контузило её, что ли, при ударе?

Артём приблизился, протянул ладонь.

– Руку давайте! Помогу.

Оля вскинула голову, фыркнула, заявила независимо и гордо:

– Обойдусь и без вашей помощи.

И он опять не сдержался.

– Да хватит уже выделываться! – воскликнул раздражённо, напрочь забыв про недавнее обещание. – А то до конца пары так тут и проползаете.

Она ещё раз шмыгнула носом. Плакать, что ли, собралась? Оскорбилась? Или…

Артём же не видел, как она упала. Может, не просто села, а растянулось плашмя, ударилась головой? Просто, пока он чертыхался и разворачивался, успела чуть приподняться.

– Подождите-ка. – Он опустился перед Олей на корточки, вгляделся внимательней. – А вы вообще целы? Голова не кружится? Ничего сильно не болит? Затылок, руки, ноги.

– Цела, – доложила она недовольно, будто он не беспокоился о ней, а в чём-то обвинял. – Всё со мной нормально.

– Так чего сидите? – Артём опять распрямился, посмотрел сверху-вниз. – Холодно же. Простудитесь.

Оля немножко поёрзала на месте, сжала губы, потом скривила, потом с шумом выдохнула и призналась:

– У меня наушник беспроводной выпал. Надо же найти.

Сразу сказать не могла?

– Шапку надо носить, – назидательно выдал Артём. – Тогда ничего не выпадет. В такую погоду все нормальные люди шапки носят. Чтобы мозги не застудить.

– Да хватит уже меня воспитывать! – возмутилась она, добавила с напором: – Вы мне не мама. И не папа.

– И это замечательно! – воскликнул он. – А то бы я давно застрелился.

Оля опять фыркнула.

– Тоже мне, потеря, – пробубнила себе под нос, но Артём всё равно услышал, сосредоточенно нахмурился, предположил:

– Так вы всё-таки нарочно меня сбили?

Хотя сам в это не верил, просто в очередной раз сорвался, подколол. А она запыхтела сердито, возразила в праведном негодовании:

– Вот ещё! Очень надо. Ещё и самой при этом падать. Просто вы меня отвлекли своим «Добрый день», я и поскользнулась.

Угу, и день сразу перестал быть добрым.

– Да, точно, – досадливо заключил Артём. – А я и забыл, что с вами даже здороваться опасно. – Потом распорядился безапелляционно: – И поднимайтесь уже на самом деле. А то и правда простудитесь.

Не дожидаясь Олиной реакции, решительно поддел её под мышку, потянул вверх, и она наконец-то встала, распрямилась. Тут сразу и выпавший наушник нашёлся. Скорее всего, она на нём сидела. Пока шарилась, сдвигалась с место на место, тот оказался под ногой или подолом куртки. А так в общем-то его не трудно заметить. Вот если бы в сугроб попал – точно не отыскать, а чисто-белый на тёмно-сером льду, присыпанном затоптанным грязным и потому тоже серым снегом, он хорошо выделялся.

Артём нагнулся, подобрал изогнутую пластиковую капельку, протянул Оле.

– Вот, держите вашу пропажу.

Она сначала уставилась недоверчиво, убеждаясь, потом сняла с руки варежку – не перчатку, а именно варежку, почти детскую, с мехом по краю – подставила ладонь. А когда Артём разжал пальцы, и наушник упал в самый центр, тут же стиснула его в кулаке, проговорила:

– Спасибо. – И подняла взгляд.

Глаза широко распахнуты, в них настороженное недоверие и вопрос. Сейчас, пока ещё не рассвело, они кажутся просто серыми, а вот на ярком свету наполняются густой синевой. Он это тогда заметил, когда вдвоём торчали в рекреации, заключая пакт о ненападении.

Губы чуть надуты – ну совсем как у обиженного ребёнка. И захотелось сделать для неё что-то, совсем простое, но по-дружески тёплое: типа поправить сбившийся шарф, отодвинуть упавшую на лицо прядь волос, сказать что-нибудь подбадривающе-успокоительное. А она будто этого и ждала, застыла неподвижно.

Глава 7

Оля

Да он сам виноват. А не надо было ничего говорить ей под руку. Или в данном случае – под ногу? Вот тогда бы она и дальше шла спокойно, потому что уже приноровилась, настроилась на нужную степень сосредоточенности, и ничего подобного не случилось бы. А из-за него – повернулась, прислушалась, сбилась. Похоже, как раз на самом скользком месте. А то, что и ему перепало, как раз и является доказательством причастности. Судьба просто так ответочки не подкидывает! Уяснили, Гордин А. А.?

Хотя оптимальней было бы совсем не падать. Больно. И наушник вывалился, едва не потерялся. Ещё и бонусом всякие дурацкие нотации выслушать пришлось про «не сиди на льду – попу отморозишь» и «шапочку надо надевать».

Вот чего он к ней прицепился? Лучше бы встал и топал дальше, как ни в чём не бывало. Но он не ушёл, помог ей подняться и наушник найти тоже.

С чего бы? Опять пытался состроить из себя вежливого и порядочного, усыпить её бдительность? Улыбался благостно и смотрел… ну, как-то очень странно смотрел, будто в первый раз увидел и теперь разглядывал. Оля даже растерялась немного, удивилась, застыла.

– А вы чего это тут? – внезапно прилетело со стороны.

Вика. И с ней Балховец. Видимо, вместе приехали на следующем автобусе, шли в корпус и нагнали.

Подруга переводила поблёскивающий любопытством взгляд с Оли на Гордина, с Гордина на Олю и между делом докладывала:

– А мы с Виталиком, пока шли, всё гадали: вы или не вы.

– Доброе утро! – кивнул ей преподаватель, потом назидательно выдал, прежде чем отвалить: – Не опаздывайте. До начала пары, наверное, не так много осталось.

– Хорошо-хорошо, – пообещала ему Вика. – Не беспокойтесь, Артемий Андреевич.

Но сразу следом не ринулась, потому что времени всё-таки хватало, ну и явно же не могла она думать о занятиях, всё не выяснив и не разобравшись.

– Лёль, а вы, правда… чем тут занимались?

– А ты как думаешь? – ответила Оля вопросом на вопрос, дёрнула плечами, очнулась, вспомнив, что, если подруге предоставить такой простор для фантазии и право выдвигать варианты, она чёрт знает куда вывернет, и потом сама же пожалеешь. Поэтому пояснила с напором: – Поскользнулись и упали. – Но затем всё-таки призналась: – Ну, точнее, я поскользнулась и… – она исподлобья глянула в спину Гордину, как раз поднимавшемуся по ступенькам крыльца, – случайно… его сбила.

Вика сдавленно фыркнула, вывела:

– Лёлик, ты реально камикадзе. – И рассмеялась, уже не сдерживаясь.

– Я что, специально?! – воскликнула Оля. – Вот делать мне больше нефиг. Сказала же, что случайно.