Конец легенды

– А если вы там не смогли ничего решить, то с чего взяли, что здесь получится?

Физиономия парня не выражала ничего хорошего и уж тем более почтительного. Андре даже самому себе не хотел признаваться, что рассчитывать на успех в их ситуации попросту глупо. Если не вышло в Севилье… Он не без труда взял себя в руки и сказал:

– Знаете что… У меня совсем нет аппетита. Прогуляюсь по городу – как раз и обойду его. А вы позавтракайте, отдохните. И следите за входом в гостиницу, может быть этот пьянчуга вернется наконец и выделит нам комнату.

Андре вынул из кошелька монету, подумав, добавил еще одну, передал деньги слуге и вышел.

Морской ветер приятно охлаждал лицо Андре, шагающего по мощенной камнем набережной. Следовало успокоиться после разговора со слугой. Этот юнец действительно стал много себе позволять в последнее время. Возможно, дело во взрослении – Лу в этом году исполнилось восемнадцать – возможно, он просто скучает по любимому коню, которого пришлось оставить на континенте. Не тащить же старую клячу через океан!

Или что-то еще? Может быть, для парня пришло время найти собственную дорогу в жизни?

Погруженный в собственные мысли доктор не заметил, как оказался в центре города, перед собором. Небольшую площадь окружали двух— и трехэтажные дома. Самые новые ослепительно белели под солнцем, стены старых покрывала пожелтевшая от времени штукатурка. Кое-где из-под нее проглядывал рыжий тесаный камень.

Площадь была полна народу: кто-то спешил на рынок, кто-то искал пищи духовной в соборе. Самые ранние пташки уже выходили из распахнутых дверей. Среди них доктор с изумлением увидел знакомую фигуру.

Андре так и замер, уставившись на высокого худого монаха средних лет. Его облачение полоскал шальной ветер, не знавший различий между портовой шлюхой и почтенным доминиканцем: то задерет белоснежный подол туники, то сдернет капюшон черного плаща с головы.

Брат Бартоломью? Здесь? В тысячах лье от Кавайона?

Несколько человек, наткнувшись на доктора, слишком громко выругались… Монах посмотрел в его сторону и не отвел взгляда. Напротив, на лице его отразилось удивление узнавания. Секунду спустя кавайонский инквизитор – а это определенно был он – устремился навстречу.

– Меньше всего… меньше всего ожидал увидеть здесь вас. Какими судьбами в Кадисе?

– Полагаю, нас привела сюда одна и та же цель, – ответил Андре.

– Неужели собрались в Новый Свет?

– Как и вы, кажется…

– Разумеется, разумеется… но что-то вы осторожничаете. Как будто боитесь меня? Бросьте! Я здесь не по вашу душу.

Андре рассмеялся, оценив шутку, а брат Бартоломью огляделся вокруг и предложил:

– Может быть, продолжим беседу в более уединенном месте?

– Я только что прибыл, еще даже не устроился в гостиницу… Лу, мой слуга – помните его? – ждет в харчевне с вещами.

– Помню, как же: сообразительный маленький рыбак… В таком случае нам лучше всего позавтракать у меня. Я снимаю жилье в двух шагах отсюда. Впрочем, в Кадисе все находится в двух шагах. Идемте!

Андре с удовольствием принял это приглашение. Удовольствие было продиктовано любопытством: он категорически не понимал перемен в поведении монаха. Год назад это был высокомерный, замкнутый человек, занимающий один из важнейших постов в Кавайоне, а теперь…

Откуда это дружелюбие, эта простота в обращении? Сегодняшний брат Бартоломью прямо-таки источал добродушие. Назвать Лу маленьким мало у кого повернулся бы язык. А о его сообразительности вовсе никто не догадывался, кроме хозяина, и тот порой забывал.

Временное пристанище монаха действительно оказалось совсем рядом. Двухэтажный дом располагался в одном из переулков, разбегавшихся во все стороны от площади. Брат Бартоломью без церемоний толкнул дверь, и они вошли в прохладный затененный холл. Свет едва проникал сюда через глядящие на улицу узкие окошки.

Андре с любопытством осмотрел полупустой холл – единственным предметом обстановки здесь была каменная скамья у стены – и спросил:

– Вы живете не один?

