Дорога в лето

Может, было бы легче, если бы Ди возненавидела Джимми, но она продолжает его любить. Даже я считаю, что он не виноват в их разрыве. Быть с Лайлой Монтгомери означает славу и известность, а Джимми это не нужно. Ему нужна только Ди и спокойная жизнь в нашем городке. Он намерен пойти в колледж, а потом вернуться домой и стать ветеринаром, как его отец. Он не может бросить свою мечту и ездить повсюду с Ди. А она не согласна оставить музыкальную карьеру и пойти с ним в колледж. У них с Джимми слишком разные устремления. Вот почему он ушел в тень, когда она добилась успеха. А ведь они встречались четыре года. «Я рад за тебя, – сказал он ей. – Но должен тебя отпустить». Он думал, что дает ей свободу.

Ди сказала мне, что он говорил это со слезами на глазах и не изменил своего решения, даже когда она бросилась ему на шею и разрыдалась.

Подруга смотрит на меня.

– Как думаешь, он еще вспоминает обо мне?

– Зачем ты спрашиваешь, сама ведь знаешь.

Когда мы были младше, на тихую и стеснительную Ди почти никто не обращал внимания, не то что на меня с моей привычкой вечно находить неприятности на свою голову. Немного полноватая, с брекетами и пышной копной волнистых волос, она всегда была красивой, просто тогда этого никто не замечал.

Кроме Джимми Коллиера. В шестом классе они сидели вместе на математике. Он тоже был тихим и спокойным. Когда Джимми подрос за полгода почти на пятнадцать сантиметров, он начал пользоваться успехом у девочек, но по-прежнему не смотрел ни на кого, кроме Ди. На уроках он передавал ей смешные записки и забавные рисунки, и она смеялась, прикрываясь рукой.

Однажды она дохихикалась до того, что их обоих выгнали с урока. Я потрясенно наблюдала, как они выходят из класса. До того момента ни один учитель ни разу в жизни не сделал Ди ни единого замечания. И пока они сидели на полу в школьном коридоре, Джимми пригласил ее к себе домой – поужинать с родителями.

С годами детская влюбленность переросла в серьезное чувство. Любовь Джимми стала для Ди источником вдохновения. Они с мамой записали пару песен, и звукозаписывающие компании просто с ума посходили от восторга. А потом, перед девятым классом, Ди резко похорошела. Она вытянулась, ей сняли брекеты, и она научилась укрощать свои непослушные волосы. Перевоплощение придало ей уверенности, что она может выступать на сцене.

Тысячи парней готовы на все, только бы Ди согласилась пойти с ними на свидание. Но ей нужен только ее ковбой – простой паренек, который любит лошадей, помогает родителям в семейном бизнесе и дарит ей валентинки, сделанные собственными руками. Который любит ее слишком сильно, чтобы удерживать возле себя.

– Ох, Риган, – тяжело вздыхает Ди. – Я просто не знаю, что делать.

Залезаю под одеяло нашей необъятной двуспальной кровати. Я отказалась от отдельного номера. Я здесь не только потому, что нужна ей, но и потому, что не хочу оставаться в одиночестве.

– Вот бы вернуться во вчерашний день, когда никто ничего о Джимми не знал, – шепчет Ди. – Я так не хотела выставлять на всеобщее обозрение эту часть моей жизни.

– Не волнуйся, все скоро об этом забудут.

– Я не забуду…

Похоже, она сейчас снова разрыдается. Я тянусь за салфеткой.

– Прости, я сама не понимаю, почему до сих пор плачу.

– Ты издеваешься? – говорю я, протягивая ей салфетку. – На твоем месте я бы давно уже разгромила весь этот номер и попала в тюрьму.

Она слабо улыбается.

– Подожди. – Я напрягаю мозги – надо найти хоть что-нибудь хорошее и в то же время убедительное. – В конце лета мы будем вспоминать об этом и думать: «А помнишь, как мы влипли?» Всего лишь одно плохое воспоминание на миллион хороших.

– Умеешь ты врать, я даже не знаю, стоит ли тебе верить, – смеется она, – но очень хочется.

Некоторое время мы лежим в тишине, Ди невидящим взглядом смотрит в потолок. Наконец ее глаза закрываются, тяжело, как захлопнувшаяся дверь. Я выключаю лампу и тоже смотрю в потолок, положив голову на накрахмаленную гостиничную подушку. Здоровой рукой натягиваю одеяло ей на плечи. Свернувшаяся калачиком девушка с обложек, уснувшая с помятой салфеткой в руке, выглядит маленькой и беззащитной. И меня вдруг пронзает мысль: «Где бы я была сейчас, если бы не она?» Я выбрала столько неверных дорог, построила столько стен, что заблудилась в созданном мною же лабиринте. В апреле все зашло слишком далеко – даже я это поняла. Ди спасла меня и увела с собой. Она позволяет мне прятаться в ее жизни, как щит, закрывает меня от неприятностей.

