Парижское безумство, или Добиньи

Парижское безумство, или Добиньи
Эмиль Вениаминович Брагинский

«… – Здесь знаменитый дворец Вогезов! – сообщил переводчик. – Желаете посмотреть?

Никодим Петрович послушно шагнул под арку, ведущую к ансамблю Вогезов.

И это было в его скромной жизни величайшей ошибкой.

Никодим Петрович уселся на скамейке в сквере посреди бессмертного кольца дворцов. Они не произвели на бизнесмена ни малейшего впечатления, стоят вплотную друг к другу, тесно, все дома похожи друг на друга, как близнецы, архитектор дурак, покупатели этого не любят. Никодим Петрович перевел взгляд на конную статую, подумал, что таких статуй и в Петербурге пруд пруди, перевел взгляд на соседнюю скамейку и прежде всего засек кроссовки, подумав, что кроссовки дрянь – китайского производства, над кроссовками джинсы, нет, не фирма, подумал Никодим Петрович, поглядел еще выше, увидел легкую курточку. Был месяц октябрь, и в Париже стояла ласковая, теплая погода. Никодим Петрович небрежно поглядел повыше, обнаружил тонкий женский профиль.

Женщина, почувствовав на себе взгляд, невольно обернулась. Теперь Никодим Петрович увидел, казалось бы, простое, но чистое, вдохновенно-нежное лицо с глубокими светлыми глазами, как Мадонна у Филиппо Липпи. Он, конечно, отродясь не слыхал о средневековом итальянском живописце Липпи. Но сердце у Никодима Петровича остановилось, и он подумал, что умер. Он стал белым, как бумага для лазерного принтера. Даже губы побелели. …»

Эмиль Вениаминович Брагинский

Парижское безумство, или Добиньи

Париж – это город, в котором хотят побывать все. Многие, если не большинство, толком не знают зачем, но зато точно знают, что побывать надо.

Увидеть Париж и умереть, увидеть Париж и обалдеть, увидеть Париж и ничего не увидеть. Такое тоже бывает.

С некоторых пор в Париж повадились, скупая все подряд, ездить во все возрастающем числе неведомые прежде богачи из России. Поначалу это удивляло парижан, затем злило, затем к этому привыкли, а затем практичные парижане сообразили, что на этом можно недурно подработать. Сначала в особо дорогих ресторанах появились меню с текстом на русском языке. Таксисты выучили с десяток русских фраз, а проститутки и того больше. В витринах некоторых магазинов выставили табличку: «Здесь говорят по-русски». В престижном ювелирном магазине фирмы Картье пошли дальше. Приняли на работу эффектную девушку сербской национальности с ногами, как у топ-модели, и наняли ей учителя русского языка, с тем чтоб русских посетителей обслуживала продавщица не только очаровательной внешности, но и говорящая на их родном языке.

Рассказывают, что однажды в упомянутый магазин забрела молодая актриса, просто так заглянула, полюбоваться, – купить здесь что-либо не было у нее ни малейшей возможности. Однако она попросила показать ей колье с изумрудами. Продавец спрятал ироническую улыбку, но колье показал. В этот момент в магазине возник так называемый новый русский и уперся глазами, нет, не в сербскую продавщицу, а в актрису. Та, небрежно бросив, что, мол, еще подумает, а если надумает, то завтра за колье придет, направилась к выходу. И тут новый русский преградил ей дорогу и на сносном английском языке сказал:

– Я вас узнал, видел вашу фотографию на стенде у театра. Черт, как его название… забыл. Неважно. Главное – миллион франков за одну сегодняшнюю ночь!

В переводе на доллары это получалось приблизительно двести тысяч.

Актриса по-английски понимала и ответила с той же бесстыдностью. То есть размахнулась и хорошенько влепила нахалу по физиономии. Тот схватился за щеку, на которой багрово отпечатались нежные девичьи пальчики, и пропел, опять же на английском: «Ты хороший парень!» Так в Лондоне приветствуют любимых артистов. И добавил:

– Занимались спортом?

– Теннисом.

– Пойдем ко мне в отель или пригласите к себе?

– Приглашу! – Актриса нисколько себя не осуждала. Такие деньги за такой пустяк. Однако уточнила вполголоса: – Мой гонорар до, а не после!