Мятежное сердце

– Иди к себе в комнату. Будь осторожна. Если я понадоблюсь тебе – я приду.

– А как вы узнаете?

– Узнаю, – печально улыбнулся он.

Ему хотелось унести девушку отсюда, вскочить на коня и умчаться в темноту ночи. Но вместо этого он наконец отпустил ее, медленно, растягивая секунды расставания, затем подтолкнул в дом и закрыл дверь.

– Иди, Микаэла, пока нас не застали, – тихо прошептал он, глядя ей вслед.

Она торопливо поднялась по лестнице, остановилась только снять мокрые сапоги и тяжело вздохнула.

«Я конченый человек. Дядя был прав, называя меня распутницей. Я недостойна такого восхищения», – думала она, запирая дверь спальни и подходя к окну. Микаэла поискала взглядом жеребца и вдруг увидела Рейна, который укрылся под деревьями и смотрел на нее. Она могла бы простоять так всю ночь, однако почему-то знала, что он тоже не двинется с места, пока в ее комнате не погаснет свет.

Поднеся свечу ближе к окну, девушка прикрыла рукой пламя, затем еще раз, и только после этого Рейн пошел к своему великолепному жеребцу. Когда его фигура растворилась в темноте, Микаэла задула свечу и тяжело опустилась на подоконник. Ее била дрожь, но внутри разливалось тепло и приятное возбуждение. Она закрыла глаза, стараясь продлить это ощущение. Рейн заставил ее снова почувствовать себя женщиной, привлекательной и желанной.

Эрджил проводил взглядом удаляющегося Монтгомери. Черт бы побрал эту девчонку! Значит, они друзья? Но понимает ли Микаэла, что даже ее ночные прогулки по Ист-Энду намного безопаснее связи с таким человеком? Да, ему следует внимательнее приглядывать за ней. «Она независимая, ловкая девушка, – с улыбкой подумал Эрджил, направляя лошадь к амбару. – Просто удивительно, как Монтгомери удалось хотя бы на несколько секунд обуздать ее. Не говоря уже о том, чтобы поцеловать».

Посыльный терпеливо ждал у черного хода, категорически отказываясь разговаривать с кем-либо, кроме хозяйки. Миссис Стокард заламывала руки, бросая взгляды то в противоположный конец коридора, где находился кабинет генерала, то в сторону винтовой лестницы, по которой поднялась горничная, чтобы разбудить Микаэлу. Наконец она с облегчением вздохнула, увидев девушку. Та была в ночной рубашке, халате и комнатных туфлях. Одну из них Микаэла опять потеряла, и Агнесс едва удержалась, чтобы не поторопить ее, пока посыльного не обнаружили. Генерал уже завтракал, но поглощал еду слишком быстро, поэтому им нельзя было терять время.

– Господи, ведь еще совсем рано. Милли сказала, что для меня есть… посылка? – Девушка зевнула, потом нахмурилась, увидев молодого человека в великолепном черном камзоле, дорогом жилете, штанах и треуголке, расшитых золотыми и белыми нитями.

– Мисс Дентон? «Индус», – подумала она. -Да.

Красивый юноша шагнул вперед и с низким поклоном протянул ей шкатулку, причем с таким видом, будто там находились сокровища магараджи.

Девушка поставила ее на рабочий столик, развязала серебристую ленту, свернула и положила в карман. Открыв крышку, она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть: в центре лежала орхидея, черная как ночь, окруженная белыми гардениями. Очень нежными и очень редкими.

Микаэла взяла дрожащими пальцами сложенный лист пергаментной бумаги с восковой печатью, на которой был женский профиль: только голова и длинные волосы, струящиеся по шее. «Белая императрица», – подумала она, ломая черный воск.

«Я же знаю, что ты не будешь вести себя прилично.

P.M.».

Коротко и дерзко. Микаэла вопросительно посмотрела на юношу, но тот остался бесстрастным. Странно, к аромату цветов примешивался другой запах. Когда она сунула руку глубже, ее пальцы нащупали металл и дерево. Ей не нужно было заглядывать внутрь, чтобы узнать отцовский пистолет, спрятанный под редкими благоухающими цветами. Вычищенный, смазанный.

И наверняка заряженный.

– Могу я передать моему хозяину, что мемсаиб довольна?

– Да, можете, – улыбнулась она.

Юноша поклонился, прижав ладонь к сердцу, но тут звякнул колокольчик вызова. Микаэла жестом велела Агнесс идти к генералу, а когда снова повернулась к юноше, его уже не было.

Глава 12

Раджин с тревогой наблюдала, как ее хозяин дергается во сне и хнычет, словно новорожденный котенок. Свечи и масляные лампы разбрасывали брызги, когда он ворочался на постели, борясь с возникающими и пропадающими образами, которые то мучили, то успокаивали его.

…Она была теплой и податливой, их тела слились, его плоть утонула в ее влажном лоне. Она вскрикнула, принялась гладить ему лицо, грудь, затем обхватила его бедра, чтобы он еще глубже погрузился в нее. Она была страстной, необузданной, а когда он наклонился, чтобы поцеловать, ее тело вдруг покрылось кровью, густые темные струи потекли по его рукам. Он стоял на коленях, прижав к себе ее запрокинутую голову, смотрел в ее безжизненные карие глаза, на нож в своей руке. Нет, нет! Только не она! Не она. Не она. Подняв голову к ночному небу, он завыл как раненый зверь.

Рейн проснулся от ужаса, но тут же сообразил, что разбужен звуком собственного голоса. Пот тек у него по груди. Раджин привстала, опираясь тяжелыми лапами на матрас, но он не обратил внимания на пантеру и, дрожа, пытался отогнать страшную картину. Сны. Полет воображения. Он никогда не отрицал их значения.

Но, черт возьми, у него достаточно воли, чтобы обуздать свое желание. Оборвав поцелуй, он старался выбросить Микаэлу из головы и почти добился успеха. У него нет прав на девушку. Может, в том и заключался смысл сна? Что если он будет добиваться хотя бы тайной связи, то погубит ее, а не себя.

От него зависела жизнь слишком многих людей, и он не мог принести их в жертву плотским желаниям. Рейн подумал о своей компании, о работающих на его полях людях, об их домах, разбросанных вокруг плантаций. Ухватившись за эти воспоминания, он встал с кровати, быстро вымылся, оделся и, зажав под мышкой контракты, направился к трапу.

Ему нужно присутствовать на назначенных встречах, продавать товары.

И найти отца.

– Это твоя каюта, парень? – хитро спросил Чендлер, когда огромный араб Кабаи вышел за дверь.

– Вроде того.

– Черт побери, Рейн! Это настоящий дворец.

– Здесь всего лишь удобно.

Граф окинул взглядом богатое убранство каюты. Письменный стол капитана из тикового дерева был шедевром японского мастера, кресло, обитое темно-красной кожей, видимо, принадлежало Рэнсому, отцу Рейна. Слева у двери стояли длинный стол и несколько стульев, у переборки – запертые шкафчики и застекленные полки, за которыми виднелась кровать, роскошная, с четырьмя стойками и голубым балдахином. Диван тоже голубой, сверкающий шкаф из красного дерева, возле трюмо на полу лежали огромные шелковые подушки, а начищенная до блеска латунная ванна была задвинута в дальний угол.

Да, здесь удобно, но почему Рейн предпочитает жить в каюте, если у него есть дом в лучшем районе Лондона?

– Боже правый! – Кристиан попятился, когда из-под скамьи появилась черная пантера.

– Раджин, ты пугаешь его светлость, – улыбнулся Рейн, почесав ее за ушами. – Иди, займись делом.

Огромная кошка прошла мимо Чендлера, остановилась, взглянула на него, обнажив клыки, потом выскользнула из каюты с достоинством принцессы, покидающей королевские покои.

Рейн достал из шкафчика бутылку, наполнил два стакана и махнул рукой в сторону дивана. Кристиан все еще смотрел на открытую дверь.

– Где ты ее нашел?

– Это она меня нашла. – Рейн протянул лорду стакан. – Что привело вашу светлость в порт?

– Бригадный генерал не служил на «Кэмдене», он был приписан к «Огельторпу», хотя вряд ли его нога ступала на палубу судна. Похоже, молодой Дентон и море не переносили друг друга.

Рейн сел за письменный стол, перекинув ногу через подлокотник кресла.

– Не переносил качку? – спросил он, пытаясь вообразить, как юный лейтенант в старинном мундире извергает из себя выпитый ром на только что отдраенную палубу. Ничего не вышло. Зато сведения принесли ему явное облегчение, и Рейн сделал большой глоток, чтобы окончательно расслабиться. Предположение, что Микаэла, возможно, приходится ему родственницей, пусть даже кузиной, вызывало у него отвращение.

Кристиан уселся на маленький диван напротив Рейна и поставил стакан на колено.

– Потом его перевели на берег, хотя он должен был оставаться на флоте. Ричард всегда затмевал брата, поэтому в карьере Дентона не было ничего примечательного.

Рейна не интересовала ни карьера этого человека, ни его тайные страхи, которые он сразу почувствовал. Генерал задирается, чтобы показать силу, подумал Рейн, вспомнив синяк на подбородке Микаэлы.

– Скажи… зачем тебе это? – спросил граф.

Два дня Рейн взвешивал, стоит ли впутывать Кристиана в свои дела, ведь чем меньше известно другим, тем лучше. Но влияние Чендлера помогло бы добыть сведения, не привлекая внимания любопытных, тогда как ему самому приходилось отвечать на вопросы и объяснять причины своего интереса.