Небесное служение. Пророк

– Многие из вас уже подали заявки на жилье в Монровилле. Дома растут даже быстрее, чем я ожидал, и Господь доволен. Помимо жилья, мы очищаем землю, обрабатываем поля, создаем сельскохозяйственные угодья и фильтруем воду из реки Локахатчи, протекающей через территорию. – Его голос повышается, увенчанный нотами триумфа. – К концу следующего года «Небесное служение» будет полностью самодостаточным.

Толпа взрывается, каждая заблудшая душа требует любви и безопасности, обещанных шарлатаном на сцене.

– Каждый из вас сделает это возможным. И Бог улыбается вам за это. Здесь мы будем в безопасности от грядущих войн, от содомитов и множества демонов, правящих этим падшим миром. Мы вооружимся, чтобы защищаться от тех, кто пытается уничтожить нас. Это Легион, друзья мои. Грешники, прелюбодеи, убийцы, насильники, либералы, феминистки, политики, католики, евреи, мусульмане – все, кто отрицает божественность Христа, кто отрицает учение Библии – отступники! И они не остановятся, пока все благословенное творение Бога не превратится в дымящиеся руины. – Сила его голоса распространяется на прихожан позади меня, поднимая дикую энергию до опасных высот. – Но мы их победим. С Богом на нашей стороне нам гарантирована победа над злом. Вместе мы создадим новый Эдем, где мы будем работать, чтобы угождать Богу и никому другому. Нас выбрали. Мы самые драгоценные дети Бога. Вы… – Он указывает на толпу, – драгоценности в короне на голове Иисуса.

Пол подо мной трясется, когда публика вскакивает на ноги и аплодирует Пророку стоя. Адам хмурится, скрестив руки перед собой. Ной стоит сразу за ним, его взгляд устремлен на Пророка, и он аплодирует вместе со всеми. Я не осознавала этого, но Ной искренне верующий. Я предполагала, что он похож на Адама, измученный и мудрый. Я ошибалась.

Когда пыл утихает, Пророк продолжает:

– Но должна быть жертва, друзья мои. Мы все должны что-то дать Господу. Мы все должны быть более благочестивыми. – Его голос смягчается, уменьшая лихорадку и притягивая аудиторию ближе. – Десятина важна. И я могу легко сказать, что горжусь тем, сколько наша Небесная семья дает, чтобы это служение продолжалось. Но мы должны дать больше. В денежном и других направлениях. У скольких из вас есть дети, которые учатся в падших государственных школах или, что еще хуже, в якобы «христианских» школах, которые являются не более чем рассадником греха?

Толпа молчит.

– Я здесь, чтобы сказать вам прямо сейчас, что Небесные школы – это путь к спасению ваших детей. Вы должны записать их сейчас, пока не стало слишком поздно. Женщины, ваши мужчины жертвуют своим доходом главы семьи, но что вы даете? Вы в полном послушании? Возможно, вы думаете, что это так, но посмотрите прямо сейчас вниз. Вы все смотрите вниз. Вы видите свои голые ноги? Если да, то я здесь, чтобы сказать вам, что вы не в полном послушании. Вы носите штаны, которые ничего не оставляют для воображения? Если да, то я здесь, чтобы сказать вам, что вы не в полном послушании. Вы показываете свое тело не мужу, а другим мужчинам? Если да… – он качает головой, – я могу заверить вас, что вы не в полном послушании. Женщины – священные сокровища, и к ним следует относиться соответственно. Но как мужчины могут относиться к вам так же благочестиво, если вы одеваетесь как обычные проститутки? Когда вы делаете все возможное, чтобы разжечь их похоть? – Он падает на одно колено, как будто делает предложение всем женщинам в аудитории. – Я смиренно прошу вас, как вашего Пророка, пожертвовать своим тщеславием. Быть чистым и святым для своих мужей. И даже если вы не замужем, одеваться как достойная женщина, а не мирская блудница. Вот те маленькие жертвы, которых требует от вас Господь. – Он смотрит в небо. – Как вы думаете, сможете ли вы сделать это для Него?

Крики «да» становятся все громче.

Я так сильно сжимаю руки, что боюсь, что у меня пойдет кровь. Но я не двигаюсь.

Пророк указывает на толпу.

– Сестра, ты куда?

Я оглядываюсь назад. Женщина с маленькой девочкой на руках стоит у бокового прохода, а Защитники и горстка Небесных офицеров приближаются к ней. Она далеко, но я чувствую ее страх, вижу, как она отступает.

– Почему ты бежишь от истины Господа? – Пророк качает головой и поднимается на ноги.

Небесные офицеры беРуфь ее за локти, а Сестра хватает ее дочь. Их выводят из святилища, и я могу только представить, что с ними будет.