– Дом в моем распоряжении, хозяин переехал на континент. Я нанял слугу из местных. Временно, надеюсь. Мальчишка расторопный, но вечно где-то пропадает. Альфонсо! – крикнул монах и прислушался. – Тишина! Убежал куда-то, а дверь не запер. Не знаю, сколько мне это еще терпеть… Идемте, поищем чего-нибудь съестного. Я пощусь со вчерашнего обеда и с трудом держусь на ногах.

Они прошли в гостиную, обставленную чуть менее аскетично. По крайней мере, там была пара кресел и вполне симпатичный столик. У стены возвышался шкаф с посудой, в котором нашлась пара подсохших лепешек и завернутый в тряпицу сыр. Был там и кувшинчик с вином.

Хозяин и гость разложили нехитрую снедь на столе. Андре уселся в одно из кресел и вынул из-за пояса нож, чтобы разрезать сыр. Брат Бартоломью достал из шкафа пару кружек.

– Кладовые в подвале, конечно, пусты. Пробавляюсь тем, что добудет Альфонсо, – сказал он, усаживаясь. – Когда этот несносный мальчишка вернется, отправлю его на рынок, хотя толку будет мало. Но зато он ужасно болтлив. Для меня это прекрасная языковая практика…

– Мы можем перейти на французский, если вам так будет удобнее, – спохватился Андре.

– Ни в коем случае! Остаток жизни я, скорее всего, проведу среди дикарей – нужно говорить на языке, который им понятен.

– Кажется, у Франции тоже есть колонии на севере…

– Ехать туда с миссионерскими целями – самоубийство, – нахмурился инквизитор. – А к тому времени, как ирокезы сложат оружие и заговорят на французском, я уже буду на том свете.

– Что же вас так тянет в эти дикие земли? – улыбнулся Андре, отламывая себе кусок лепешки.

Брат Бартоломью ответил не сразу. Он молча прожевал ломтик сыра и запил глотком вина из кружки. Андре не торопил собеседника. Дело наверняка касалось тончайших материй, неподвластных мирскому разуму.

– Испанцы проделали большую работу в новых землях, – сказал наконец брат Бартоломью. – Захватили огромные территории, привезли в страну горы серебра и золота… Однако что касается индейцев, обращенных в христианство… они ведут себя как самые настоящие варвары.

– Неудивительно для вчерашних дикарей…

– Я говорю о колонизаторах! Впрочем, – монах бросил на Андре смущенный взгляд, – это, должно быть, я неудачно выразился. Язык еще учить и учить… Но давайте сменим тему. Вы, полагаю, прибыли из Севильи?

– Только вчера утром отплыли оттуда.

– Значит, отправитесь к неизведанным берегам с ближайшим кораблем? Насколько мне известно, он уходит через месяц.

На сей раз настала очередь гостя держать паузу. Хозяин – надо отдать ему должное – проявил ответную тактичность и не торопил его ни словом, ни взглядом. Наконец, Андре ответил:

– В Севилье мне удалось встретиться с епископом, главой Совета по делам Индий. Я рассказал ему о некоторых своих приключениях и былых заслугах, о желании увидеть берега Нового Света, даже показал ваше рекомендательное письмо… – Андре смущенно умолк.

– Что-то мне подсказывает, что дело не прошло гладко.

– Севилья полна иностранцев. Меньше всего я думал, что возникнут какие-то проблемы с местом на одном из кораблей…

– Но они возникли? – на лице монаха мелькнуло подобие грустной улыбки. – Чем окончился ваш разговор?

– Он разорвал эту бумагу и едва не бросил обрывки мне в лицо.

– Ничуть не удивлен и даже могу кое-что объяснить. Дело в том, что я тоже побывал в Севилье пару месяцев назад и имел удовольствие побеседовать с этим господином…

– Так в чем же дело, если он знает вас лично!? – Андре уже не скрывал возмущения. – Так непочтительно отнестись к рекомендации Кавайонского инквизитора…

– Дело в том, что я больше не являюсь инквизитором Кавайонским. Чтобы отправиться в Новый Свет, мне пришлось отказаться от должности. Теперь я – самый обычный монах-доминиканец. Один из тысяч.

Доктор с минуту переваривал эту новость. Брат Бартоломью невозмутимо наполнил вином кружки и ополовинил свою.