Новое начало

– Мистер Чейз, как вы объясните слово «узрю»?

– Должно быть, это древний вариант слова «зырить», – с серьезным лицом ответил Райан.

Я рассмеялась вместе с остальным классом, и даже мисс Пеппер чуть улыбнулась.

– Думаю, читая этот сонет, вы моего вопроса в будущем не узрели. В чем-то вы правы, но пусть теперь ответит ваш двоюродный брат.

Я удивилась, что учительница в курсе их родства. Вряд ли Макс представлялся ей так перед занятием.

– Шекспир имеет в виду пророчество, – ответил Макс.

– Верно, – кивнула мисс Пепер, поворачиваясь к доске. – А теперь коротко поговорим про использование Шекспиром слов «правда» и «красота». Эти два слова стоят рядом в другом знаменитом стихотворении английского поэта-романтика. О ком речь?

Мэгги Бреннан подняла руку. И Макс поднял. Совсем у него инстинкт выживания в школе отсутствует.

– Мэгги?

– Китс, – гордо сказала Мэгги. – «Ода к греческой вазе».

– Верно. «Краса есть правда, правда – красота».

Она написала «Красота = Правда? Правда = Красота?»

– Один из главнейших вопросов творчества, всего что нарисовано, спето или написано. Почему мы считаем это красивым? Почему мы считаем это истинным? Красота – понятие субъективное. Может ли красота быть правдивой? Действительно ли красота и правда тесно связаны между собой? Я хочу, чтобы вы подумали над этим вопросом, потому что мы к нему не раз вернемся. А теперь, – продолжила она, – снова про ваш список летнего чтения. Сколько строк должно быть в сонете?

– Четырнадцать! – выкрикнул Райан Чейз за моей спиной. – И это же номер нашего сонета – четырнадцатый.

– Очень хорошо, – улыбнулась мисс Пеппер.

Я, поддавшись порыву, улыбнулась ему через плечо, и он мне подмигнул.

Меня так вдохновила его улыбка, что я немедленно начала писать в уме сценарии для всех многочисленных, полных смысла бесед в этом классе. Райан Чейз прав: у нас будет отличный год.

Глава третья

Аарон был в летнем лагере для бойскаутов, когда решил прыгнуть со скалы в реку. Оказавшись в воде, он дурачился, рисовался перед ребятами на берегу, – и вдруг речное течение подхватило его с неодолимой силой. Ничьей вины в этом не было, и никто не смог бы его спасти. Но сердце у меня все равно болело за ребят из его отряда. Они пронесут воспоминания об этом дне, о пережитом ужасе до конца своих дней.

Мои кошмары про утопление начались через неделю после смерти Аарона. Однако во сне тонул не он – тонула я. Как только приходила дремота, нога вдруг подергивалась – и в следующую секунду я падала, падала, падала. Вода обжигала кожу, сдавливала грудь, вливалась мне в рот, затягивая на дно, а я беспомощно махала руками… Минимум два раза в неделю я просыпалась среди ночи в слезах, со сдавленным горлом, пытаясь убедить себя, что все нормально. Вся в поту, я сбрасывала одеяло, но не могла сразу отбросить пережитый во сне страх. В таких случаях мне всегда требовалась хотя бы одна серия «Друзей». Знакомые шутки и закадровый смех постепенно убаюкивали меня, и я снова могла уснуть.

Даже просто подумав про кошмар, я ощутила, как дало сбой сердце, пересохло во рту, а кожа покрылась холодным потом.

А еще рядом с Райаном Чейзом на меня накатывал панический страх. Я-то надеялась, что смогу общаться с ним хотя бы на уровне обычного интроверта. А вот и нет. От смущения у меня пропал дар речи. Нервы, ведущие от мозга к языку, объявили забастовку. Вместо слов остался только восклицательный знак. И еще вопросительный. Вместо меня могли посадить манекен, и Райан Чейз, наверное, не заметил бы.

За всю неделю я сказала ему ровно четыре слова. Четыре, если засчитывать «хмм».

И все четыре я сказала в среду.

Райан: Как ты думаешь, у нас будет тест по материалам летнего чтения?

Я: Хмм, я не знаю.

Райан: Дело в том, что я прочитал все довольно бегло. Ну, то есть название уже раскрывает суть, верно? Розенкранц и Гильденстерн мертвы. Отлично, теперь я в курсе. А читать-то зачем?

Я: (Игривый смех, покачивание локонами, полное умственное затмение).

Какая там школа сценаристов, если я обычную беседу поддержать не могу!

Зато у него всегда отличный вид на мой затылок и стянутые в хвост волосы. Пейдж Хэнкок: унылая растяпа, социальный ноль и безусловный победитель в номинации «Самые расчесанные волосы Оукхерста». Где уж тут устоять?!

К пятнице я смирилась к тем, что выходные проведу, изучая все про спорт. Подготовка к новому футбольному сезону была главной темой для разговоров у Райана и Тайлера, так что я, наверное, начну отсюда. Он будет чертовски впечатлен, когда я приму участие в их беседе, сделав какое-нибудь предсказание насчет вероятного победителя «Золотого глобуса», или какая там у них самая серьезная награда. Когда мисс Пеппер начала занятие, я нацарапала в ежедневнике несколько терминов, которые я слышала хотя бы краем уха: зона атаки, схема защиты 4–3, безопасный двухочковый. Райан и Тайлер за моей спиной как раз перешептывались на футбольном языке… и тут в мои мысли ворвался голос мисс Пеппер, все более громкий и резкий.

– Райан, Тайлер, скажу вам прямо: со мной это не сработает. Вы не будете вести ваши милые беседы на задворках класса, – развернувшись на каблуках, отчеканила мисс Пеппер. – Райан, будь любезен, поменяйся местами с… – она помедлила, обводя взглядом комнату, – с Максом.

У меня сердце оборвалось.

– Только на сегодня или постоянно? – спросил Тайлер.

– Постоянней не бывает. Как тату, – ответила мисс Пеппер.

Макс послушно собрал свои книги и встал.

– Мисс Пеппер, – горестно сказал Райан, складывая вещи, – я думал, мы станем друзьями.

– Хорошо. Давай дружить, – улыбнулась она. – Друзья не позволяют своим друзьям завалить английский.

– Мой психоаналитик говорит, что для меня крайне важно общение, – пошутил Райан, хлопая Макса по спине, когда они встретились на середине прохода.

Класс засмеялся.

– Именно поэтому я сажаю тебя рядом со мной, мой маленький проблемный друг, – сказала мисс Пеппер, постукивая по столу, за которым теперь устраивался Райан. – Теперь мы вволю поболтаем!

– И вся болтовня только о литературе? – печально спросил Райан.

– Именно, именно. – Мисс Пеппер воззрилась на класс. – Вот теперь все как надо. Мне нравится. Так, возвращаемся к Розенкранцу и Гильденстерну.

После сорока пяти минут вдохновленного Шекспиром экзистенциализма мисс Пеппер сделала объявление:

– В этом году я советник Команды Знатоков Оукхерста, и нам нужен хотя бы еще один участник.

Про «Викторину знатоков» я знала только то, что это игра, в которой команды учеников отвечают на заковыристые вопросы из школьной программы. А еще я знала, что это наименее крутой вид социальной активности в Оукхерсте.

Даже в шахматы играло больше народу.

И все же что-то внутри шептало: давай.

– Мы делаем упор на словесность, так что мои ученики с факультатива английского должны подойти идеально, – продолжила она. – Это намек. На-мек.

Никто не поднял руку. Прозвенел звонок, и, когда все начали собираться, мисс Пеппер добавила: