Новое начало

– В двадцать с чем-то, – пробормотала я, и бабуля засмеялась.

На ее каминной полке стояла фотография, где бабуля кружилась на фоне Эйфелевой башни, одетая в юбку-клеш и рыжевато-коричневое пальто. Лицо и фигура вышли размыто, но в каштановых волосах не было ни намека на седину.

– Мое первое путешествие в одиночку. Твоя мама училась в колледже, и я провела в Париже целых шесть недель. Шесть недель пугающей и восхитительной свободы. Одно из самых приятных воспоминаний.

– Ого.

Путешествовать одной. Например, в Нью-Йорк, ради участия в программе для сценаристов.

– Еще какое ого, – согласилась бабуля. – Честно говоря, я восхищаюсь собой в том возрасте – только не подумай, что я хвастаюсь. У той девчонки был кураж. И у тебя есть, милая. Ты лишь спроси себя, чего ты боишься больше всего, какой страх не дает тебе идти вперед.

Я немедленно ощутила во рту вкус воды из моего кошмара – я тону, голова под водой, легким нечем дышать. Плавание. Вот чего я боюсь больше всего на свете.

В дверь постучала мама – и тут же вошла, не оставив мне времени для ответа. Я каждый раз бесилась. Мама ни капли не признавала мои права на личную территорию, но пыталась замаскировать этот факт одним маленьким стуком.

– С кем ты разговариваешь?

Я прикрыла динамик.

– С Тессой.

Даже если бабушка и услышала, как я вру, она не выдаст меня, потому что забудет раньше, чем сможет рассказать.

Мама вздохнула и повернулась к двери.

– Ладно… Тебе завтра рано вставать. И ты увидишь Тессу утром, так что не виси на телефоне очень долго.

– Не буду, – сказала я закрывающейся двери. – Спокойной ночи.

Мама всегда была строгой, но на смерть Аарона она отреагировала новыми правилами и ужесточением старых – как будто, расписав мою жизнь по часам, она сможет меня защитить. Она постоянно предлагала мне выходить из дома и общаться – и одновременно ввела нелепый комендантский час. Она говорила, что если я захочу поделиться, она всегда рядом, а если я и правда начинала разговор, она не слушала, а давала указания.

– Алло, бабуля? – вернулась я к телефону. – Прости.

– Не надо извиняться. Нам обеим давно пора спать.

– Да, – вздохнула я. – Впереди длинный день.

– У тебя вся жизнь впереди, милая. Сложно только начать.

Горло сжалось от невыплаканных слез. После таких разговоров я не могла поверить, что совсем скоро она забудет мое имя, забудет мое лицо. Забудет, кто я такая.

Повесив трубку, я вытащила из сумки ежедневник и записала туда все, что делала бабуля: свидания и путешествия. Если бы у Райана Чейза не было девушки, мы могли бы влюбиться друг в друга и уехать вместе в Париж. Двух зайцев одним выстрелом.

Я едва смогла себя заставить добавить этот пункт в мой план. К первым четырем я даже хотела приступить. Но плавать или даже просто сидеть на берегу… Тем не менее, если я хочу спокойно спать, надо решиться и на это. Так что я сглотнула и взялась за ручку.

1. Вечеринки/Общение.

2. Новые кружки.

3. Свидание.

4. Путешествие.

5. Плавание.

Тут я задумалась и написала над первым пунктом название моего плана:

Новое начало

Глава вторая

Когда Тесса заехала за мной, я уже полтора часа как была готова, даже успела заново перегладить юбку. Я надеялась, что мой наряд говорит что-то наподобие «Привет, Райан Чейз! Я совсем не замкнутый книжный червь. Видишь мои коленки?».

Расписание я проверила и перепроверила раз двадцать, не меньше, чтобы случайно не попасть на чужой урок. Такое случилось со мной однажды в восьмом классе, и это ужасное чувство – когда учитель так и не назвал мою фамилию на перекличке, – оставило неизгладимое впечатление.

– Первый чудесный день двух одиннадцатиклассниц, – сказала Тесса и, выруливая с подъездной дорожки, сделала музыку погромче.

На ней были стильно потрепанные джинсы и белая льняная блузка с яркой вышивкой. Наверное, из Мексики, куда они с родителями ездили в июле. Пряди волос, еще влажные у корней, сохли на теплом ветру, закручиваясь в мягкие кольца.

Мы – старшеклассницы – в полушаге от взрослой жизни. Немного пугающе. Иногда мне казалось, что в этом нет ничего особенного, а иногда одиннадцатый и двенадцатый классы представлялись белой линией на шоссе – размытая стартовая черта перед началом большого путешествия. В этот же день в следующем году я приду в выпускной класс.

Здание школы – считавшееся старомодным еще лет двадцать назад – вынырнуло перед нами, как бегемот. Я не сводила с него глаз.

– Готова? – заботливо спросила Тесса, сняв солнечные очки.

Я оглянулась, высматривая одноклассников, которые вновь собрались вместе после целого лета. Первый день в школе приносил целый ворох новостей: кто с кем начал встречаться, кто перекрасил волосы, кому родители подарили машину…

– Думаю, да, – кивнула я, и тут кто-то постучался в стекло прямо над моим ухом. В окно, радостно улыбаясь, заглядывала Морган.

– Привет! – взвизгнула она, бросившись обниматься, как только мы вышли из машины. На каникулах мы виделись почти каждый день, но сейчас она так радовалась, как будто мы встретились после долгих лет разлуки. Как обычно, она заправила рыжие волосы за уши – такие же чуткие, как локаторы НАСА, – чтобы показать всем свои жемчужные серьги.

– Кайли, – позвала Морган через плечо. – Все уже здесь. Брось ты телефон!

Кайли, которая стояла в нескольких футах от нас, облокотившись о машину Морган, продолжала писать смс. Я улыбнулась при виде ярко-розовых джинсов. Большую часть лета Кайли провела в лагере, и мне очень не хватало ее отваги – и не только в выборе нарядов.

– Вы что, совсем не волнуетесь?! – спросила Морган, сжимая мою руку.

Я кивнула, чтобы успокоить ее. Тесса пожала плечами.

– Это будет самый идеальный год в школе! – улыбнулась я, испытывая искушение исправить саму себя. У прилагательного «идеальный» не может быть степеней сравнения. Что-то либо идеально, либо нет.

– Так… – протянула Морган, уставившись на меня. – Узнаю выражение лица… Давай, выкладывай.

– Понятия не имею, о чем ты, – соврала я.

– Имеешь-имеешь, Девочка-Словарь, – хмыкнула Морган, одновременно рассматривая все вокруг. – Кайли Рене! Ну хватит уже!

– Простите, – сказала Кайли, пряча телефон; она обвела нас взглядом и улыбнулась, и розовый блеск на губах засверкал в утреннем солнце. – Привет, старшеклассницы!