Сочинения. Том 12. Антидепрессант

Самым ценным в нашем взаимодействии было, конечно, общение, так как продвинутые люди могут поражать воображение, как правило, ещё и в нескольких областях.

В свою очередь, сами они делились на две неравных группы. БОльшая – отличники через две сессии на третью, и меньшая – это оголтело-круглые фанатичные отличники, для которых получение оценки «хорошо» приравнивалось с суициду.

В результате нашей совместной деятельности, на всех факультетах заметно улучшилось качество стенных газет, неуклонно поползли вверх показатели изобретений и количества золотых медалей за научные студенческие работы, невероятно повысился уровень игры в преферанс.

Лучших из них, через несколько лет, я пригласил в свою вновь созданную научно-техническую компанию.

На заре кооперации, мы быстро преодолели рубежи первых миллионов, заработанных на разных передовых инновациях, наплодили вокруг десятки сателлитных бизнесов – от производства и применения биорегуляторов, до театра Мод и эксклюзивных цветочных салонов.

Заработать мультимиллионный первичный капитал для золотой дюжины отличников было плёвым делом, исполненным тогда с элегантной легкостью.

Первый же визит в Америку далекого девяностого года, заставил задуматься над разительными несовпадениями в корпоративных структурах.

Продажа уникальных компьютерных программ для химического синтеза, которых за рубежом тогда ещё не было и в помине, заставила побывать меня и в компании Эсти Лаудер на Лонг-Айлэнде, и в Ревлоне – в Нью Джерси, и компании Глаксо, что в Пало Алто. Много интересных встреч прошло у нас и в стартапах Рисерч Трингл Парка, что в Северной Каролине.

Странным показалось то, что в каждой из компаний, наряду с единственными премудрыми пескарями, занимавшими должности Вице-Президентов по исследованиям и развитию, других суперличностей не наблюдалось нигде.

У нас же все было невообразимо интересней. В одной, даже небольшой по размерам группе, концентрировался, как минимум, десяток-полтора таких продвинутых персонажей, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Мишка Титов, Лёнька Шаргородский, Миша Вайнер, Ленька Король, Сеня Геккер. У каждого из них вокруг головы, казалось, светилась и переливалась бешеная энергия желания, интеллекта, творчества, заражавшая и резонировавшая со всем окружающим.

Как ни банально звучит, но одинаковые заряды отталкиваются. Мы не понимали почему, но со временем, нас начало отталкивать друг от друга. Каждого тянуло в свою особую сторону, на свою тропинку. И это, несмотря на то, что вместе мы достигли, достигали и в будущем могли бы достичь гигантских высот.

Кто уехал в Америку, кто – в Израиль, кто-Германию, Австралию или Канаду.

Все рассеялись по своим отдельным бизнесам. Каждого, как я и наблюдал тогда в Америке, плотно окружали многочисленные партнеры и работники. Составлялись вполне себе неплохие команды.

Но ни одной звездной.

Не то, что дюжины – даже пары таких удивительных персонажей, работавших в одной корпорации, я больше не встречал.

Всего через год после нашего расставания, представился другой редкий шанс присмотреться к тому чудному племени отличников.

Как-то в Москве, в те времена, когда рубль стремительно падал, обесценивая наши миллионы в десятки, сотни и тысячи раз, пришла банальная идея наладить валютную торговлю прямо внутри страны.

Так действовать позволялось только иностранным фирмам. К тому времени, в далеком Сан-Франциско, я уже обзавёлся одной такой корпорацией.

В Москве было более семиста представительств крупных иностранных компаний, с которыми можно и нужно было завязать валютную торговлю, а времени, как всегда, не хватало.

Срочно нужны были талантливые люди, знавшие английский. Через очень популярную тогда Комсомолку я срочно подал объявление о конкурсном наборе на стажировку. Оглашалось, что американская компания срочно нуждается в персонах, окончивших высшие учебные заведения Москвы только на « Отлично».

– И повалило!, – Повалило народу, как снежинок в добрый густой январский снегопад

За пару дней, к нам на стажировку легко набралась целая тысяча соискателей. В большой лекционной аудитории МГУ, расположенной рядом с Манежем, мы с Петей Метельским отобрали полсотни лучших.

Тесты подкреплялись коротким видео о каждом претенденте, которое Егор – сын Саши Кокурина, также принимавшего активное участие в этом событии, с удовольствием снимал новенькой видеокамерой.

Каждый новый соискатель называл только своё имя, название универа, который закончил, и несколько слов о компетенциях.

Кого там только не было. Краснодипломники режиссерского факультета ВГИКА, актеры-выходцы Щуки и Гитиса, отличники академии КГБ, говорившие на нескольких языках, умевшие метко стрелять из несущихся автомобилей и со скачущих лошадей, штурманы атомных подводных лодок, а также простые научные сотрудники, выпускники МГИМО, МГУ и МФТИ.