– К сожалению, падшие женщины процветают в этом мире. – Он снова поворачивается к своей пастве, с доброжелательной улыбкой на лице, отцовский характер его слов сглаживает дискомфорт сцены. – Но мы можем их спасти. И мы их спасем, с Божьего благословения.

Аплодисменты.

Аудитория действительно аплодирует тому, что только что произошло, и меня тошнит. Слова Пророка вызывают у меня отвращение, но, кажется, никто больше не чувствует ненависти и женоненавистничества, исходящих от него. Никто, кроме Адама. Он хмурится, глядя на отца. Он забыл себя, позволил своей маске послушания соскользнуть. Облегчение – слишком расплывчатое слово для того, что охватывает меня, когда я вижу неприкрытую ненависть в глазах Адама.

Убедившись, что толпа завелась, Пророк переходит к обсуждению ночи рождения Христа и звезды, которая привела к Нему мудрецов. Это пустая проповедь после его призывов ненавидеть кого-либо за пределами этих стен. Но Адам, кажется, расслабляется.

Я бросаю взгляд направо. Место Сары пусто. Почему они так долго держат ее в доме священника? Я могу предположить, что она подверглась таким же пыткам, как и я. Меня охватывает дрожь, когда я чувствую призрачное прикосновение постоянно капающей воды. Я так сильно сжимаю руки, что суставы белеют, и я беру себя в руки. Сара, мне нужно сосредоточиться на ней. Может, Честити знает, что происходит?

По окончании рождественской проповеди Девы встают и выходят в одну из боковых дверей. Дети из хора слоняются по широкому коридору, играют в догонялки и разговаривают друг с другом словами, понятными только малышам. Пророк вылетает из-за кулис и хватает первого попавшегося ребенка, поднимает мальчика и обнимает его.

– Как ты сегодня, Элиас?

Мальчик, не старше трех лет, корчится и хихикает, когда Пророк щекочет его.

Адам стоит на верхней ступенек, молчаливый ястреб.

Я не могу не смотреть на любопытную сцену, разворачивающуюся передо мной. Кажется, что Пророк искренне заботится о детях. Он ставит Элиаса на землю, затем становится на колени, чтобы поговорить с маленькой блондинкой, ее темные глаза широко раскрываются, когда он вынимает из кармана конфету и протягивает ей.

– Что нужно сказать? – подсказывает Сестра.

– Спасибо. – Она прижимает конфету к груди, а Пророк целует ее в лоб. Я смотрю на Адама. Его каменное лицо ничего не выражает, но он наблюдает за мной так же внимательно, как и за своим отцом.

Я смотрю в длинный коридор, где прихожане выходят из святилища. Ни дети не бегут навстречу родителям, ни родители не подходят, чтобы забрать своих малышей. Только Пророк, приветствующий каждого ребенка по имени. У меня пересыхает во рту, подозрение усиливается, и я вспоминаю, как Адам говорил мне, что есть судьба похуже, чем быть отправленным в часовню.

– Иди. – Дева толкает меня вперед, и Сестры уводят нас от Пророка и моих мрачных теорий.

Глава 8

Адам.

Непрерывный стук молотков наполняет утренний воздух. Груды поддонов и дров стоят наготове в центре поляны, и строительство павильонов по обе стороны костра почти завершено.

Тони подходит к нему с дымящимся термосом в руке.

– Хочешь немного?

– Нет, спасибо. – Я скрещиваю руки и смотрю, как появляются последние штрихи – кресты на фасаде каждого павильона, стулья и скамейки, расставленные аккуратными рядами на деревянных полах, много места для Небесной толпы. На мгновение я задаюсь вопросом, смогу ли я залить все это бензином, чтобы они вспыхнули вместе с костром. С другой стороны, несмотря на их неуместную веру, большинство прихожан не заслуживают такой участи. Я обращаю взор на самую богатую из всех построек. Вот хорошее место, которое стоит поджарить. Здесь собеРуфься Пророк и все его главные приспешники. Я хмурюсь. Далила тоже будет там. И Ной. И, если мой отец чувствует себя особенно жестоким, моя мать. Казалось бы, прекрасная возможность нанести удар, но мой отец будет окружен Защитниками и головорезами. Он не оставит мою мать без присмотра.

– Сэр? – Тони хмурится. Очевидно, он что-то говорил.

– Что?

– Я как раз сказал, что мы заканчиваем. И я могу убедиться, что все готово. Если у вас, знаете ли, есть дела поважнее, тогда я могу…

– Пытаешься избавиться от меня, Тони?

Он делает шаг назад:

– Нет-нет, сэр. Я просто…