Рабы Парижа

Автор

Эмиль Габорио

Год написания книги

1868

<< 1 ... 192 193 194 195 196 197 198 >>

На страницу:

Перейти

196 из 198

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

– Как же я этого не предусмотрел? – с досадой воскликнул знаменитый сыщик. – Положите его на диван и привезите поскорее врача!

Один полицейский выбежал из комнаты, двое других подняли Ортебиза с пола.

Окаменевший от изумления де Шандос никак не мог решить, что ему делать.

– Вас гнусно обманули, господин герцог, – обратился к нему Лекок. – Этот молодой человек – вовсе не ваш сын. Его имя Поль Виолен и родился он у бедной женщины, которая жила в окрестностях Пуату.

Молодой самозванец попытался все это отрицать, но сыщик, не слушая возражений, подал знак – и полицейские привели из коридора Розу Шантемиль.

Поль не дал ей произнести ни одного слова.

– Я сознаюсь, – поспешно сказал он и залился слезами. – Но я не виноват! Меня заставили! Мне угрожали! Меня самого обманули! Простите меня!

Лекок окинул Виолена презрительным взглядом и указал ему на Флавию.

– Просите прощения не у меня, а у вашей жены. Смотрите, что вы с ней сделали!

Несчастная молодая женщина лежала без чувств в сафьяновом кресле отца.

Полицейские увели арестованных.

Подавленный Катен шел молча, опустив глаза.

Мартен-Ригал оглядывался на дочь и причитал:

– Бедная моя Флавия! Все мое состояние теперь конфискуют и она останется без гроша! Да еще замужем за сопляком, неспособным заработать кусок хлеба! Господи, что я наделал!..

– Где же мой сын? – в отчаянии воскликнул де Шандос.

– Здесь в Париже, господин герцог, – ответил знаменитый сыщик. – Завтра я представлю его вам.

Глава 77

В очередной записке Лекока художник прочитал:

«Месье Андре!

Опасности больше нет. Скажите Пало, чтобы он принес ваш лучший костюм. Завтра в десять часов утра будьте у входа в больницу.

Лекок.»

В назначенное время принарядившийся художник вышел на улицу.

Сыщика не было.

Сначала Андре был удивлен, потом забеспокоился.

Через пять минут, каждая из которых показалась ему часом, он увидел бешено мчавшийся экипаж.

Кучер на всем скаку остановил лошадей около Андре. В экипаже сидел Лекок.

– Это вы! – с облегчением проговорил художник. – А я уже волновался, не случилось ли какой-нибудь беды.

– Садитесь рядом со мной, – сказал сыщик. – Погода прекрасная. Прокатимся немного и поговорим.

Андре устроился в экипаже, стараясь не задеть левую руку, которая была еще на перевязи.

Лекок щелкнул языком. Кучер взмахнул кнутом и они поехали.

– Надеюсь, вы простите мне это небольшое опоздание, месье. Я всю ночь разбирал бумаги Маскаро.

– Он арестован?

– Вчера арестован, а сегодня уже наказан.

– Так быстро? – удивился Андре.

– Конечно, за один день невозможно выполнить все процедуры, которые по закону должны предшествовать приговору. Но для него это теперь не имеет значения. Батист Маскаро, он же Тантен и Мартен-Ригал, нам уже неподсуден…

– Почему?

– Его покарал Бог. Мартен-Ригал очень любил дочь и все свои злодеяния совершал для того, чтобы сделать ее богатой и знатной дамой. После его ареста Флавия потеряла все. Увидев, что она осталась безо всяких средств к существованию, замужем за нищим, безродным бездельником, несчастный отец потерял рассудок. Вместо каторги его ожидает заключение в сумасшедшем доме, вероятно, пожизненное. Мартен-Ригалу все время чудится, будто Виолен принуждает жену торговать своей красотой и Флавия зовет на помощь отца, чтобы он избавил ее от позора. Он валяется в ногах у сторожей, умоляя их выпустить его хоть на один день, чтобы спасти дочь от бесчестья. Когда же ему в очередной раз отказывают, он рыдает и, сдирая кожу с рук, пытается выломать из окна железную решетку. Потом снова зовет сторожей, и все повторяется сначала. Пришлось привязать его к кровати, но и это не принесло ему покоя. Он все время пытается порвать или перегрызть удерживающие его ремни. В лице его не осталось ничего человеческого. Маскаро непрерывно рычит, как дикий зверь, от боли и ярости. Когда я утром зашел к нему, он впился в меня налитыми кровью глазами и крикнул: «Вы слышите голос несчастной Флавии? Пустите меня к ней!» Каждый час его последующей жизни вместит в себя больше страданий, чем негодяй причинил всем своим жертвам.

После долгого молчания потрясенный Андре спросил:

– А что сталось с другими?

– Ортебиз уже сутки бьется в агонии. Он пытался отравиться и его подвел яд. Врачи говорят, что спасти его невозможно. Адвокат Катен уличен в детоубийстве и, как бы он ни изворачивался, ему грозит каторга. Перпиньян, Ван-Клопен и Вермине арестованы и будут осуждены на различные сроки лишения свободы. Тото-Шупен был так напуган собственным преступлением, что явился с повинной. Вероятно, ему уменьшат наказание.

Сыщик умолк.

– А почему вы ничего не говорите о Генрихе де Круазеноа? – спросил Андре.

Лекок подавил улыбку.

– Вы что, сомневаетесь во мне?

– Нет, месье, нисколько. Но ведь и вы не всемогущи…

– Граф де Мюсидан взял с меня слово, что его имя не будет произнесено на суде. Поэтому я позволил маркизу ускользнуть. Вчера он ночевал в Брюсселе. Саксонский отель, девятый номер. На днях я арестую его за мошенничество с Компанией Тифильских рудников. Из конфискованных у Маскаро и его шайки сумм вернут деньги одураченным акционерам.

– Я давно хочу спросить вас, господин Лекок…

– Спрашивайте.

– Почему вы меня, подкидыша, назвали маркизом?

– Потому, что вы попали в Вандомский приют прямо из замка герцогов де Шандосов.