Принц Генри

Что касается подачи – ей это удается неплохо. Некая дремлющая часть меня, нужды которой я так долго откладывал, просыпается и потягивается, вспоминая о прежних беззаботных деньках. Такое чувство возникает долгими зимними ночами, когда понимаешь вдруг, что очень соскучился по летнему солнцу.

Вышибала уже стоит у нее за спиной.

– Вам пора, мисс.

Ванесса поднимается.

– Представь, что я – женская версия Билли Кида, – она подмигивает мне. – Я сделаю тебя знаменитым.

– Я уже и так знаменит.

– Но тебе ведь это уже не по нутру, да, Генри? Я могу сделать для тебя кое-что такое, чего не может никто другой. Чтобы слава снова была в удовольствие, – она кладет на барную стойку визитку и подвигает ко мне. – Просто подумай, а потом позвони мне.

Смотрю ей вслед, пока она идет по бару и выходит на улицу. Я не собираюсь принимать ее интересное предложение и все-таки прячу визитку в бумажник. Чисто на всякий случай.

* * *

С точки зрения музыкальной композиции восьмидесятые чертовски недооценены. Я пытаюсь использовать свое положение, чтобы привлечь внимание к этой исторической несправедливости, и распеваю баллады восьмидесятых при любой возможности. Вот прямо сейчас я пою What About Me Moving Pictures[8 - Самый известный трэк альбома Days of Innocence австралийской группы Moving Pictures, 1982.] на сцене караоке. Это был их единственный хит, одноразовое чудо, трогательное выражение жалости к себе. Мои глаза закрыты, когда я пропеваю слова и качаюсь за микрофонной стойкой.

Не попадаю в такт – я так накидался, что хорошо хоть вообще на ногах стою.

Обычно еще и на гитаре играю, но мелкая моторика отказала мне еще пару часов назад. Вообще, я потрясающий музыкант, правда не то чтоб это кто-то замечал. Мой талант теряется в тени титулов, как всегда бывает, например, в семье двух успешных звезд, где таланты их детей обесцениваются весом всех их предыдущих достижений.

Любовь к музыке мне привила мать – она играла на нескольких инструментах. У меня были учителя сначала по фортепиано, потом – по скрипке, но покорила меня гитара. Сцена караоке в Horny Goat стала мне вторым домом, и в последние несколько часов я всерьез подумывал, не перебраться ли мне под нее окончательно.

Гарри Поттер был Мальчиком-из-Каморки-под-Лестницей, а я мог бы стать Принцем-из-под-Сцены. Почему бы и нет, черт побери?

Когда я повторяю припев, то на периферии восприятия улавливаю чьи-то шепотки. Я их слышу, но суть не особо улавливаю.

– Господи, и давно он такой?

Этот голос мне нравится. Успокаивает. Глубокий, утешающий. Напоминает мне о брате, но это не брат, ведь Николас сейчас в далекой-далекой стране.

– Ему все тяжеловато дается.

А вот этот голос похож на Саймона, лучшего друга моего брата. Время от времени он меня навещает, проверяет, как я там, потому что он – хороший.

– Последние несколько месяцев были особенно трудными, – говорит Саймон[9 - Simon – популярная игра для развития памяти, создана в конце 70-х.], – не путать с электронной игрой.

– Месяцев? – человек с мягким голосом поперхнулся.

– Мы не хотели тебя беспокоить, пока и в самом деле не было причин.

Этот голос прекрасен. Похоже на потрясающе и пугающе прямолинейную жену Саймона, Франни. Интересно, у Франни есть сестра-близнец? Если есть – вот уж за кем бы я приударил!

– Джеймс связался со мной, когда он отказался ехать домой. За последние пару дней у него ситуация от просто плохой…

– …пробила дно, – говорит Франни, заканчивая фразу Саймона. Они такие милые, понимают друг друга с полуслова. Хештег «идеальные отношения».

– Вау. У вас, ребят голубых кровей, ничего не делается вполсилы, да? – вмешивается приятный голос с отчетливым американским акцентом. – Даже нервные срывы с размахом, чтоб сразу исторического значения.

Песня заканчивается, и в следующий миг я открываю глаза.

Одинокий посетитель за столиком аплодирует. Пепел с его сигары, зажатой между пальцами, падает на пол.

А потом я поднимаю взгляд… и мне открывается поистине великолепное зрелище.

Николас, мой старший брат, стоит у барной стойки, и на его лице отчетливо отражается беспокойство. Может, просто нафантазировал себе, но я не против – согласен и на фантазию.

Улыбаясь, я шагаю вперед, но забываю о сцене… о том, что стоял на ней. В общем, один шаг – и все катится к чертям, потому что в следующий миг перед глазами все темнеет.

* * *

Когда открываю глаза в следующий раз – оказывается, я лежу на полу, на спине, уставившись в заляпанный пятнами потолок Horny Goat. И… Кажется, тут налипла жвачка. Что за придурок лепит жвачку на потолок? Он наверняка опасен для окружающих.

Брат склоняется надо мной – его лицо загораживает все остальное. Меня буквально захлестывает сладостным чувством облегчения.

– Николас? Это правда ты? Здесь?

– Да, Генри, – мягко отвечает он. – Это я, и я правда здесь, – его широкая ладонь касается моего лба. – Да уж, здорово ты упал. Ты в порядке?

В порядке? Да я, блин, летать готов от радости.

– Мне снился такой нелепый сон, – я тыкаю пальцем в брата. – Там был ты, – указываю на Саймона рядом с ним. – И ты, – потом на Франни – все они столпились вокруг. – И ты тоже. Ты… отрекся от престола, Николас. И все захотели сделать королем меня, – я понял, что ржу, как сумасшедший… а потом мой взгляд падает на эту женщину – темно-синие глаза, мягкие губы, черные вьющиеся волосы.

Я визжу как девчонка: «А-а-а-а-а!»

Это Оливия, жена брата. Та самая американочка, реальнее некуда.

– Так это был не сон, да?

– Да, Генри.

Я откидываюсь обратно на пол.

– Бли-и-и-и-ин… – мне становится несколько стыдно. – Извини, Оливка. Ты же знаешь, я считаю тебя суперклассной.

Она ласково улыбается.

– Не волнуйся, Генри. Мне очень жаль, что тебе так тяжело.

Тру лицо ладонями, пытаясь мыслить ясно.

– Так, все хорошо. У меня есть новый план… отличный план, да. Теперь мне не придется жить под сценой.

– Ты собирался жить под сценой? – переспрашивает Николас.

Я машу рукой.