Свинья или гусь

– Вам следует успокоить его. Такие пугающие фантазии только вредят мальчику.

– Да-да. Вы ведь справитесь сами…

Трактирщица поспешила вслед за сыном. Доктор взял лампу, открыл люк и по знакомой лесенке спустился в подвал. Третий раз за этот день ему приходилось обыскивать труп. Поморщившись, Андре развернул саван и попытался снять купца его меховую накидку. Из-за окоченения тела это потребовало немалых усилий.

Доктор разложил накидку на полу и внимательно осмотрел ее, затем перевернул на другую сторону и так же кропотливо изучил с изнанки. Потребовалось немало времени, чтобы найти искомое.

– Черная кошка в темной комнате, – пробормотал Эрмите, держа в пальцах последнюю улику.

Он поднялся наверх. Кухня пустовала, из-за двери в хозяйскую половину слышался приглушенный голос Элен. Трактирщица успокаивала сына, напевая ему колыбельную.

Доктор тихо закрыл крышку подвала и вернул половик на место. Он уселся на стул возле очага. Согреваясь, Эрмите обдумывал предстоящий разговор и машинально покачивался в такт знакомой мелодии. Он почти уснул, когда Элен вошла на кухню.

– Ох, я и забыла, что вы еще здесь, – женщина уселась к столу и принялась чистить лук.

– Разумеется, вам сегодня тяжело пришлось… Но держитесь отлично. Вы знаете, что имущество убийцы могут конфисковать?

Вздрогнув, Элен кивнула.

– Ведь в гостиницу вложены и ваши деньги?

– В основном мои.

– И все-таки вы спокойны.

Женщина пожала плечами:

– Надеюсь, добрые люди не оставят вдову с больным ребенком в беде. К тому же мне не привыкать самой заботиться о себе.

– Не сомневаюсь, – доктор улыбнулся, – рад сообщить вам, что волноваться не о чем. Ваш муж свободен: в убийстве сознался Жоффруа.

Глава 8

– Нет, нет! – Элен вскочила, – Жоффруа не делал этого, не может быть!

– Он во всем сознался. Сам.

– А я не верю! Он не дурак… и не убийца!

– Да, я совсем не представлял его в этой роли. Тем не менее, Жоффруа сознался и будет осужден по всей строгости.

– Боже мой! – простонала женщина, закрыв лицо руками, – Но почему, почему он это сделал?

– Он рассказал вашу историю. Купец не желал хранить тайну и даже потребовал денег за молчание. Жоффруа убил его, спасая вашу честь… и, возможно жизнь.

– Я спрашиваю, почему он решил сознаться?

– Не мог допустить, чтобы из-за него осудили невинного. Он спрятал найденные вами улики под прилавок, потому что боялся обыска. Жоффруа не ожидал, что из-за этого подозрение падет на вашего мужа.

Издав невнятный звук, Элен опустилась на стул и разрыдалась. Доктор налил ей вина из кувшина. Он подождал, пока истерика пойдет на убыль, затем подал женщине стакан.

– Я понимаю, как вам сейчас тяжело. Жить с мыслью, что из-за вас погиб любимый человек… Но Жоффруа совершил благородный поступок, защищая вас. Я уважаю его и не предам огласке обстоятельства этого дела.

– Если бы не эти проклятые деньги, – прошептала Элен, не слыша его, – если бы я не вмешивалась…

– Если бы вы не вмешивались, расследование пошло бы по другому пути. Но что сделано, то сделано. Как я уже говорил, огласки не будет. Все сказанное останется между нами. И следователи этого не найдут, – Андре бережно достал из-за пазухи последнюю улику и протянул Элен.

На его ладони лежала сухая былинка. Она была рыжей, как и мех лисьей накидки Греньи, поэтому поиски заняли так много времени.

– Что это? – очнулась от дум женщина и в изумлении уставилась на Андре.

– Доказательство вашей вины. Я нашел ее на теле при повторном осмотре, – доктор положил былинку на стол, – Признание Жоффруа показалось мне неправдоподобным. Более всего меня удивило место, которое он выбрал для улик: под прилавком их бы скорее нашли, чем в его сумке. Подбросить их туда могли только для того, чтобы навести подозрения на Пьера. Впрочем, не уверен, что деньги и ключ вообще успели побывать под прилавком.

Женщина сидела прямо, уставившись на травинку. Последняя фраза доктора заставила ее вздрогнуть.

– О чем вы?

– О том, что для вас это было слишком рискованно. Думаю, вы просто достали эти вещи из кармана прежде чем вручить их мне. Лжесвидетельство – серьезное преступление, но я буду молчать. К тому же версия Жоффруа объясняет все.

– Я просто боялась, что его обвинят, – прошептала трактирщица.

– И поэтому решились перенести тело?

– Да… Думала, если старика найдут посреди гостиницы, подозрение ляжет на всех сразу и в то же время ни на кого.

– Но потом вы стали действовать иначе…

– Вы все так тщательно разнюхивали. Я испугалась, что Жоффруа проболтается, и решила подтолкнуть следствие в нужном направлении.

– Вам следовало обсудить это с вашим возлюбленным. Он предпочитает умереть на виселице, взяв на себя ваш грех.

– Грех? – изумилась Элен.

– Я говорю об убийстве.

– Но я не убивала Греньи, – женщина окончательно растерялась, – когда я вошла в сарай, старик уже был мертв.

Такого поворота Андре не ожидал. Он пристально вглядывался в лицо Элен, но ее искренность не вызывала сомнений. Доктор снова уселся у очага и потер ладонями виски.

– Значит, вы нашли труп и решили перенести его?

– Ну да!

– И не назначали Греньи встречу? Разве не за этим он напоил вашего мужа – чтобы тот не расслышал, как вы покидаете спальню?

– Зачем мне эта встреча? Жоффруа обещал разобраться с этой историей до конца дня, а он всегда держит слово! Я поняла, что бедняга натворил дел, и попыталась все уладить.

– Но почему вы были так уверены, что убийца именно он?