Команда блестяще и с легкостью справилась со всеми предложенными мною проектами. В течение двух недель, была налажена валютная торговля, за пару месяцев – организован экспорт нефти и хлопка, за год – привлечены крупные инвестиции.

Однако, как и в первый раз, постепенно проявились мощные центробежные течения. Через пару лет, практически все разбежались по своим собственным бизнесам

Петя Метельский, вложивший множество творческих усилий и времени в подбор уникальных работников, ещё долго не расставался с картотекой тех удивительных парней и девчонок, таких, как великолепная Ксения Вандровская, блестящие Абрукин и Гоша Шорков, радовавших всех нас неуёмной энергией, творческими способностями и бешеным азартом.

Загадка цепной реакции атомного распада ярких команд не прояснялась для меня до тех самых пор, пока на занятиях каббалы профессор Лайтман подробно не описал простую зависимость, – Чем больше желания, тем тяжелей было находиться рядом с другими такими же крупномасштабными эгоистами…

Правда, чем выше была бы их совместная цель, тем дольше можно было бы удерживаться в одной упряжке. Все наши первые цели, к сожалению, были уничижительно мелкими – банально заработать побольше монет, стать известными, управлять и влиять на большее количество людей.

Получалось, что как только мы зарабатывали кучу денег, тут же возникало желание власти, – Глядь!, – Как все развитые продвинутые эгоисты-отличники, которые, на тот час, были не у кормила, получив первые капиталы, быстро устремлялись врассыпную, отпочковывая многочисленные отдельные фирмы и фирмочки, где они могли бы вдоволь накомандоваться, управляя новыми и новыми привлеченными контингентами.

Несмотря на строгие закономерности, уже открытые искушённому сознанию, ностальгия по активной творческой жизни среди таких неистово-обжигающих заразительных желаний все никак не утихнет.

Решительно рванув тесный ворот, хотелось бы со всего маху влепить кепкой об асфальт и высоко, до самых Небес, поднять Алые Паруса, протрубив новый очередной сбор оголтелых отличников.

Сначала, наобщаться с ними вдоволь и впрок, а затем, затем суметь поставить достойную, удивительную и очень смелую сверхзадачу, вершина которой теряется где-то далеко, в Вышине – в яркой, прекрасной заоблачной Бесконечности…

ВМЕСТЕ С ЭЛЕКТРОНОМ…

Научный семинар, проводимый в Ашдоде каждую среду, стал глотком свежего воздуха. Руководил им профессор Константин Бравый – бывший командир советского зенитно-ракетного дивизиона. Свою оптимистичную геройскую фамилию отважный полковник оправдывал полностью.

Обязанности ученого секретаря исполнял Электрон. Представьте себе москвича, которого ещё с детского садика, средней школы, универа и научно-исследовательского института – всегда назвали именем одной из самых важных элементарных частиц.

Интеллигентный до мозга и костей, обладавший бездной тонкого юмора и великолепным знанием русского языка, он, как мог, оправдывал намного завышенные ожидания множества спутников жизни, знакомых и коллег.

Да, от обладателя такого удивительного имени требовалось нечто совершенно неземное и фантастическое.

Даже обычная телефонная беседа с Электроном всегда вызывала у меня в памяти восторженные ассоциации. Как от манеры его разговора, так и уважительных речевых оборотов, подходивших, разве что, для старинных университетов.

Губы Электрона при разговоре слегка причмокивали, будто пробуя слова на вкус. От непреходящей радости общения его интонации всегда возбужденно вибрировали.

Обсуждая любую тему, он будто смаковал из маленькой блестящей ложечки какое-то особенное, вкуснейшее варенье. Радуясь каждому из ловко выстроенных предложений как ребенок, он сладко прищуривался от удовольствия.

Для достойного завершения картины не хватало только представить, как Профессор неспешно прихлебывал чай из стакана в серебряном подстаканнике. Чай крепкий, кирпичного цвета, который, в добрые старые времена, подавали только в фирменных вагонах поездов дальнего следования.

Напиток этот не пили, его вкушали. Обязательно, с колотым сахаром вприкуску.

Процедура моего научного доклада, содержавшего критический анализ выполнения инновационных проектов в центрах развития передовых технологий Беер-Шевы и Кирьят-Гата, полностью соответствовал высокому уровню прежней советской Академии Наук.

Там были и каверзные вопросы аудитории из нескольких десятков тертых профессоров и инженеров, и конструктивные прения, и азартные выступления отдельных оппонентов.

Распаренный и взмокший в бане ожесточенных дискуссий, я, как мог, кланялся и благодарил своих новых знакомых.

Исчезли, испарились, делись куда-то целые годы и десятилетия, щедро наполненные суетой и приземлёнными реалиями. В эти минуты, в моих глазах и на лицах собеседников снова разгорался неистовый огонь новых творческих перспектив и знаковых свершений.

По небольшому залу Бэйт (Дом, иврит) Канада Ашдода, где долгие годы собирался научный семинар, как будто прошла Муза, задевшая всех своими блестящими искрящимися одеждами.