Я так ей благодарна: за нашу неразрывную связь, за доброту, звонки и готовность прийти на помощь. Наша дружба проверена годами и расстоянием, и я надеюсь, что в будущем отплачу ей той же монетой. А сейчас я могу только лежать с ней рядом в темноте, плечом к плечу, и ждать, когда все плохое останется позади.

Глава 4

Шарлотт – Ричмонд

Спала Ди очень плохо – беспокойно ворочалась, невнятно бормотала что-то во сне и без конца меня будила. Именно по этой причине я в основном предпочитаю спать одна. Хотя обычно Ди спит тихо как мышка.

Утро не задается с самого начала. Проснувшись и осознав, что кошмар со снимком ей не приснился, Ди вновь начинает рыдать. Мы сидим в номере, пока к нам не врывается пресс-секретарь, полная решимости покончить с этой невыносимой ситуацией. Ди сидит на диване с каменным выражением лица и скрещенными на груди руками. Пич здоровается с Лиссой и теребит пальцами кончики волос. Я давлюсь жидким гостиничным кофе. Чтобы моя речь стала более-менее связной, мне нужно выпить еще хотя бы пару чашек. Правда, мое мнение здесь никого не интересует – вопрос решается на заоблачно высоком уровне.

Когда я впервые увидела Лиссу, она, здороваясь со мной, держала контракт о неразглашении – несколько страниц текста, написанных непонятным юридическим языком. Ди взяла меня за руку, давая понять, что не нужно ничего подписывать, и стала объяснять Лиссе, что полностью мне доверяет. Лисса посмотрела на нее с жалостью, всем своим видом показывая, что видела кучу восходящих звезд, преданных лучшими друзьями. Ди не успела и глазом моргнуть, как я нацарапала свою подпись на листке. С контрактом или без него, я не собиралась продавать ее тайны.

Сейчас Лисса стоит перед нами в строгом деловом костюме, и на ее невыразительном лице застыло то же самое жалостливое выражение. Она несколько раз хлопает в ладоши, будто собирается начать представление.

– Совершенно ясно, что у нас критическая ситуация, – заявляет она.

Я закатываю глаза, потому что это явное преуменьшение. Терпеть не могу ее бесцеремонный назидательный тон.

– Вчера вечером команда «Мадди Уотер» провела экстренное совещание, – деловито продолжает Лисса, – и мы решили, что нужно сосредоточиться на восстановлении репутации.

Я презрительно фыркаю, потому что мне смешно слышать о плохой репутации Ди.

– Факт остается фактом: фотография все еще в интернете, и мы должны отвлечь от нее внимание пользователей. Хотя должна заметить, что за последние двадцать четыре часа количество запросов по твоему имени достигло рекордных цифр. Как говорится, пусть ругают, лишь бы не молчали.

Ну нет, с меня хватит!

– Да вы, должно быть, шутите!

Лисса возмущена тем, что я позволила себе прервать ее монолог, но все же продолжает:

– И мы все сошлись на том, что лучшим выходом будет рассказать публике другую историю, которая представит тебя в положительном свете и отвлечет внимание от фотографии.

Ди скептически поднимает брови.

– Например?

– Например, зарождение отношений с другим исполнителем.

– У меня нет никаких отношений.

В голосе Ди сквозит раздражение. Даже если бы Ди с кем-то встречалась, Лисса заставила бы ее сделать так, как они решили.

– Тем более с другим исполнителем, – возмущенно продолжает Ди.

– И не надо. Смысл в том, что мы приглашаем на разогрев симпатичного парня примерно твоего возраста, которого публика считает серьезным и милым. Лучше всего кого-нибудь, с кем мы уже работаем, чтобы избежать затруднений с бумагами, да и тебе не придется привыкать к новому человеку в коллективе.

Ди прищуривается.

– Ты имеешь в виду Мэта Финча.

Лисса кивает, и Ди, слегка раскачиваясь, смотрит вдаль, обдумывая эту идею.

Мэт Финч – бывший участник подростковой группы «Финч Фор», которая состояла из него самого, его сестры и двух братьев. Они пользовались невероятным успехом, когда мы учились в средней школе. У симпатичных, как на подбор, братьев были целые орды визжащих фанаток предпубертатного возраста. Все девчонки, которых я знала, хотели быть похожими на Кэрри Финч, и все как одна мечтали выйти замуж за Мэта, самого младшего, практически нашего ровесника. Группа распалась, когда старший брат женился, и с тех пор я о них почти ничего не слышала. Пока в прошлом году на вечеринке лейбла Ди не подружилась с Мэтом. Как и Ди, он известен порядочностью и примерным поведением. Надо отдать должное Лиссе: если бы Ди на это пошла, то Мэт Финч – единственная подходящая кандидатура.

– Нет, – говорит наконец Ди, – я бы никогда не попросила Мэта лгать ради меня.